Явдат Ильясов - Стрела и солнце

• Название: Стрела и солнце
• Автор: Явдат Ильясов
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы УэССР
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1964

Гикия стояла у обелиска и горько улыбалась. Черное покрывало упало с головы молодой женщины, морской ветер теребил прядь ее волос, поседевших за одну ночь.

Это была страшная ночь…

Могущественный царь Боспора давно стремился покорить демократическую республику Херсонес, расположенную в юго-западном уголке Тавриды. Но никакая сила не могла сломить рыбаков и пахарей, защищающих свою свободу и независимость.

Любовь и гражданский долг — такова главная тема романа «Стрела и солнце». В книге рассказывается о событиях почти двухтысячелетней давности, но своей идейно-художественной направленностью она прочно связана с современностью.

---

Он решил прогуляться по гавани, посмотреть, чем занимается Филл. Почему его нет до сих пор? Должно быть, ничего подходящего не подвернулось.

Хилиарх, припадая на правую ногу, медленно прохаживался по причалу. Он делал вид, будто любуется морем, — да, даже хилиархи способны им любоваться, — и ждал, когда Филл даст о себе знать.

Но Филл не показывался, негодяй. Куда он делся? Захотелось есть. Где бы перекусить? Не в харчевню же идти начальнику войск. А до казарм — далеко. Приказать, чтоб принесли обед сюда? Кушать одному — скучно. Лучше заглянуть к Гиппонакту.

Четверо приезжих, выходя от Гиппонакта, столкнулись с хилиархом нос к носу.

Вернее, первый из них, так как они двигались один за другим. Скрибоний отшатнулся.

Что-то ледяное, отталкивающе-грозное, как взгляд осьминога, пронзило мозг и отдалось холодом в сердце.

Говорят, у осьминога человеческий взгляд.

Но Скрибоний никогда б не подумал, что у человека могут быть глаза спрута.

Всего одно мгновение видел он перед собой лицо человека, шедшего впереди. Но оно тут же намертво отпечаталось в потрясенной душе, как изображение на надгробном камне.

Это лицо!..

Худое, горбоносое. И главное — страшно бледное, белое как мел. По сравнению с кожей щек густая курчавая борода и взлохмаченные волосы, спадавшие со странно низкого лба на темную полоску сросшихся бровей, казались совершенно черными, будто их обмакнули в смолу. Огромный рот с тонкими бескровными губами. Острые зубы, торчащие вперед. И мертвый взгляд пустых бесцветных глаз.

— Вампир! — боязливо пробормотал Скрибоний.

Приезжих сопровождали Дримил, Теодор и Никита. Те самые, что так старательно пересчитали Филлу ребра.

Испуганный, растерянный, подавленный, стоял Скрибоний у открытых дверей, не зная, как ему быть. Не тащиться же самому вслед за этими темными людьми? Если б Филл был здесь… Но Филл исчез, разрази его молния!

— Эй! — крикнул из помещения Гиппонакт. — Какой осел торчит там у открытых дверей? Или войди, или закрой и убирайся к вороне. А, это ты, Скрибоний, — приветствовал он хилиарха. — Прости, я думал — кто-нибудь другой. Добро пожаловать! Присаживайся. Как раз собирался промочить глотку. Раздели со мной завтрак. Проклятая работа! Даже перекусить некогда.

— Вижу, вздохнуть свободно не дают, — осторожно заметил Скрибоний, садясь за стол. — Одолевают посетители?

— Замучили! — Эмпорион сокрушенно покачал головой. Разлил по глиняным чашкам вино. — С утра до ночи толпятся у дверей, мерзавцы. Ну, выпьем! Солдатню-то накормил свою? Вон их сколько за тобой притащилось.

— Не умрут.

— Верно! А умрут — тоже не беда. Ну, поехали.

— Что за сброд вышел сейчас от тебя? — спросил хилиарх пренебрежительно.

— Когда? Ах, сейчас, — Гиппонакт лениво зевнул. — Так, всякая рвань. Ну их к собакам. Ешь, пей.

— Купцы, — вяло усмехнулся Скрибоний, — Из Баты, кажется, приехали?

— Кто? Ах, те голодранцы? Из Танаиса.

— Товар привезли?

— Да, разную мелочь, — ответил Гиппонакт с таким видом, будто вот-вот заснет от скуки.

— А-а, — протянул Скрибоний с притворным безразличием и откусил сыру. В глазах хилиарха блеснул огонь.

Что еще можно выжать из несчастного пьяницы?

Увести в казармы, накачать так, чтоб развязался язык? Опасно. Гиппонакт, провались он в тартар, только прикидывается гулякой, равнодушным ко всему на свете, кроме вина. Пьяница с трезвой головой. Хитрец. Недаром он приятель Асандра. Не уступят один другому в лукавстве. Дай только за кончик нити ухватиться — распутают весь клубок.

Не стоит затевать угощение. Скрибоний — ведь ему тоже придется пить — от Гиппонакта, пожалуй, ничего не добьется, а себя, захмелев, выдаст настойчивыми расспросами.

Как быть? Надо спешить в крепость, разыскать Филла. Эх, если б у Скрибония были свои люди среди рабов и телохранителей Асандра! Но старик богаче хилиарха. Трудно переманить его слуг на свою сторону.

Хилиарху невмоготу сидеть тут, у Гиппонакта, «Может быть, — подумал он с тоской, — как раз в данный миг во дворце решается моя судьба. В акрополь!» Он, томясь от нетерпения, резко отставил чашку и поднялся:

— Я пойду, приятель.

— Стой! Куда ты? — Гиппонакт схватил хилиарха за полу хитона. — Обижаешь, брат.

— Пора на обход караулов, — с раздражением пояснил военачальник.

— Караулы! — возмутился эмпорион. Он встал, пошатываясь, и загородил дверь. — Ничего им не сделается. Успеешь.

— Пойми, приятель, я на службе! — крикнул Скрибоний.

Он с трудом подавил острое желание ударить Гиппонакта в грудь и выскочить на улицу. Хилиарху показалось — начальник гавани умышленно задерживает его здесь.

— Мне тоже надо быть у Асандра, — объявил Гиппонакт и подтолкнул хилиарха к столу. — Допьем вино, пойдем вместе. Какое винцо, а? Библинское! Получил прямо из Афин. Садись, пей. Или хочешь поссориться со мной? — Глаза бражника налились желчью.

Пришлось сесть. Вино — на вкус взволнованного Скрибония, горькое и ядовитое, точно кровь кентавра, — не лезло в глотку. Хилиарх, внутренне скрежеща зубами, глушил неотступную мысль — убить Гиппонакта. И он, может, сорвался б и зарезал эмпориона. Но тут навязчивый сотрапезник, уловив настроение наемника, предложил миролюбиво:

— Ну, пойдем, если так.

Покинув гавань, хилиарх и эмпорион, сопровождаемые толпой молчаливых солдат, миновали ворота, ведущие из гавани в город, и не спеша затопали по узкой каменистой улице вверх, к зубчатым башням акрополя.

Поначалу им пришлось идти меж глинобитных лачуг, придавленных шапками тростниковых крыш. На окраинах жила беднота. Затем стали попадаться дома знатных горожан, крытые черепицей и сложенные из рустованного камня — из глыб известняка, гладко отесанных по краям и с нарочитой небрежностью обработанных в несколько выступающей средней части.

Воины в чешуйчатых панцирях и яйцевидных шлемах без проволочек пропустили двух начальников в пределы замка.

Под защитой толстых стен акрополя пантикапейцы хранили от чужих взоров главные святыни города: мраморные статуи Гермеса и Посейдона, а также государственную казну. Тут же помещались наиболее почитаемые храмы, монетный двор, казармы и жилище царя.

— Собственно, зачем я сюда притащился? — сказал вдруг Гиппонакт. — Чего я там не видел, в проклятом дворце? Ты говорил — пойдешь проверять караулы. Так? Возьми с собой. Потом выпьем как следует, а? Мне скучно.

Командир наемников окончательно убедился — Гиппонакт привязался к нему с целью не дать и шагу ступить свободно, пока из дворца не уберутся те четверо, если они тут. Кто они? Что они делают здесь?

«Сам виноват, мул! — ругал себя хилиарх. — Кто тянул тебя к Гиппонакту? Домой еще собирался пригласить, дуралей Как же быть? Допустить Гиппонакта в казармы? Но Филл… нужно вот сейчас найти Филла. А при Гиппонакте с Филлом не поговоришь. Ну, попробуем одно средство, Может, удастся избавиться от царского осведомителя».

— 3-знаешь, друг, — сказал хилиарх чуть заплетающимся языком. — Я, к-кажется, перепил. Внизу было терпимо, а вот когда поднимались, голова закружилась. Ноги подламываются. Ты п-прав. Караулам ничего не с-сделает-тся. Пойду спать. И ты бы прилег где-нибудь во дворце. Смотри, как тебя качает.

— Ай-яй-яй! — Гиппонакт укоризненно помотал головой. — И это — солдат! Служитель Ареса, бога войны! Гроза диких номадов! Страж родины! Тьфу! Хлебнул глоток вина и скис. Позор! Страх! Наваждение! Поношение человеков! Я не могу видеть подобных мужчин. Не могу ходить по земле, где существуют этакие слюнтяи. Горе мне! Лучше пойду и утоплюсь.

— Я очень рано поднялся, — пояснил Скрибоний. — И не ел почти ничего.

— Ну, ладно. Ладно, презренный трезвенник! Пропадай, как хочешь, Иди отоспись, несчастный.

Хилиарх нашел Филла в пустой казарме первой спиры — подразделения, соответствовавшего римской когорте; как известно, когорта состоит из шестиста человек.

Солдат лежал, весь облепленный пластырями и примочками, и жалобно скулил, как ошпаренный щенок. Товарищи промыли ему раны вином и ушли на занятия, поставив рядом с кроватью блюдо с хлебом и кувшин с водой.

— Что с тобой? — обеспокоился начальник.

— Из… избили! — заохал Филл, не глядя в глаза командиру. — Ох, умираю…

— Кто?

— Не… не знаю. Какие-то пьяные бродяги. Вышли из харчевни. Я не успел посторониться. Накинулись.

— Почему не позвал на помощь коллакретов? Там эти лоботрясы Дримил, Теодор, Никита весь день слоняются без дела. Выручили бы.

— Не успел.

— Почему ушел, не известив меня?

— Я… был весь в крови.

— Болван! — выругался с досадой хилиарх. Планы ломались. — А я-то ищу тебя, с ног сбился. Так что же — ты совсем не можешь ходить?