Константин Черкассов - Генерал Кононов. Том I

• Название: Генерал Кононов. Том I
• Автор: Константин Черкассов
• Издательство: Типография "Единение"
• Жанр: О войне
• Год: 1963

Легендарный герой Освободительного Движения Народов России 1941-45 г.г. донской казак генерал Иван Никитич Кононов, бывший майор Красной Армии, кавалер ордена «Красной Звезды», окончивший военную академию имени Фрунзе — явление исключительное и единственное среди военачальников Красной Армии, принявших участие в вооруженной борьбе против советском власти во 2-ю Мировую войну.

Его действия, связанные с твердым и самоуверенным характером, сделали его имя легендарным в истории Освободительной борьбы Народов России.

«Кононов — пишет немецкий историк Юрген Торвальд — был явление твердое и самоуверенное».

«Лихой кавалерийский генерал» — восхищенно пишут иностранные журналисты и писатели.

Автор настоящей книги хорунжий Константин Черкассов бывший офицер для особых поручений ген. Кононова, начавший службу у последнего рядовым, в предлагаемой читателю книге описывает не только действия и подвиги ген. Кононова с его героями-казаками, но и захватывающе, с большим талантом рисует всю потрясающую картину как стихийного, так и организованного Освободительного Движения Народов России, возглавленного знаменитым генералом Красной Армии Андреем Андреевичем Власовым.

Книга является ценным документальным трудом для истории и может послужить прекрасным материалом для постановки исторического документального фильма.

---

Ваш брат, командир 2-й сотни 600-го Донского Казачьего батальона, сотник Сергей Михайлович Мудров.

(Бывший командир эскадрона 55 кав. дивизии Красной армии).

13 марта 1943 года.»

Письмо завернули в тряпку и привязали к шее собаки. Затем вывели собаку из окопа и открыли огонь. Перепуганная собака кинулась бежать в сторону советской обороны (130–150 метров). Было видно, как ее поймали и забрали красноармейцы. Примерно через час из советских окопов послышались крики: «Почтальон ранен, оказываем медицинскую помощь!»

Вечером 13-го марта к казакам прибыло, при полной боевой и с ручным пулеметом, 7 человек красноармейцев. Через три часа еще 11 человек во главе с командиром взвода лейтенантом Балашовым. Все они оказались 2-й роты 1-го батальона 502-го полка.

Перебежки красноармейцев к казакам были почти каждый день. Перебежчики рассказывали, что весь полк охвачен желанием бороться против Сталина, но в полку царит сильный контроль, прибыли специальные заградотряды. Убежать очень трудно, особенно группой, когда нужно сговориться, но не знаешь, кто сексот. Комиссары подсылают сексотов и те вроде агитируют бежать к немцам, а потом, согласившихся бежать, выдают и их тут же расстреливают, как изменников Родины.

С 5-го марта по 4-е апреля 1943 г. непосредственно на участке 600-го Донского казачьего батальона перебежало 69 человек бойцов, 17 сержантов и 5 офицеров: итого 91 человек.

4-го апреля вечером 600-й Донской казачий батальон был заменен немецким полком. Батальон ушел на отдых в г. Могилев. 7 июня 1943 г. 600-й Донской казачий батальон был погружен в эшелон и отправлен в лагерь формирования Первой Казачьей Дивизии.

* * *

Войдя в состав 5-го Донского полка наша сотня стала 3-й конной сотней. Полк делился на два дивизиона, по четыре сотни в каждом и 9-й сотне тяжелого оружия (в сотне были и пушки). В каждой сотне было по 200 с лишним человек. Старых казаков нашей сотни, освобожденных медицинской комиссией от военной службы, заместили молодые казаки из других сотен. В большинстве на должности командиров взводов и отделений были назначены кононовцы. Почти все они были бывшие кадровики — младшие и средние командиры Красной армии.

Получив должность командира отделения, я, бывший раб Особого Отдельного Строительного батальона Красной армии, представлял собой исключение среди младших командиров нашей сотни. К тому же с погонами рядового казака. Я не имел тех теоретических военных знаний, которые надлежало иметь. Но за своей спиной, я имел пройденный боевой путь по горам Кавказа, по степям Кубани, за мной был опыт 2-х летней боевой страды.

Командиром 1-гo взвода был назначен пожилой терский казак хорунжий Сергей И. Пащенко. Последний был бывшим командиром эскадрона Особой кавалерийской дивизии Красной армии. Выше среднего роста, полный и солидный, спокойный и степенный, строгий, державший себя с достоинством, он невольно внушал к себе уважение. Однако вне службы он был прост и любезен и часто можно было слышать его беспечный заразительный веселый смех. Его смуглое скуластое лицо с отпущенными по татарски усами, слегка припухшими веками, говорило о том, что несмотря на его русскую фамилию в его жилах течет большая доля азиатской крови.

Командиром 2-го взвода был назначен вахмистр Николай Давыдов — бывший лейтенант и командир эскадрона Красной армии. Молодой Давыдов был с добродушным, всегда улыбающимся, типично русским лицом. Во время гнева его полное лицо делалось красным, но через секунду оно вновь добродушно улыбалось и казалось, что несмотря на его старания, он никак не может быть строгим. Казаки его мало боялись, но любили очень и любя посмеивались над добродушием своего командира.

Командиром нашего, 3-го взвода, был назначен вахмистр Петр Чебенев. Удивительно интересна была личность этого весьма молодого командира. Небольшого роста, худощавый, стройный, подтянутый, с бойкими смеющимися голубыми глазами, со светлым кучерявым донским чубом, Чебенев на первый взгляд производил впечатление бойко-дерзкого мальчугана, надевшего на себя военную форму. Говорил он «блатным» лексиконом, зачастую пересыпая свою речь троекратным «матом», но держал себя с достоинством, явно требуя от нас уважения к себе, как к начальнику.

Познакомившись ближе с Чебеневым я узнал, что он бывший сержант казачьей дивизии Красной армии. Образование получить ему пришлось очень скудное — всего четыре класса станичной (начальной) школы, да и получать его он совсем не старался, а мечтал о службе в армии, куда добровольцем-малолеткой и попал.

Чебенев часто с увлечением рассказывал, как он получил первый приз — серебряные часы — за джигитовку еще будучи курсантом полковой школы; как ему было присвоено звание сержанта и т. п. По-всему было видно, что он любит военную службу и к ней способен. Строгий, но справедливый, он вскоре стал пользоваться общим уважением, не только нашего взвода, но и всей сотни.

Каковы были его боевые качества, я тогда еще не знал, хотя и неоднократно слышал от других казаков, что он неимоверно храбр и ловок в бою, за что и был произведен, несмотря на молодость, в чин вахмистра (Чебеневу было тогда 19 лет).

И, наконец, командиром хозяйственного взвода (обоз), был назначен вахмистр Николай Суханов. Этот стройный, подтянутый, слегка рябоватый, но красивый, среднего возраста донской казак, стал сразу-же бичём целой сотни. Он придирался к каждому упущению, к каждой мелочи, наказывал казаков за каждый пустяк. Говорили о нем, что в прошлом он старшина эскадрона Красной армии. А, как известно, на такие должности в любой армии подбираются рьяные «службисты», не спроста в немецкой армии вахмистров эскадронов и фельдфебелей рот называли «спис». Вот и наш Суханов обладал несравненными качествами такого «списа».

Наша сотня, став Кононовской, сразу же стала и перековываться на кононовский лад. Немецкие команды, которые мы так хорошо знали, оказались нам больше не нужды. Все военное обучение строилось по уставам и наставлениям Красной армии, используя все лучшее, что в них было и тесно увязывалось с боевым опытом и казачьей сноровкой.

Несмотря на жестокую дисциплину, царившую в полку, чувствовался демократический дух, изстари присущий казачьему войску.

Например, даже к самому командиру полка можно было в некоторых случаях обратиться на ты, назвав его «Батько», а не по обычному — господин Войсковой старшина (подполковник).

Все эти новые для нас — новых кононовцев — порядки нам очень понравились и мы прилежно и быстро стали их усваивать. Совсем иное положение было в полках, где командовали немецкие офицеры. С самого начала там начались трения из-за языка и абсолютного взаимного непонимания. В своем большинстве немецкие командиры вели себя по отношению к казакам со свойственной им надменностью и чванством, что оскорбляло национальное чувство и вызывало у казаков недружелюбие и злость. Если на казака накричал казачий командир, то казаки относились к этому, как к обычному явлению, так, скажем, как ребенок, в подобном случае, к отцу, но если на казака кричал или тем более наказывал немецкий офицер, то это воспринималось казаками так, как-бы кричит и наказывает «чужой дядя».

Те немецкие командиры, которые, будучи заражены гитлеровским нацизмом и явно с ненавистью, пользуясь своим положением, умышленно наказывали казаков, особенно разжигали национальную вражду. Последнее приводило иногда к серьезным эксцессам.

Например, во время занятий в одном из эскадронов 3-го Кубанского полка, один немецкий унтер-офицер ударил по лицу одного казака, остальные казаки в защиту своего товарища немедленно тут-же на месте, убили этого унтер-офицера. Прокуратура дивизии долго уточняла и выясняла, кто-же конкретно убил унтер-офицера, ответ был один: «Вся сотня».

Второй случай. Во втором Сибирском полку в 4-й сотне немецкие унтер-офицеры особенно плохо относились к казакам в том числе и сам командир сотни немецкий, обер-лейтенант М.

Казаки этой сотни ночью зашли в комнату, где спали немецкие унтер-офицеры и вахмистр, забрали оружие и разбудив немцев, приказали им раздеться догола, а затем ударить друг друга кулаками в лицо. Потом всех их избили до полусознания, связали веревкой один к другому и сделали надпись: «Быть другом казаков, — значит быть, прежде всего, человеком».

Эти казаки исчезли бесследно.

Подобные случаи были не единичны и, естественно, тормозили учебу. Конечно, командование дивизией старалось устранить эти недоразумения, но в первое время это было почти невозможно.

Наш 5-й Донской полк, лишенный подобных трений, духовно единый и сплоченный, вскоре стал выделяться успехами в учебе, что и было откровенно признано командованием дивизии. Те старшие немецкие офицеры дивизий, которые владели русским языком, скорее других поняли, что замена казачьих офицеров немецкими, дело пагубное и очень тормозит подготовку дивизии. Знание русского языка позволяло им очень скоро понять психологию казаков, их стремлении и чаяния. Они поняли, что для более плодотворной учебы, для усиления боеспособности дивизии необходимо завести в полках такие порядки, какими они были у нас— в 5-м Донском полку.