Виктор Алексеев - Последний бобр (сборник)

• Название: Последний бобр (сборник)
• Автор: Виктор Алексеев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989
• ISBN: 5080008172

Повести и рассказы о Подмосковье, о речных и лесных обитателях края. Автор сумел по-своему, поэтично увидеть этот мир, передать свою тревогу за его оскудение, за равнодушное отношение, за истребление живой красоты, ратует за бережное и уважительное отношение к природе. В книгу входят повести «Последний бобр», «Джим — победитель живодеров», «Муравьиный бог», рассказы «Щенок», «Сеятель», «Жила-была полевка» и другие.

Для среднего возраста.

---

— Что же это у тебя за бабка такая? Вначале врет, а потом врать не будет.

— Это я от сердитости сказал, — словно извиняясь, ответил мальчик. — А бабка мировая, во! — Для убедительности Миша даже показал большой палец. — Она со мной до второго класса в хоккей играла. Не веришь? Бьет по воротам без промаха. Сейчас уже старая стала.

— А сколько ей?

— Шестьдесят стукнуло.

— Это еще не старая.

— Седая вся.

— А отца-матери нет?

Почему же, есть, конечно. В городе с Ленкой живут. Она только ходить научилась. А мне, если по правде, здесь не хуже. Зимой на коньках и на лыжах гоняю, летом в пруду купаюсь. Велосипед купили. Чем не жизнь?

Неожиданно распахнулась дверь, и в палату вошла молоденькая медсестра, бледная и остроносая, с копной светлых волос, на которых чудом держалась белая накрахмаленная до твердости шапочка. Миша тут же скрылся под одеялом.

— Нечего прятаться, — строго сказала она, — вот тебе штаны, курточка, одевайся, и пойдем в другую палату. Здесь лежат только тяжелобольные.

Миша под одеялом еще больше сжался, как паучок, подобравший под себя все конечности в ожидании опасности.

— Не тревожь его, Люда, — вступился за мальчика человек в гипсе, — мы с ним уже столковались. Пусть остается со мной.

— Это Анатолий Иванович приказал. Уж больно громкий парень. А здесь должен лежать человек, который мог бы и вам помочь.

— Мальчик будет не хуже, — твердо сказал больной. — Он ведь ходячий и уже напоил меня водой.

— Ну как хотите, Корольков. Я передам вашу просьбу заведующему, но если он будет настаивать…

— Не будет, — сказал Корольков. — Я уверен, что не будет. Девушка пожала плечами и вышла, прикрыв за собой дверь.

Миша лежал под одеялом, но в щелочку наблюдал за сестрой и Корольковым. Тело больного было неподвижно, а белая маска из бинтов, покрывших все его лицо, непроницаема. И Миша никак не мог определить, молодой Корольков или старый. По серьезным словам выходило, что старый, а по голосу — молодой.

— Отбой, хлопец, — объявил Корольков. — Теперь они тебя не тронут.

— А ты что, начальник? — спросил Миша, высовываясь из-под одеяла.

— Я тяжелобольной, а это, брат, здесь должность самая серьезная.

— А ты под машину попал? — спросил Миша, показывая пальцем на гипс.

Корольков несколько минут молчал, потом тяжело вздохнул:

— Попасть не попал, а с машиной разбился. Хорошая у меня была машина — «Колхида». Слышал про такой грузовик? Вез я оборудование для одного завода, а тут прямо мне под колеса хлопец один на велосипеде. Тормоза у него отказали или правил не знает, ну я и вывернул руль, да в кювет кверху брюхом. Вот меня и поломало всего.

— Теперь за машину будешь отвечать, — не то раздумывая, не то сожалея, сказал Миша.

— Может, буду, а может, простят. Человек у нас дороже любой машины. А я как-никак человека сохранил.

— А ты теперь что, инвалидом станешь?

— Ну нет, брат. — Корольков даже качнул головой. — Инвалидом я никак не буду. Анатолий Иванович мне снимки показывал, рентгеновские. Там все нормально. Мы, говорит, твои косточки, Корольков, собирали с такой любовью, как у доисторического мамонта. — Корольков впервые засмеялся: — Поваляюсь немного, сил поднакоплю, а там снова в дальний рейс, — продолжал он с таким волнением, что и Миша уверился — не лежать ему долго. — А ты, Михаил, кем хотел бы стать, когда вырастешь?

На этот вопрос Мише было трудно ответить сейчас, вот если бы его спросили утром, когда он собирался за нутрией, то, не задумываясь, ответил бы — охотником. Он хотел быть и летчиком, и космонавтом, но сейчас, когда Корольков рассказал о себе, Миша подумал, что и шофером стать очень здорово.

— Может быть, шофером, — неуверенно сказал он.

— Конечно, шофером, — поддержал Корольков. — Наша специальность самая нужная. Ну скажи, где обходятся без шоферов? Я тебе отвечу сам. Нигде! И на стройке, и на заводе, и в пекарне, и в городе, и в деревне. Везде!

Давно Королькову не было так хорошо, даже не чувствовалась отвратительно ноющая боль в костях.

Ему вдруг захотелось рассказать о своей работе. О том, как водит в дальние рейсы тяжелые машины, как первым встречает в пути восходящее солнце и как открывает для себя все новые и новые города.

Миша слушал напряженно и думал, что это и есть самая настоящая работа, если Корольков, совсем израненный, так любит ее.

В дверь постучались, и снова вошла медсестра. Теперь она улыбалась Королькову.

— Все в порядке. Анатолий Иванович разрешил мальчику быть с вами, — сказала она. — А это Мише бабушка передала.

Медсестра положила на тумбочку сверток и записку. Миша тут же прочитал: «Держись, внучонок. В нашем роду мужчины никогда не хныкали».

«Уже наябедничала», — зло подумал Миша и развернул сверток.

— Апельсины! — удивился Корольков. — Любит тебя бабушка.

— А куда ей деться, — заметил Миша и стал снимать ароматную шкурку. Разломил апельсин на дольки и предложил Королькову: — Держи. Угощайся на здоровье. А к тебе приходит кто-нибудь?

— Так я нездешний. Из Тулы. Там моя автобаза и дом. Мать с отцом старые. Тут, пожалуй, не наездишься: далеко и дороговато. Но я, брат, не скучаю. Ко мне каждый день зайчик наведывается.

— Ну ты брось шутки шутить, — обиделся Миша. — Зайчики только к детям приходят, да и то понарошке.

— К детям, может быть, и понарошке, — ответил Корольков, — а ко мне всерьез. Завтра, пожалуй, часов в восемь утра будем ждать гостя.

Солнечный луч глянул в окошко палаты, спрыгнул с подоконника и медленно подобрался к кровати, на которой спал мальчик. Во сне Миша летал, как летают большие птицы, широко раскинув крылья в плавном полете. Иногда он подолгу зависал над прудом и зорко вглядывался в серую гладь воды, различая юркие стайки огольцов, след жадной щуки и серебристые спинки плотвы. Он мог с высоты, как ловкая чайка, кинуться за добычей, но почему-то боялся, что снова не поднимется вверх. А ему необходимо было увидеть рыжую нутрию с длинным хвостом и бусинками настороженных глаз. Но она, словно чувствуя опасность, так и не появилась.

Солнечный луч, за которым следил Корольков, очень удивился, встретив в этой палате мальчика. Здесь он бывал каждый день и видел только взрослых больных людей. Чтобы лучше разглядеть его, луч коснулся жестких с рыжинкой волос, осветил нос, тонкие губы и теплым пятном застыл на лице мальчика.

Миша открыл глаза и снова зажмурился — так пристально глядело на него солнышко.

— Подъем! — бодро пропел Корольков. — Какой же ты охотник, если так долго спишь? На зарядку!

Миша вскочил с постели, а Корольков стал командовать:

— Руки на пояс — раз, два. Наклон влево — раз, два. Вправо — раз, два…

Миша вдруг заметил, что и Корольков сам делает зарядку. Пальцы его ног, торчащие из-под гипса, попеременно шевелились. Миша чуть не расхохотался, но пересилил себя.

— А я все равно ее поймаю, — сказал он, приседая.

— Кого? — не понял Корольков.

— Нутрию.

— Это ты зря, пусть живет на свободе. Животное, как и человек, всегда протестует против неволи. Вот она тебя и цапнула… А теперь умываться шагом марш!

Когда Миша умылся и тихонько вошел в палату, то услышал, как Корольков разговаривает. «С кем же это?» — подумал Миша и завертел головой.

Белая точка на стене. Но вот она задрожала и вытянулась в длинную линию. Потом линия согнулась и свернулась в клубок. А этот клубок задергался и завертелся быстро-быстро, потом сделал несколько прыжков и замер. Миша увидел голову зайчика — белый кружок и над ним два уха.

— Здравствуй, — тихо и нежно сказал Корольков, — сегодня ты очень резвый. Неужели волк за тобой гонится? — Он разговаривал с ним, как с живым. Зайчик будто кивнул, запрыгал и снова неутомимо закружился.

Миша смотрел на зайчика зачарованно, с таким интересом и возбуждением, как мультипликационный фильм «Ну, погоди!». Пятно медленно сокращалось, словно кто-то невидимый потихоньку обрезал его, пока совсем не исчезло.

— Ну и кино! — восторженно произнес Миша.

— А ты, брат, не верил!

— А он каждый день приходит?

— Почти каждый, кроме пасмурных, — ответил Корольков, — наверно, потому, что в пасмурные дни боится попасть под дождь. — И он снова рассмеялся.

Принесли завтрак, а потом начались лечебные процедуры. Королькова куда-то увезли на длинной тележке, а Мише сделали укол.

Без Королькова стало так грустно, что узкая с высокими белыми стенами палата снова показалась ему хитроумной ловушкой, в которую он сам, как неразумный зверек, добровольно залез. И нет теперь отсюда никакого выхода.

За окном послышался свист. Вначале Миша не поверил, а потом кинулся к окну, распахнув пошире обе створки. Что-то звякнуло, стукнувшись о батарею отопления, но Миша не стал разглядывать, в душе пело — пришли друзья.