Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

• Название: Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
• Автор: Александр Ахматов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-9233-0472-4

Конец II века до нашей эры. Могущественный Рим, покоритель почти всех стран Средиземноморья, пышно отпраздновал победоносное окончание войны с Югуртой, царем Нумидии. Но радость римлян по поводу этой новой победы омрачена их тяжелыми поражениями в Галлии, куда вторглись многочисленные и воинственные германские племена кимвров и тевтонов. «Варвары» в очередной раз разбили и уничтожили римские легионы. От полного разгрома Италию спасает только то, что германцы по какой-то причине отказались от вторжения в беззащитную страну сразу после своей победы. В Риме с лихорадочной поспешностью готовятся к войне. Страхом и неуверенностью, царящими среди римлян, пытаются воспользоваться угнетенные рабы, со всего света собранные в Италию. Они составляют заговоры, устраивают бунты. Близ города Капуи вспыхивает тайно подготовленное и хорошо организованное восстание, которое возглавил разорившийся римский всадник Тит Минуций…

---

Бедный Тит долгое время мучился безответной любовью и ревностью. Прекрасная гречанка была умна, осмотрительна и тщательно избегала возможных скандалов, связанных с посещением ее дома как отцов семейств, так и несовершеннолетних юнцов. Это могло повлечь за собой неприятные для нее последствия. Поэтому, хотя пылкий юноша и нравился ей, держалась она с ним холодно и отчужденно до той поры, пока тот не сменил претексту[111] на мужскую тогу.

А вскоре ему пришлось отправляться на военную службу. Отец, имевший широкие связи (он тогда был откупщиком в провинции Азия[112]), устроил сына в преторскую когорту проконсула, наместника азиатской провинции. В то время это была одна из спокойных римских провинций, куда богатые и знатные римляне стремились определить своих сыновей для прохождения ими обязательной военной службы, подальше от опасных войн в Испании или в Галлии.

Молодой Минуций очутился в городе Смирна, где находилась резиденция наместника провинции. Там он впервые познал вкус праздной жизни. Двор проконсула кишел актерами и танцовщицами, музыкантами и гетерами. Жажду там утоляли только вином, а игра в кости и бои гладиаторов были любимыми развлечениями.

Два года, проведенные в благословенной азиатской провинции, Тит Минуций называл не иначе как «военной службой у Венеры и Вакха», когда по возвращении в Рим со смехом рассказывал друзьям о своих похождениях на чужбине и потрясал кошелем, набитым золотыми денариями, которые он, по его словам, выиграл у самого проконсула.

Молодой человек продолжил было и в Риме приятное времяпрепровождение, но этому помешал отец, у которого имелись свои планы относительно его будущего. Старик решил, что сыну пора остепениться, и сосватал ему дочь Публия Сатурея, одного из своих друзей-откупщиков.

Этот Сатурей в свое время был народным трибуном и печально прославился тем, что нанес смертельный удар обломком скамьи по голове своему коллеге по должности Тиберию Семпронию Гракху[113]. Во время бурного трибуната Гая Гракха, брата Тиберия, многие оптиматы, и в первую очередь Сатурей, поплатились за это убийство изгнанием, однако после того, как гракхианцы потерпели окончательное поражение, а сам Гай был убит, все осужденные по делу об убийстве Тиберия получили прощение и вернулись в Рим.

Возвращение Сатурея встречено было в городе с глухим ропотом. Большинство граждан относилось к нему враждебно. Даже породниться с ним многие считали кощунством. Его в глаза называли святотатцем, осквернившим самую грозную в Риме святыню убийством человека, неприкосновенность которого была освящена законом. Поэтому старших своих дочерей Сатурей выдал замуж за вольноотпущенников, а младшая его дочь, Сатурея Квинта[114], отличавшаяся пригожей внешностью, оставалась в девицах почти до двадцати пяти лет, пока ее не заприметил старый Минуций, бывший ярым врагом популяров и мятежных Гракхов, а Сатурея уважал как истинного римлянина, совершившего замечательный подвиг во имя спасения республики.

Сын не мог противиться воле отца. Свадьбу справили. Но молодые недолго прожили вместе. Отец вскоре потребовал, чтобы Тит вступил добровольцем в армию консула Марка Минуция Руфа[115], который должен был отправиться во Фракию, куда вторглись воинственные скордиски[116], союзники кимвров, приглашенные восставшим против римлян местным населением. Старик считал, что сын непременно должен поддержать честь рода Минуциев, участвуя в этом походе.

Война во Фракии оказалась долгой и для римлян имела многие опасные перипетии. Лишь спустя три года Тит Минуций вернулся домой в составе сильно поредевших легионов. К тому времени он уже был в чине командира турмы римских всадников. Победа над скордисками и фракийцами праздновалась в Риме с большой пышностью. Во время триумфа Тит ехал в почетном конном строю за колесницей триумфатора; сбрую его коня украшали серебряные фалеры[117], свидетельствовавшие о том, что воевал он доблестно, не уронив чести своего славного рода.

Отец вскоре после этого умер. Сын устроил ему достойные похороны с боем гладиаторов[118] у погребального костра на Эсквилинском поле, а также угостил всех родственников, друзей покойного и всех обитателей Кипрской улицы невиданно щедрым поминальным пиром. Не пожалел он денег и на превосходный памятник из пентелийского мрамора, который установил на могиле отца близ Тибурской дороги.

Тит Минуций получил в наследство большие денежные суммы, три доходных имения, многоквартирную инсулу и дом в Капуе. В самом Риме он стал владельцем двух домов. Один из них, на Кипрской улице, он оставил себе, а другой, находившийся на Малом Целии, подарил вдове, своей мачехе, к которой всегда относился с большим почтением.

На первых порах Минуций слыл человеком вполне добропорядочным. Но он по натуре был совершенной противоположностью своему покойному родителю, отличавшемуся деловой хваткой и бережливостью. Став обладателем огромного состояния, Минуций решительно придерживался того мнения, что нет никакого толку ни в деньгах, ни в богатстве, если их нельзя растратить на удовольствия.

Совершенно неожиданно для всех своих родственников и друзей он развелся с женой.

Его пытались удержать от этого шага, на все лады расхваливая молодую женщину: мол, и хороша собой, и целомудренна, и нравом нестроптива. Минуций же сказал в ответ, выставив из-под тоги свой башмак:

— Посмотрите на него? Разве он нехорош собой? Или стоптан? Но кто из вас скажет, где он жмет мне ногу?

Только немногие из его друзей догадывались об истинной причине развода: они знали о существовании прекрасной гречанки из Капуи.

Так оно и было в действительности. Минуций всегда помнил о своей первой возлюбленной, и все эти пять лет разлуки поддерживал с нею постоянную переписку.

Разведясь с женой, он уехал в Капую и вскоре привез оттуда Никтимену, открыто поселив ее в своем доме.

Потом началась жизнь, полная неистового разгула. Минуций словно торопился вознаградить себя за перенесенные им тяготы военной службы, ни в чем не отказывая ни собственным прихотям, ни милым причудам своей любовницы, очень скоро привыкшей к сибаритской роскоши и безумной расточительности, благо все это было за чужой счет.

Дом на Кипрской улице едва ли не целыми днями, а еще чаще ночами, был забит гостями, музыкантами, актерами. Минуций всей душой предавался любимым своим занятиям: игре в кости, обильным возлияниям, в перерывах между ними посвящая досуг общественным зрелищам, — особенно конным скачкам, колесничным ристаниям и гладиаторским играм.

Когда после очередного крупного проигрыша ему понадобились деньги, он, долго не раздумывая, продал свое имение близ Анция[119].

Это было очень доходное имение. Приморские виллы всегда ценились в Италии. Выражаясь словами мудрого Марка Порция Катона, молодой человек оказался сильнее моря, ибо то, что оно едва-едва лизало своими волнами, он проглотил целиком без особого труда.

Незадолго до начала нашего повествования такая же участь постигла и его загородную тускуланскую виллу.

У него еще оставались упомянутые выше обширное поместье под Свессулой и гостиница в Капуе, но все это было уже заложено тамошним аргентариям[120] под огромные ссуды, растраченные нашим героем с чрезвычайным легкомыслием.

Долги его давным-давно превышали доходы, хотя многочисленные заимодавцы Минуция как в Риме, так и в Капуе были пока в относительном неведении об истинном состоянии дел своего должника, по-прежнему считая его человеком вполне обеспеченным.

Увы, это было далеко не так. Продажа тускуланской виллы, родового поместья, явилось для Минуция тяжелым ударом, заставившим его серьезно задуматься над тем, как спастись от разорения.

Кто-то из друзей посоветовал ему заняться подготовкой гладиаторов как делом, которое может принести верный доход.

Минуций вначале загорелся желанием открыть свою собственную школу гладиаторов в Капуе и даже купил в кредит партию гладиаторского оружия и снаряжения, но вскоре остыл, поняв бесполезность своих хлопот ввиду нехватки денег и неумолимо приближающегося срока уплаты долгов.

Как раз в это время пришла весть о катастрофе при Араузионе.

Впоследствии говорили, что именно тогда под влиянием этого события у Минуция зародился его ужасный преступный замысел…

Но об этом читатель узнает немного позднее, а пока вернемся к нашему прожигателю жизни, которого мы застали в его собственной постели, после того как он проснулся утром памятного дня, начавшегося триумфом Мария над Югуртой.

В том, что он проснулся довольно поздно, молодой человек убедился, взглянув на клепсидру[121], стоявшую на дельфийском столике под крошечным окном, из которого в полутемный конклав[122] врывались лучи солнечного света.

Время приближалось к полудню.