Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала

• Название: Мемуары фельдмаршала
• Автор: Бернард Монтгомери
• Жанр: Биографии и Мемуары

Британский фельдмаршал Бернард Лоу Монтгомери- одна из самых значимых фигур Второй мировой войны; под его руководством был проведен целый ряд масштабный операций, во многом способствовавших окончательной победе над фашизмом. В течение сорока лет после войны имя фельдмаршала Монтгомери в нашей стране вспоминалось нечасто, несмотря на то, что он был награжден высшим советским орденом "Победа" (кроме него этот орден получили всего четыре иностранных военачальника). Теперь его увлекательные воспоминания стали достоянием и российского читателя.

---

К тому времени я готов был согласиться, так как было уже начало августа, все войска были собраны и подготовлены к отправке, остановить эту операцию и произвести полезную высадку где-то в другом месте было явно невозможно. Она чрезмерно расширяла фронт; замедляла продвижение на юг и таким образом привела к еще одной стратегической ошибке, когда мы приближались к границе Германии. Сейчас я жалею — как часто жалел и раньше, — что неохотно дал согласие в тот день в начале августа. Но я хотел пойти навстречу Айку; я перечил ему в других делах и предвидел, что «другие дела» еще будут.

Эйзенхауэр одобрил исправленный план «Оверлорда» на совещании в Лондоне 21 января. Потом этот план постоянно совершенствовался, постепенно все детали уточнялись и занимали свое место в грандиозном общем замысле. Работа была очень трудной, и штабные офицеры выбивались из сил. Я тогда думал, что мой опытный штаб под руководством де Гингана играет главную роль в обеспечении того, чтобы возникающие проблемы решались практичным, реалистическим образом. Сомневаюсь, что в то время где-нибудь существовала лучшая, более опытная планирующая команда, чем де Гинган, Грехем, Белчем и Уильямс. На вошедшего в нее Герберта (ныне генерал-лейтенант сэр Отуэй Герберт) можно было всецело полагаться (он уже получил орден «За боевые заслуги» и был неутомимым тружеником). Циркулировало огромное количество бумаг, каждая с грифом «Секретно» или «Совершенно секретно». Хьюз, наш главный священник, спрашивал, помечать ли ему свои документы «Священно» и «Совершенно священно»! [238]

Дабы читатель мог полностью понять, что происходило потом в Нормандии, хочу именно сейчас привлечь его внимание к общей схеме проведения боевых операций после того, как мы высадимся на берег и твердо укрепимся, потому что нечеткость в этом отношении впоследствии привела к осложнениям.

Мы намеревались высаживаться одновременно чуть севернее устья Карантана и между этим районом и рекой Орн, чтобы создать там плацдарм для ведения дальнейших боевых действий, в который входили бы аэродромы и порт Шербур. В левую часть восточного фланга плацдарма должен был войти дорожный узел Кан.

Генерал Эйзенхауэр назначил меня командующим всеми сухопутными силами десанта. Первыми должны были высаживаться две армии — 2-я британская под командованием Демпси и 1-я американская под командованием Бредли. Затем еще две — 1-я канадская под командованием Крерара и 3-я американская под командованием Паттона. Важно понять, что после того, как мы надежно закрепимся в Нормандии, я собирался создать угрозу прорыва на восточном фланге, то есть в секторе Кана. Не ослабляя ее, я намеревался оттянуть туда основные резервы противника, прежде всего бронетанковые дивизии, и удерживать их там — используя для этой цели британские и канадские войска под командованием Демпси. Когда противник сосредоточит свои силы на восточном фланге, я собирался перейти в наступление на западном — используя для этого американские войска под командованием Бредли. Наступление должно было вестись в южном направлении и затем разворачиваться широкой дугой на восток к Сене возле Парижа. Я надеялся, что Фалез окажется в центре этого громадного кольца. Целью его создания было отсечь все силы противника к югу от Сены, мосты через эту реку южнее Парижа должны были быть уничтожены нашими ВВС.

Вся наша работа была связана с этим основным планом, который я объяснял на множестве совещаний начиная с февраля. 7 апреля я собрал всех генералов четырех готовящихся к высадке армий в моем штабе в Лондоне и изложил свой план сперва в общих чертах, затем подробно. Командующие ВМС и ВВС тоже изложили в общих чертах свои планы. [239]

Имея согласованный план (так мне тогда представлялось!), я предоставил разработку его деталей де Гингану с его штабом и направил свои основные усилия на то, чтобы все вооружение было безотказным. Я уже изложил всем генералам свои взгляды на тактическую доктрину, и подготовка войск проводилась в соответствии с ними. Следующим важным пунктом была уверенность в высшем командовании всех и каждого. Я хотел видеть солдат и, что еще более важно, чтобы они видели меня; хотел говорить с ними, постараться обрести их доверие и уверенность во мне.

Я воспользовался специальным поездом под названием «Рапира», ездил на нем по Англии, Уэльсу и Шотландии, побывал во всех соединениях, которым предстояло принять участие в «Оверлорде». Мой метод инспекции отличался неофициальностью и был, полагаю, необычным; он явно удивлял многих генералов, мало знавших меня. Я проводил ежедневно два, а то и три строевых смотра, в каждом участвовало десять тысяч человек или больше. Их строили в каре, и я первым делом разговаривал лично с командирами подразделений. Потом приказывал повернуть построившихся солдат лицом внутрь и медленно проходил мимо шеренг, чтобы меня мог увидеть каждый солдат; солдаты все время стояли по стойке «вольно», чтобы иметь возможность подаваться вперед и поворачивать голову, при желании все время видеть меня, — большинство так и делало. Это инспектирование солдат мною и солдатами меня занимало много времени, но было весьма ценно для обеих сторон. Мне было очень важно снискать их доверие. И сначала надо было удовлетворить их любопытство. Когда осмотр заканчивался, я поднимался на капот джипа и спокойно, очень искренне обращался к офицерам и солдатам — через громкоговоритель или нет, в зависимости от условий. Объяснял, что нам совершенно необходимо знать друг друга, какие задачи перед нами стоят и как мы совместно будем выполнять наше дело. Рассказывал им, каков немецкий солдат в бою и как его можно победить; говорил, что, если все мы будем уверены в плане и друг в друге, цели можно будет добиться. Я их командующий, и теперь мы как следует рассмотрели друг друга. В результате нашей встречи я проникся к ним полным доверием и, надеюсь, они ко мне тоже. [240]

К середине мая я посетил все соединения в Соединенном Королевстве. Меня видели почти все офицеры и солдаты, которым предстояло участвовать во вторжении в Нормандию, слышали мое обращение к ним. Я представал на смотр в общей сложности значительно более чем перед миллионом солдат. Таким образом я стремился обрести доверие тех, кто будет служить под моим началом, — британцев, канадцев, американцев, бельгийцев, поляков, французов, голландцев. Это было большое предприятие, но я не сомневаюсь, что оно принесло дивиденды. Реакцию британского солдата я превосходно понимал, потому что моя военная жизнь проходила рядом с ним. В американском солдате я не мог разобраться так досконально. Однако всякие опасения были бы излишни. Вскоре после высадки в Нормандии я получил от генерала Беделла Смита следующее письмо:

«Дорогой генерал. Я только что получил из весьма надежного и осведомленного источника донесение о настроении и моральном духе американских войск в Англии. Автор совершенно беспристрастен, в его донесении есть абзац, который, надеюсь, доставит Вам такое же громадное удовольствие, как и мне: «Доверие к высшему командованию совершенно небывалое. Буквально десятки готовящихся к высадке подразделений говорят о генерале Монтгомери с обожанием. И особенно нравится всем — даже больше его дружелюбия, искренности и простоты — слух (или, насколько я могу судить, миф) о том, что генерал «побывал во всех подразделениях, отправляющихся в Нормандию, и сказал, что больше любого из нас хочет побыстрее закончить войну и вернуться домой». Это оставило неизгладимое приятное впечатление». Это точная цитата. Проведя всю жизнь среди американских солдат, зная присущее им недоверие ко всему иностранному, я могу гораздо лучше Вас оценить, какого успеха добились Вы, вызвав у них такое отношение и доверие к себе. С совершенным почтением, Беделл».

Через несколько недель после моего приезда в Англию министерство снабжения попросило меня посетить предприятия [241] в разных частях страны, производящие снаряжение для армии. Во многих случаях оно срочно требовалось для «Оверлорда», мужчины и женщины работали сверхурочно.

Во время этих визитов я много общался с гражданскими людьми, и на каждом заводе меня просили выступить перед рабочими. Я говорил им, что все мы представляем собой одну огромную армию, будь то солдат на фронте сражений или рабочий на внутреннем фронте; их работа так же важна, как наша. Нашей общей задачей было сплотить рабочих и солдат в единую команду, исполненную решимости уничтожить немецкое господство в Европе и во всем мире.

22 февраля я выступал на Юстонском вокзале перед представительным собранием железнодорожников со всей Англии. Там присутствовали секретари профсоюза, рабочие лидеры и служащие. Я говорил полтора часа, вел речь о предстоящих проблемах и о том, как они могут помочь в их решении. Сказал, что теперь мы добились успеха в войне и худшие дни позади, что мы все должны сосредоточиться на своей задаче и закончить войну. Когда я закончил обращение, профсоюзные секретари заверили меня в своей полной поддержке.