Элизабет Редферн - Золото Ариеля

• Название: Золото Ариеля
• Автор: Элизабет Редферн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-041165-8

Анонимное письмо, написанное на тайном языке алхимиков и герметиков…

Что содержится в нем?

Кратчайший путь к обретению философского камня?

Или зашифрованный при помощи древних символов "королевского искусства" план восстания против короля Англии Якова I?

А может, загадочный автор письма участвует в заговоре, цель которого — освобождение из Тауэра легендарного пирата, мореплавателя и у ченого Уолтера Рейли?

Молодой придворный лютнист Нед Варринер, в руки которого случайно попало это письмо, начинает собственное расследование.

Пока ему ясно одно: ключ к разгадке — имя автора таинственного послания…

---

Он попросил молодого клерка, единственного оказавшегося на месте служащего, показать ему бочонки с порохом, обозначенные в квитанции. Клерк держался с ним бесцеремонно, почти грубо. Он указал на отдел кладовой и сказал:

— Они должны быть где-то там.

— Где ваши записи? — спросил Пелхэм.

Клерк открыл для него реестр, потом сказал, что ему нужно заняться другими делами, и быстро вышел.

Пелхэм изучил реестр, в котором действительно все соответствовало его квитанции. Потом пошел искать бочонки, помеченные номером партии, и пересчитал их. Потом пересчитал еще раз. По меньшей мере четверти не хватало.

Он пошел искать молодого клерка — того нигде не было видно. Затем спросил еще у двоих клерков, которых нашел в другой части склада, насчет бочек, но они сказали, что это не их дело. Пелхэм пошел искать Манселла, но ему ответили, что тот отправился в город обедать с сэром Томасом Смитом из Ост-Индской компании. Никто не знал, когда он вернется и вернется ли сегодня вообще.

Пелхэм снова сел за рабочий стол. Он решил составить свой собственный список и пошел, хромая, по докам, задавая вопросы. Но его рвение сразу же попытались умерить, когда он подошел представиться начальнику службы артиллерийского снабжения и был встречен вопросом:

— Пелхэм. Пелхэм… Я знаю это имя. Ваша жена — близкий друг сэра Уолтера Рейли, верно?

Пелхэм нахмурился.

— Она знала его много лет назад, — сказал он. — Когда была ребенком. Ее отец был знаком с сэром Уолтером до его заключения. Но моя жена — не друг ему.

— Понятно, — торопливо сказал чиновник. — Я неверно понял…

— Неверно, — коротко отозвался Пелхэм и пошел своей дорогой.

И продолжал задавать вопросы.

26

Цветные земли, сера и зола,

Сосуды из графита и стекла,

Реторты, колбы, тигли и фиалы,

Сублиматории и уриналы,

Куб перегонный, волоски к весам

И прочий никому не нужный хлам.

Джоффри Чосер (ок. 1342–1400). Рассказ помощника каноника [12]

Когда Нед оставался один, он ходил по тесному пространству своей чердачной комнаты, заставляя себя час за часом все сильнее наступать на больную ногу. Один он оставался нечасто, потому что друзья Мэтью заботились о нем, по очереди приносили ему поесть, а также сообщали городские новости. Как-то раз появился Дейви с неожиданным подарком — пачкой больших листов с непристойными изображениями лондонских леди — позабавить его. Потом Мэтью принес более практичный дар — какие-то бывшие в употреблении кожаные сапоги. «Краденые», — подумал Нед.

Робин был постоянным посетителем. Ему устроили соломенную постель в комнате у Пентинка, и Мэтью нашел мальчику черную кожаную шапку с ушами, немного похожую на те, что носят в Тауэре сержанты; закрывая заживающие обрубки, уши шапки защищали их от злого декабрьского холода, сковавшего город.

Пока Нед ел в своей чердачной комнате, Робин сидел рядом и докладывал ему все, что касалось пекарни и тигля, присмотреть за которым он ходил самое малое три-четыре раза в день. Он говорил о ваннах, очищении и повторной перегонке, и Нед слушал с болезненной сосредоточенностью, просил повторить определенные фразы, чтобы сличить их с письмом. Робин с жаром сообщил Неду, что третья операция, вываривание, теперь закончилась. Он взял алхимической воды и добавил ее к прокаленной земле, которая снова должна была претерпеть томительный процесс конденсации и очищения, пока не будет получен Ворон; на этом месте Нед поднял руку в знак протеста и сказал:

— Стоп. Я не успеваю за тобой. Что это за алхимическая вода?

— Роса, — терпеливо пояснил Робин. — Я собирал ее, раскладывая чистые тряпки на кустах по ночам в старом саду у Флита, а утром выжимал их.

— А Ворон? Какое отношение ко всему этому имеют вороны?

— Это следующая стадия, — сказал Робин. — Мастер Агриппа писал, что «чернота Ворона показывает совершенное разложение семени». Я думаю, я надеюсь, что тигель почти готов для разложения. Можно я еще раз посмотрю ваше письмо, проверить, не упустил ли я чего-нибудь?

Нед дал ему письмо.

— Я понимаю, что все время спрашиваю об одном и том же. Но тебе удалось найти что-нибудь в этом письме о доках? Какой-нибудь символ или древнее алхимическое слово?

Робин поднял глаза от письма.

— Я ничего не нахожу. Но посмотрите. Вот немного о Вороне. «Теперь от разложения мертвого остова надежды родится плодоносный Ворон, который с помощью Attramentum, мало-помалу расправляя крылья, начнет летать со своими драгоценными отпрысками». Поскольку Ворон черный, в алхимии этим словом называется Nigredo, темная стадия меланхолии и смерти, которая, в чем согласны все алхимики, очень важна для того, чтобы творение свершилось. Разве это не удивительно?

— А что такое «attramentum»?

— Это алхимическое название черных чернил.

— Черных чернил…

Нед схватился за голову.

— Ну почему они не пользуются обычными словами?

Льюк приходил регулярно, всегда с одышкой после подъема по лестнице, он менял повязки и накладывал свежую мазь, — процесс, который длился дольше или короче, в зависимости от степени опьянения доктора. Руки у Неда быстро заживали.

Часто на чердак поднимался Мэтью, иногда поздно вечером, после хорошей попойки, и многословно желал Неду скорейшего выздоровления, а также передавал ему новейшие уличные слухи, в страстной надежде, что это поможет вернуть брата к сочинению баллад. Нед слушал, поднимал свои перевязанные руки и говорил, что как только ему полегчает, он сочинит целую книгу баллад.

— Что-нибудь веселое, чтобы продавать на улицах, — предлагал Мэтью. — Песни, которые можно петь в тавернах во время рождественских праздников.

Нед пытался расспросить его, как идут дела и удается ли ему сдерживать своих врагов. Но Мэтью всегда заявлял, что дело идет лучше некуда, и заговаривал о другом.

Элис заходила редко, явно затаив недовольство оттого, что он пренебрег ее вниманием. Она иногда приносила ему поесть и с грохотом ставила все на стол у кровати. Однажды сказала укоризненно, уходя:

— Этот твой мальчишка, подмастерье, часами просиживает в старой пекарне. Ты что, дал ему ключ? Он напускает на себя такой таинственный вид всякий раз, когда я спрашиваю у него, что он там делает.

Нед сказал:

— Мальчик стесняется своей внешности. Своих обрубков. Наверное, лучше оставить его в покое — пусть сидит наедине с самим собой.

Она недоверчиво кивнула и вышла.

Когда до Рождества оставалась всего неделя, Нед наконец-то смог ступить на ногу, и Льюк снял повязки с его рук. Нед подождал, пока внизу не начнется обычный разгул, и закадычные друзья Мэтью, оценив и заперев награбленное, начнут пировать.

Он некоторое время прислушивался к веселью, потом надел плащ и шляпу, натянул поношенные сапоги, подаренные братом, и тихонько спустился по задней лестнице.

Времени почти не осталось, особенно если Нортхэмптон уже узнал, что его шпиона бесцеремонно вытолкали из Сент-Джеймского дворца. Неду было нужно увидеть Сару Ловетт, которая обещала узнать побольше о тутовых деревьях. Ему нужно было увидеть Кейт, чтобы убедить ее, что ее дружба с Рейли навлечет на нее опасность. И он хотел узнать, не разнюхал ли Пэт чего-нибудь еще насчет тайных делишек Ловетта в доках.

Но прежде всего он хотел выяснить, отчего умер Тобиас Джебб.

По просьбе тайного совета королевская коллегия врачей пять лет назад составила список действий, которые надлежит предпринять местным властям в случае вспышки чумы. Обо всех новых случаях этой болезни следовало доложить осмотрщикам и наблюдателям, которые назначались в каждом приходе и в чьи обязанности среди прочего входило следить за тем, чтобы никто не нарушал карантин. Воистину то была мрачная работа, потому что здоровых приходилось запирать вместе с умирающими.

И еще приходской осмотрщик был обязан проверять, не умерла ли от старости или не была ли убита каждая жертва чумы, о которой ему докладывали. Затем эти сведения передавались приходскому псаломщику, делавшему записи в церковных книгах. Нед Варринер знал это; и вот в этот вечер, под дождем и ветром, от которых раскачивались уличные вывески и гасли фонари на домах, так что темнота стала почти повсеместной, он шел, спрашивая дорогу у встречных. Наконец он пришел на Гудрун-лейн у Уэст-Чипа, хромая, как Пелхэм, из-за больной ноги, и там постучал в дверь дома, в котором жил приходский псаломщик.

Ему не хватало Варнавы, который бежал бы за ним по пятам. Он обернулся, почти ожидая увидеть, что пес отстал, привлеченный крысиной норой или каким-то заманчивым кусочком; но, конечно, улица была пуста. Он снова постучал. Пока он ждал, внезапный порыв ветра хлестнул ему дождем по лицу.