Джек Коуп - Прекрасный дом

• Название: Прекрасный дом
• Автор: Джек Коуп
• Издательство: Правда
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5—253—00222—7

Исторический роман «Прекрасный дом», написанный южно-африканским писателем Джеком Коупом, посвящен восстанию зулусов в 1906 году против колонизаторов. Роман увлекателен, динамичен, основан на достоверных фактах.

---

Он постучал, но Ферфилд долго не открывал. Наконец, он отпер дверь. Лицо его было бело как мел, а в зубах торчала погасшая трубка.

— Началось, — сказал он.

— Что? Боже, ты меня пугаешь.

— Восстание зулусов.

Тимми тихонько свистнул.

— Черт побери! Где?

— Где-то на юге… за Питермарицбургом. Скорей помоги мне снять копии. Тебе придется отнести их, Тимми!

Тимми принялся разбирать каракули в блокноте, а Ферфилд снова сел за аппарат, и стук возобновился.

«Срочно, капитану Эльтону, лейтенантам Эрскину, Малрою, Роби, Гаспару, эскадрон А, правое крыло. Все районы объявляются на военном положении. Немедленная мобилизация, выступить к Торнвилю через Питермарицбург. Получена санкция на реквизицию железнодорожных вагонов. Подтвердите готовность командира запаса к обороне на месте. На подготовку 36 часов. Подтверждение эскадронам В. С. Адъютант Кэвелл».

Была еще одна, более длинная телеграмма полковнику Эльтону от командующего — он освобождался от должности командира Уиненского полка легкой кавалерии и назначался командиром пехотной части; этой части предстояло во взаимодействии с двумя другими очистить районы, занятые черными. Телеграмма Джеку Гаспару, майору в отставке, приказывала держать наготове резервы; телеграммы судье и полиции сообщали код. Все колеса машины пришли в движение.

Тимми переписал первые телеграммы и побежал в танцевальный зал. «Ну, теперь эта чертова вечеринка полетит вверх тормашками», — сказал он себе, даже немного радуясь в душе, как человек, наблюдающий за дымом большого пожара. С важным видом он прошел через зал, сдвинув на ухо свою бескозырку, и пушистые каштановые волосы торчали у него на макушке, как клок сена, выхваченный ветром из стога. Полковник Эльтон пробежал глазами все телеграммы, и выражение его лица испугало Малкэя. Тимми хотел спросить, будут ли у полковника какие-либо приказания, но стоял, онемев, облизывая пересохшие губы, пока этот рослый человек со взглядом кобры не оттолкнул его в сторону и не взбежал на подмостки. Оркестр умолк.

— Прошу сохранять спокойствие, леди и джентльмены, — хриплым, резким голосом отрывисто произнес Эльтон. — К сожалению, с сегодняшнего вечера мы становимся военным лагерем. Введено военное положение, но все в наших руках, и причин для тревоги нет. Офицеров прошу собраться через десять минут в гостинице.

В полном безмолвии следили присутствующие за тем, как он спустился с подмостков и тяжелой поступью, стуча каблуками, пошел через зал. Выражение его лица заставляло женщин содрогаться, и когда он, выходя, задержался в дверях, чтобы передать телеграмму своему сыну, тишину нарушил одинокий вопль. Какая-то женщина упала в обморок. Люди хлынули к дверям. Клайв Эльтон поднял руку и что-то прокричал, но во внезапно поднявшейся панике слов его не было слышно.

Том стоял возле подмостков под поникшим английским флагом. Он почувствовал, как рука Линды скользнула в его руку, и он так сжал ее пальцы, что суставы их хрустнули.

— Пять месяцев, — сказал он. — Пять месяцев. Ты видела лицо полковника? Боже мой, наконец-то он дождался. Теперь настал его час.

— Для всех настал час, Том. О, я так боюсь за оома Стоффеля, ведь он совсем один с Тосси, там на ферме.

— Никто не сказал, что фермы в опасности, дорогая.

— Нет… О, я надеюсь, ты прав. Как не стыдно людям впадать в панику! А на холмах, наверно, полно черных дикарей. Все собираются удрать?

В ее голосе слышалась какая-то монотонная напевность. Она едва двигала губами, и поэтому окончания слов звучали нечетко. Она не думала. Она была слепа и непоколебима, как инстинкт, поэтому он не стал ее убеждать. Бесполезно было говорить ей, что непосредственной опасности нет. Перед ним была преобразившаяся Линда.

— Они всегда этого хотели, — сказала она, — всегда хотели перерезать всех нас за одну ночь.

— Не поддавайся панике, Линда. Ради бога, возьми себя в руки.

Глаза ее наполнились слезами. Она прижалась щекой к его плечу, и тело ее ослабело.

— Том, не сердись на меня. Ты — это все, что у меня есть на свете. Если бы только я могла помочь тебе, мой дорогой. Я боролась бы за тебя голыми руками, Том, если бы это понадобилось.

— Слава богу, этого не понадобится.

— Ты так странно говоришь это. Ты мне не веришь. Но я внучка воортреккеров. Разве моя Оума не заряжала винтовки и не раздавала их мужчинам у колес фургона?

— Да, Оума это делала.

— А я?

— Об этом нечего и думать, Линда. Тебе или моей родственнице Эмме Мимприсс не придется раздавать порох или свинец. Нам не нужно заряжать ружья — в нашем распоряжении пулеметы, плети и виселицы. Мы не воортреккеры, мы не пионеры. Мы принадлежим к другому поколению. Когда лев убивает свою добычу и насыщается ею, он уходит и бросает остатки на съедение гиенам и шакалам, а когда насытятся и они, наступает очередь стервятников.

— Это звучит очень зло, но люди не меняются. Разве я сделана не из того же теста, что и мои предки?

— Конечно, у тебя есть все, что было у них, Линда.

— В один прекрасный день я докажу это, и, бог мне свидетель, я не подведу тебя.

— Ты не подведешь, только я уверен, что тебе не придется ничего доказывать. Я хотел сказать, Линда, что времена меняются, становятся хуже и хуже. Мы родились слишком поздно, чтобы стать героями.

Несколько человек вернулись и быстро ходили по залу, собирая куртки, накидки, боа из перьев и другие вещи, брошенные их владельцами на стульях и на полу, среди программок. Оркестранты укладывали свои инструменты, а тромбонист с шипеньем продувал тромбон, очищая его от слюны.

— А вот и Клайв, — сказала Линда, с тревогой взглянув на Тома.

К ним медленно подходил капитан Эльтон. Лицо его было серьезным, значительным. Он был похож на старшего брата, готовящегося прочитать нравоучение младшему.

— Я думал… — начал он.

— Верни мне прошение, — сказал Том и, взяв из рук Эльтона бумагу, разорвал ее на клочки.

— Правильно, Том.

— Ты позволишь мне не являться сейчас к твоему отцу?

Эльтон удивился, но сказал:

— Конечно, — и задумчиво кивнул головой. — Ты знаешь свой долг.

— Да, я знаю свой долг.

— Я в этом уверен, Том.

Часть третья ОСЕНЬ

Глава XIV ЗНАМЕНА

Мобилизация с одновременным движением вперед, к пунктам назначения — тактика колонистов, ополчившихся на миллионы черных, — напоминала пожарную тревогу. Люди хватали винтовки и патронташи, прыгали в седло и застегивали походные мешки уже по дороге на станцию. На каждой остановке, по мере того как длинные смешанные составы, трясясь, продвигались к столице, Том наблюдал паническое бегство вооруженных людей и напуганных штатских. В Конистоне царили суматоха и беспорядок, Майор Гаспар приказал превратить поселок в укрепленный лагерь, и утром, на рассвете резервисты взялись за дело, подгоняя и своих слуг-зулусов. Строился крепостной вал, главными опорными пунктами которого были зал фермерского собрания и англиканская церковь. Две стороны кладбищенской стены укреплялись при помощи мешков с песком, а позади них было воздвигнуто заграждение из колючей проволоки. Семьи, которые провели ночь в зале и церкви, сидели, разбившись на группы; вид у них был заспанный и подавленный. Когда в сопровождении сержанта Дональдсона и Малкэя появился Том, его приветствовали радостными криками. Дальше по линии железной дороги повторялась та же картина, но первый испуг уже прошел, и теперь люди пытались выяснить, где вспыхнуло восстание.

В Питермарицбурге вся привокзальная площадь кишела солдатами и обезумевшими от страха штатскими. Был полдень, и жара достигала температуры свыше ста градусов[19]. Составы, которые везли Уиненский полк легкой кавалерии, карабинеров, черных стрелков с востока и из центральных районов, были переведены на запасный путь, чтобы пропустить с севера два состава с солдатами шотландских полков, отозванных из имперского гарнизона Трансвааля. Толпа ждала их. Год назад, когда из Питермарицбурга был отозван последний имперский полк, горожане испытывали гордость и некоторое смущение. Теперь шотландцы вернулись, и возгласы «Независимость!» были забыты. Теперь кричали: «Боже, спаси отчизну!», «Троекратное ура в честь солдат королевы!» Том стоял на балюстраде вокзала, глядя на площадь перед домом губернатора. Шотландские стрелки, пунцовые от жары, толкались и теснились среди обезумевших от радости жителей города. Им была дана команда «вольно». Когда они двинулись вперед под ревущие звуки труб, у них под касками были мокрые платки, а мундиры висели на остриях штыков. Женщины бросали цветы, которые тотчас же увядали, а потом, сухие и пыльные, валялись на выжженных зноем мостовых.