Георгий Агабеков - ЧК за работой

• Название: ЧК за работой
• Автор: Георгий Агабеков
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор мемуаров -- первый крупный советский разведчик-чекист, бежавший на Запад. Был начальником восточного сектора иностранного отдела ОГПУ, резидентом ОГПУ на Ближнем Востоке. В июле 1930 года открыто порвал со сталинским режимом и вступил в контакт с английской секретной службой. Убит агентами НКВД в 1937 году. Воспоминания Агабекова -- уникальное свидетельство активного участника событий о работе органов госбезопасности в 20-е годы. Помимо описания операций советской разведки мемуары содержат личные характеристики Г. Г. Ягоды, М. А. Трилиссера, Я. X. Петерса и др.

---

– Послушай, Коля,- сказал я,- дай мне взяться за нее, и ты увидишь. Разреши только недельку заняться ею.

– Нет, я сам. Посмотрим, чья возьмет,- отрезал он. Я вышел. На следующий день моя агентура сообщила, что "Сонька" (она уже получила кличку) играет активную роль в разведке Совета народных назиров. Еще через два дня, когда я пришел в "Европу", нашел печально сидящего за бутылкой коньяку Окотова. Он пил редко, почти никогда.

– Что случилось? – спросил я.

– Дело дрянь, я сегодня целый день не могу выйти дома. Я все время вижу за собой слежку. Вероятно, расшифрован и мне нужно выехать, чтобы не провалить других. Я ему передал новые сведение о "Соньке".

– Так вот кто натравил на меня шпиков,- воскликнул он.- Ну, братишка, возьмись за нее. Мне все равно теперь нельзя выходить на улицу,- предложил он мне.

Чудный южный мартовский день. Солнце еще не греет, а только ласкает своими лучами, напоминая весну на севере. К пятичасовому поезду из Старой Бухары в Каган собралась масса народу. Тут, главным образом, служащие, возвращающиеся со службы в Каган, где и живут. Много женщин, приехавших в Старую Бухару за покупками, и, наконец, немало и узбеков, ушедших в Каган провести вечер, а может быть, и ночь в дали от семей и знакомых.

Толпа частью разгуливает по перрону. Многие делали покупки у уличных торговцев сладостями и фруктами, которые толпятся у вокзала с лотками на головах, большая очередь стоит у билетной кассы.

Я издали слежу за "Сонькой", прогуливающейся по перрону с каким-то пожилым человеком. На ее лице неучаствующее выражение, из чего я заключаю, что собеседник ей не интересен и она не прочь от него избавиться, продвигаюсь к ней ближе. Наконец, она, не прощаясь, отходит от своего спутника и направляется к торговцу миндалем.

– Извиняюсь, если не ошибаюсь, вы мадемуазель Кацман ? – обратился я к ней.

– Да, а в чем дело? – спросила она, окидывая меня удивленно-любопытным взглядом.

– Я начальник разведки Бухарского штаба. Мне нужно поговорить с вами по одному очень важному делу, отрекомендовался я.

– Пожалуйста, говорите, я вас слушаю.

– Видите ли,- начал я,- здесь неудобно говорить, ибо, повторяю, дело очень важное. Не согласитесь ли вы поехать со мною в штаб, где мы спокойно могли бы поговорить,- предложил я.

– Нет,- ответила она, взглянув на часы на руке,- я опоздаю к поезду.

– Это поправимо,- сказал я.- Вы сможете поехать в Каган на штабном фаэтоне. Я думаю, что так даже приятнее будет ехать.

Подумав немного, она согласилась.

Мы сидим в моем кабинете при штабе, роскошно обставленном мебелью и коврами, вывезенными из дворцов бывшего эмира бухарского.

– Так вот, Софья Владимировна…- начал я.

– Откуда вы знаете, как мое имя, отчество,- перебила она меня.

– Мы многое знаем, на то мы и разведка,- продолжал я.- Мы знаем, что вы хорошая патриотка, что вы очень умная женщина и что у вас большие знакомства. Наконец, нам известно, что вы обладаете настойчивостью и при желании всегда добьетесь ваших целей. Поэтому, нуждаясь в вашей помощи, я и решил прямо обратиться к вам.

– Чем же я могу быть полезной,- уже более мягко сказала она, польщенная моими словами.

– Я хочу просить вас принять участие в нашей работе и надеюсь вы принесете очень много пользы. Особенно ценя вас, я предлагаю вам сразу исключительные условия. Я готов платить вам пятьдесят рублей золотом за каждый рапорт. Так что если в месяц вы дадите 30 рапортов, это составит 1500 рублей золотом или 30 миллионов на нынешние бухарские деньги. Конечно, в вашей работе понадобятся непредвиденные расходы. Вам также нужно будет иметь хорошие туалеты. Это все также будет оплачиваться нами,- соблазнял я ее.

Она сидела и некоторое время обдумывала. Предложение для нее, видимо, заманчивое, но что-то ее удерживало согласиться.

Наконец, она заговорила:

– Да, все это хорошо, но я боюсь, что кто-нибудь узнает, что я у вас работаю шпионкой, а у меня родные, они скажут! Наконец, жених…

– Вы можете быть уверены,- прервал я,- что никто не будет и не должен знать. Мы даже наружно не будем подавать вида, что знакомы, а наши встречи будут происходить на конспиративной квартире,- уговаривал я.

– Хорошо, я согласна. Только имейте в виду, я не буду ничего писать своей рукой. Я только буду сообщать что вам нужно, словесно.

– Прекрасно, это для нас безразлично,- согласился я, делая радостное лицо.

– А теперь говорите, что нужно, а то уже поздно. Я дал ей пустяковое задание и адрес конспиративные квартиры, где мы должны в будущем встречаться. мы вышли из кабинета, и я предложил ей ехать дальше одной, дабы не быть компрометированной такой кампанией.

Вечером того же дня состоялся очередной доклад Окотову.

– Ладно, а что ты думаешь делать с ней дальше? – спросил он.

– А вот подожди, втянем ее постепенно в работу, там видно будет,- ответил я, хотя признаться и сам не знал, что я буду делать дальше. Но я был уверен, что обстоятельства подскажут.

Кацман начала работать очень усердно и добросовестно. Я ей давал все более сложные поручения, и она выполняла их без особых затруднений. Она уже могла дать много сведений о красноармейских частях, стоявших в Кагане. Она освещала жизнь и деятельность тогдашнего афганского консула в Бухаре Расула. От нее же я имел сведения о деятельности восставшего Энвер-паши7. Одновременно моя агентура следила за самой Кацман и выяснила, что она со своим женихом являются душой секретной разведки Совета народных назиров. По-видимому,

пользуясь тем аппаратом, она легко выполняла мои поручения, зарабатывая себе личные деньги.

Теперь она была менее осторожна со мной. Она уже подписала несколько расписок в получении денег от меня. Она заполнила анкету, где ее настоящая фамилия стоит рядом с ее кличкой. Наконец, она даже принесла в последний раз два рапорта, написанных ее рукой. План расправы в голове у меня созрел.

Однажды Кацман по обыкновению пришла на конспиративную квартиру. Она застала меня сидящим за столом с печально опущенной головой.

– Что с вами? – спросила она, усаживаясь в кресло.

– Плохие дела,- начал я,- вчера ночью напился пьяный и не знаю, где потерял портфель. Сегодня я искал по всем местам, где был вчера, но портфеля не нашел.

– А что там были деньги? – равнодушно спросила она.

– В том то и дело, что не одни только деньги,- я сделал паузу.- Вы знаете, как я скрываю вашу работу для нас. Так вот, чтобы никто не знал о нашей связи, я все ваше личное дело всегда хранил при себе в портфеле. И вот теперь портфель пропал, вместе с бумагами. Не знаю, что и будет.

Мгновение она сидела и соображала. Затем она вскочила как ужаленная.

– Так что же вы сидите? Нужно же разыскать. Ведь что будет со мной, если кто-нибудь прочтет эти бумаги. Я же тогда пропала. Что скажут мои родные! Ах! – и она начала плакать.

– Бросьте, не нервничайте! – раздраженно остановил я ее.- Моя агентура сейчас разыскивает портфель, и, я надеюсь, он будет найден.

Она ушла заплаканной. Я взял телефонную трубку, вызвал трибунал и соединился со следователем-узбеком Хитаровым. Он являлся нашим секретным агентом, и я попросил его прийти ко мне.

– Вот что, товарищ Хитаров,- встретил я его,- пошлите, пожалуйста, за своей подписью повестку на бланке трибунала по этому адресу.

– Хорошо,- ответил он, читая адрес.- А что мне делать, когда она явится ко мне?

– Не беспокойтесь, она не придет. Видите ли, это частное дело между нами, я ей симпатизирую, но она очень горда. И вот я хочу ее немного попугать,- объяснил я смущенно.

Спустя два дня Кацман буквально влетела ко мне.

– Смотрите, я получила повестку из трибунала. Вероятно, по поводу этих несчастных бумаг. Боже, я буду делать?

– Слушайте, Софья Владимировна, я знаю этого следователя. По моим сведениям, он большой взяточник, не ходите в трибунал, и я постараюсь поговорить с ним. Я, вероятно, смогу уладить дело. Не беспокойтесь, идите домой и приходите завтра в это же время. Я вам сообщу о результатах.

На следующий вечер она пришла. Я поджидал ее с серьезно-озабоченным лицом.

– Ну как? – спросила она, не успев войти в комнату.

– Не знаю, как и сказать. Я был у следователя, бумаги у него. Он обвиняет вас в международном шпионаже. В конце концов он согласился потушить дело, просит 40 миллионов взятки. А я такими деньгами не располагаю,- закончил я.

– Слушайте, товарищ Азадов (я тогда работал под этой фамилией). Найдите эти деньги, я вас умоляю. У меня есть накопленные 8 миллионов; я их передам вам, а остальные я отработаю. Только прекратите это дело во что бы то ни стало,- просит она, и слезы катятся по щекам.

Я сидел в раздумье минуты три. Затем внезапно обратился к ней:

– Слушайте, Софья Владимировна, с одной стороны, вас жалко и вместе с тем обидно, что вы со мной откровенны. Ведь вы же одновременно работаете в агентуре Совета бухарских назиров. Почему бы вам взять денег оттуда.