Артур Кларк - Черты будущего

• Название: Черты будущего
• Автор: Артур Кларк
• Издательство: Мир
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1966

2000 год — освоение планет, создание «кибернетических» организмов, передача энергии без проводов; 2050 год — исследование межзвездного пространства, управление гравитационными силами, контакты с внеземными цивилизациями, управление наследственностью, управление погодой; 2100 год — межзвездные полеты и встречи с внеземными цивилизациями, управление климатом, искусственное воссоздание жизни, победа над смертью — такие захватывающие перспективы на ближайшие сто пятьдесят лет рисует в своей книге известный английский ученый, писатель-фантаст и популяризатор Артур Кларк. Страстный пропагандист науки и опытный художник слова, Кларк увлекает читателя в интереснейшее путешествие по будущему и показывает, что могуществу человеческого разума нет границ.

---

Когда Ванневар Буш в декабре того же года выступал перед сенатской комиссией, единственным важным секретом, связанным с атомной бомбой, был ее вес — 5 тонн. Из этой цифры любой мог прикинуть в уме, как это проделал лорд Черуэлл, что ракета для доставки такой бомбы на межконтинентальные дистанции должна будет весить около 200 тонн. Между тем грозный в те времена снаряд Фау-2 весил всего 14 тонн!

Среди многих уроков, которые нужно извлечь из этого периода новейшей истории, я хотел бы особо выделить один: все, что теоретически возможно, обязательно будет осуществлено на практике, как бы ни были велики технические трудности, — нужно только очень сильно захотеть. Фраза: «Эта идея фантастична!» — не может служить аргументом против какого-либо замысла. Чуть ли не все достижения науки и техники за последние полвека были фантастичны, и у нас нет никакой надежды предвосхитить будущее, если мы не примем за исходную посылку, что они и впредь будут обязательно фантастичными.

Чтобы добиться этого и избежать такого порока, как потеря способности к дерзанию, столь безжалостно наказуемого историей, мы должны иметь мужество довести все экстраполяции достижений техники до их логического завершения. Впрочем, и этого тоже недостаточно, что будет доказано ниже. Для предвидения будущего нужно обладать логикой, но, кроме того, нужны еще и вера, и воображение, способные подчас пренебречь даже самой логикой.

2 Пророки могут ошибаться, когда им изменяет способность к воображению

В предыдущей главе я высказал мысль, что многие заявления, отвергавшие осуществимость различных научных идей, и вопиющие примеры неспособности предсказателей будущего предвидеть то, что находилось у них под носом, могут быть объяснены потерей способности к дерзанию. Когда Саймон Ньюком «доказал», что полет в воздухе невозможен, все основные положения аэронавтики были уже известны из работ Кейли, Стрингфеллоу, Шанюта и других. Ньюкому просто не хватило мужества взглянуть в лицо фактам. Все основные уравнения и принципы космического полета были сформулированы Циолковским, Годдардом и Обертом, и все же по прошествии многих лет, а иногда и десятилетий известные ученые потешались над людьми, «возомнившими себя астронавтами». Здесь неспособность правильно оценить факты опять-таки имела под собой не столько интеллектуальную, сколько моральную основу. У этих критиков не оказалось мужества, которое, казалось бы, должны были придать им их научные убеждения. Они были не в силах уверовать в истину даже тогда, когда она была начертана перед их глазами на родном им математическом языке. Мы все знакомы с этой разновидностью малодушия, потому что время от времени все ее проявляем.

Другая слабость, присущая многим провидцам, менее предосудительна и более любопытна. Она проявляется в тех случаях, когда все доступные данные учтены и сгруппированы правильно, но решающие, ключевые факты еще не открыты и сама возможность их существования не допускается.

Широко известный пример подобной слабости приводит философ Огюст Конт, попытавшийся в своем «Курсе позитивной философии» (1835) установить пределы научного познания. В главе, посвященной астрономии (книга 2, глава 1), он написал относительно небесных тел нижеследующее:

«Нам ясно, каким образом мы можем определить их форму, расстояние между ними, их объем, их движение, но мы никогда не узнаем ничего о их химическом или минералогическом строении, а уж тем более — о существах, живущих на их поверхности…

Мы должны четко отличать представление о солнечной системе от понятия о Вселенной и всегда твердо помнить, что наши действительные интересы ограничиваются только первой. Лишь в пределах границ солнечной системы астрономия является той высшей положительной наукой, какой мы ее хотим видеть… звезды же служат нашей науке только тем, что предоставляют ориентиры, относительно которых мы можем описать перемещения внутри нашей системы».

Иными словами, Конт решил, что звезды навсегда останутся для нас только своего рода небесными реперами и астрономы не будут заниматься ими по существу. Лишь о планетах мы можем надеяться приобрести сколько-нибудь определенные познания, и то ограниченные только геометрией и механикой. Если бы Конта спросили насчет астрофизики, он, вероятно, заявил бы, что такая наука просто немыслима.

И все же не прошло и пятидесяти лет после его смерти, как почти вся астрономия, по существу, стала астрофизикой; лишь немногие из профессиональных астрономов сохранили сколько-нибудь значительный интерес к планетам. Утверждение Конта было решительным образом опровергнуто изобретением спектроскопа, который не только раскрыл «химическое строение» небесных тел, но и поведал нам о далеких звездах намного больше, чем мы знаем о соседних с нами планетах.

Нельзя упрекать Конта в том, что он не смог предвидеть появления спектроскопа: ни одна душа на свете не могла вообразить себе спектроскоп или еще более хитроумные приборы, поступившие за последнее время на вооружение астрономов. Но его пример должен послужить предупреждением, которого не следует забывать никогда: даже идеи, бесспорно неосуществимые при современном или предвидимом уровне техники, могут стать вполне реальными в результате новых, неожиданных научных открытий. По самому их характеру такие «прорывы» науки нельзя предвидеть, но в прошлом они столько раз помогали нам обойти непреодолимые препятствия, что никакая картина будущего не может считаться правильной, если в ней не учтены такие возможности.

Другой широко известный случай, когда воображение изменило ученому, относится к лорду Резерфорду. Ему принадлежит главная роль в раскрытии внутренней структуры атома. Резерфорд часто насмехался над охотниками до сенсаций, предсказывавшими, будто мы когда-нибудь сможем обуздать энергию, скрытую в материи. Тем не менее первая цепная ядерная реакция была осуществлена в Чикаго всего лишь через пять лет после его смерти (1937). При всей своей исключительной прозорливости Резерфорд не учел, что возможно открытие такой ядерной реакции, при которой будет высвобождаться больше энергии, чем необходимо для того, чтобы ее вызвать. Для освобождения энергии, заключенной в материи, требовалось одно — ядерный «огонь», аналогичный огню при химическом горении; расщепление урана предоставило такую возможность. После этого открытия обуздание атомной энергии было уже неизбежным, хотя без давления со стороны военных кругов этот процесс вполне мог растянуться больше чем на полвека.

Пример Резерфорда показывает, что наиболее надежный прогноз развития той или иной науки способны дать отнюдь не те люди, которые больше других знают об этом предмете и являются признанными мастерами в своей области.

Шестерни воображения могут увязнуть в избыточном бремени знаний. Я попытался облечь этот вывод, основанный на наблюдениях, в форму «закона Кларка», который может быть сформулирован так:

«Когда выдающийся, но уже пожилой ученый заявляет, что какая-либо идея осуществима, он почти всегда прав. Когда он заявляет, что какая-либо идея неосуществима, он, вероятнее всего, ошибается».

По-видимому, нужно поточнее определить прилагательное «пожилой». В физике, математике, астронавтике оно относится к возрасту старше тридцати лет, в других науках старческое слабоумие наступает иногда после сорока. Существуют, конечно, блистательные исключения, но, как известно любому исследователю, едва переступившему порог колледжа, ученые старше пятидесяти лет годятся только для заседаний научных советов, а от лаборатории их надо всеми силами держать подальше!

Избыток воображения встречается значительно реже, чем его недостаток; когда это случается, на его злосчастного обладателя валятся все беды и неудачи — за исключением достаточно благоразумных провидцев, излагающих свои идеи только письменно и не помышляющих провести их в жизнь. К этой категории и относятся все авторы научной фантастики, историки, пишущие о будущем, творцы утопий и оба Бэкона, Роджер и Френсис.

Монах Роджер Бэкон (1214–1292) сумел представить себе оптические приборы, самоходные суда и летательные аппараты, то есть устройства, выходящие далеко за пределы существовавшей или даже логически предвидимой техники своей эпохи. С трудом верится, что нижеследующие слова были написаны в XIII столетии:

«Можно сделать такие приборы, с помощью которых самые большие корабли, ведомые всего одним человеком, будут двигаться с большей скоростью, чем суда, полные мореплавателей. Можно построить колесницы, которые будут перемещаться с невероятной быстротой без помощи животных. Можно создать летающие машины, в которых человек, спокойно сидя и размышляя над чем угодно, будет бить по воздуху своими искусственными крыльями, наподобие птиц… а также машины, которые позволят человеку ходить по дну морскому…»