Иоганнес Зиммель - Ушли клоуны, пришли слезы…

• Название: Ушли клоуны, пришли слезы…
• Автор: Иоганнес Зиммель
• Издательство: «ЛГ-Бестселлер», «Наша кампания»
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7110-0157-6

Роман популярного современного немецкого писателя Марио Зиммеля — бестселлер в самом точном смысле этого слова. Беззаветная любовь и трагическая смерть, благородство чувств и беззастенчивый, не знающий границ шпионаж и контршпионаж, выдающиеся научные открытия и попытки использовать их во вред человечеству — таков сюжет этого произведения. Важно еще и то, что роман основан на подлинных событиях последних лет.

---

Неожиданно для самой себя Норма медленно вытянула из выреза блузки тонкую золотую цепочку с подвешенным на ней талисманом, который когда-то подарила Пьеру в Бейруте и который она столько лет. Она подержала на ладони клевер, заключенный между двумя круглыми стеклышками от очков в золотой оправе. Над головой Ели протянула его Барски.

— Вот, возьмите! — сказала она.

— Как я могу… Это же ваш талисман… Ваш талисман!

— Я дарю его вам, — сказала она и посмотрела на Барски, а он на нее, и ее глаза показались ему вдруг огромными и бездонными, и даже черное пигментное пятнышко выросло. — Возьмите, говорю вам! Всегда нужно брать то, что может — или способно — принести счастье. Я вам его от души желаю. Вам и Еле. Возьмите его и для Ели тоже.

Он застегнул цепочку на шее и опустил талисман в вырез своего блейзера, не сводя глаз с Нормы.

— Как это великодушно с вашей стороны, Норма, — сказал он.

— Худо дело… — проговорила во сне Еля.

Норма отвела взгляд от Барски. Почему я это сделала? — подумала она. Почему, скажите на милость? Как бы там ни было, я сделала это, и я довольна, что поступила так.

— Если бы люди хотя бы… — прошептала Еля.

Барски положил свою руку на руку Нормы. Но та убрала ее. Больше они ни о чем не говорили и взглядами не обменивались.

Примерно в половине четвертого в дверь постучали, Барски открыл. На пороге стояла Мила — в своем лучшем платье и старомодной шляпке; она шмыгнула мимо Барски в комнату, засеменила к постели, наклонилась над ребенком и, задыхаясь от нежности, зашептала:

— Сердечко мое! Твоя Мила здесь! В самолете она только и делала, что молилась за свою ласточку! Чтобы с ней ничего не случилось… И с господином доктором тоже… И с госпожой… Напасти-то какие! Но все обошлось, солнышко, и Мила с тобой! А этих негодяев проклятущих — Господь Бог их накажет, да, да, накажет!

30

Сондерсен говорил:

— Один из наших людей ранил монахиню в правое бедро. На коротком пути от церкви до машины она потеряла много крови. Наверняка потеряла потом еще больше. Оповещены все больницы и врачи Берлина, все переходы в секторах, станция метро «Зоо», пограничная с Восточным Берлином, аэропорты. Но для особ, подобных ей, найдутся врачи, которые сделают ей операцию и переливание крови, никого об этом не оповещая. Из Берлина она на первых порах не уедет. Поостережется. Хитрости ей наверняка не занимать. Останется здесь и затаится. — Он сидел в холле номера Вестена, а бывший министр, Барски и Норма — напротив него. На столике рядом с Сондерсеном — включенный полицейский переговорный аппарат. Из него то и дело доносились приглушенные голоса. Они вызывали друг друга, сообщали, где в данный момент находятся. Поиски преступницы продолжались.

— Ума не приложу — как мне быть с вами? — Сондерсен переводил взгляд с одного на другого.

— Если вы оставите нам эту охрану — нам хватит, — сказал Алвин Вестен.

Он успел переодеться. На улице жара, будто в разгар лета. А в номере прохладно.

— Нет, не хватит, — возразил Сондерсен. — Вы же хотите выйти?

— Да. Нам необходимо встретиться с одним нашим другом. В шесть вечера.

— Бросьте вы! — вспылил вдруг Сондерсен. — Неужели мне неизвестно, кто этот ваш друг, где живет и чем занимается?!

— Откуда известно? Ко мне приставили боннских телохранителей, а не ваших. И они не проболтаются.

— Вы попали в точку, — сказал Сондерсен. — И поэтому я внедрил к ним своего человека. Нет, не из-за недоверия! Мне просто необходимо знать как можно больше. Вашего друга зовут Ларс Беллман, ему сорок два года, он швед, по профессии конфликтолог. У него свой институт в Стокгольме. У нас — больше года. Пишет научный труд. Живет в доме одного из сотрудников шведского генерального консульства в Берлине. Адрес: Далем, Им-Дол, двести тридцать четыре. Сопровождал вас во время частных визитов в Вашингтон и Москву. Хотите услышать к кому?..

— Нет необходимости, — сказал Вестен. — Поздравляю!

— Благодарю. Почему бы вам не позвонить ему и не пригласить сюда?

— Он не приедет.

— Почему?

— А потому, что ему угрожает та же опасность, что и нам. Патовое положение, господин Сондерсен.

— Отнюдь. Могу вас успокоить, господин министр. После возвращения господина Беллмана в Берлин он под охраной моих людей. Я не гений, но и не идиот.

— Господи помилуй, кто об этом говорит? — покачал головой Вестен. — Зато я вижу, что логику вы недооцениваете.

— В каком смысле?

— Беллмана охраняют. Нас — тоже. Нас вы к нему не пускаете. А предлагаете, чтобы он приехал сюда. Вы никак цените его жизнь дешевле нашей?

Сондерсен взорвался:

— Кончен бал! Из отеля вы не выйдете!

— Я вовсе не намерен причинять вам неприятности, — сказал Вестен. — У вас их и без того вдоволь.

— С чего вы взяли?

Вестен посмотрел на Норму.

— Что? Что она вам сказала?

— А то… что у вас трудности, господин оберрат. О чем я догадывался с самого начала. Помните? Я спросил вас о специальных подразделениях еще во время нашей первой встречи. Вы ответили: их у нас нет, а если бы даже и были, вы бы, дескать, это от меня постарались скрыть. По-моему, я близок к тому, чтобы эти трудности устранить.

— Ни один человек не способен на это, — сказал Сондерсен. — В том числе и вы, господин министр.

— Как знать! — ответил Вестен.

Из динамика вновь послышались мужские голоса.

— Напали на след монахини? — спросил Барски.

Сондерсен покачал головой:

— У нее не менее могущественные хозяева и покровители, чем у этого доктора Джека Кронина, который исчез в Париже из «Еврогена». Я хочу еще раз поблагодарить вас за сотрудничество, фрау Десмонд.

— Вам удалось что-нибудь выяснить о нем? — спросила Норма.

— Да, — кивнул Сондерсен, — не все же друзья меня покинули! Сегодня утром мы наконец установили: настоящее имя Джека Кронина — Юджин Лоуренс. С семидесятого по семьдесят пятый год он работал в одном из правительственных научных центров в пустыне Невады.

— Что это за центр?

— Лаборатория по рекомбинации ДНК, — сказал Сондерсен. — У Кронина был второй паспорт на имя Лоуренса. Вот по этим документам он и улетел сразу после пресс-конференции в госпитале имени де Голля в Рим. И там его следы теряются.

— А второй человек? Этот Хорст Лангфрост? Я ведь передала вам его фотографию, — сказала Норма.

— К сожалению, она не помогла, — ответил Сондерсен.

— И на сегодняшний день вы не знаете ни кто он такой, ни на кого работает?

— Не имею ни малейшего представления. Кстати: пока не пишите, что мы знаем, кто такой Лоуренс. Наоборот! Намекните, будто мы на сей счет теряемся в догадках.

— Хорошо, — кивнула Норма. — Я тем временем успела передать в редакцию репортаж о происшествии в церкви. Проявила пленку и отправила ее в Гамбург. Вы не против, а?

— Сообщение уже прошло по радио. А телевидение дает спецвыпуск в «Мире в кадре». — Сондерсен повернулся к Вестену. — Поговорим о вас, господин министр. В данной ситуации вам ни в коем случае нельзя ехать к Ларсу Беллману. Не заставляйте меня прибегать к принудительным мерам.

— Господин Сондерсен, — начал Вестен. — Я все-таки поеду к Беллману. Вместе с фрау Десмонд и доктором Барски. Мы просто обязаны. Понимаете, мы обязаны наконец вмешаться!

— Обязаны? С какой стати, черт побери?

— Мой друг пастор Нимеллер сказал мне однажды: «Когда к власти пришли фашисты и начали хватать коммунистов, я не стал вмешиваться. Я не был коммунистом. Когда они вошли во вкус и начали хватать социал-демократов, я не стал вмешиваться. Какое мне дело до социалистов. Когда они стали хватать евреев, я по-прежнему не вмешивался. Я не еврей. А когда они пришли и схватили меня, не осталось никого, кто был бы способен вмешаться». Вот что рассказал мне однажды Нимеллер. Я этого никогда не забуду, и я собираюсь…

Зазвонил телефон. Вестен снял трубку.

— Да. Она здесь. Секундочку. — Он посмотрел на Норму. — Тебя!

— Кто?

— Узнаешь.

Измененный мужской голос с металлическими нотками, с некоторых пор ей отлично знакомый, проговорил:

— Здравствуйте, фрау Десмонд.

— Откуда вам известно…

— Нам все известно, фрау Десмонд. — Голос звучал ровно, без каких-либо модуляций, словно искусственный голос компьютера. — Вы у господина Вестена. Вместе с доктором Барски и криминальоберратом Сондерсеном. У вас сегодня встреча с другом господина Вестена. О встрече господин министр договорился заблаговременно. Однако теперь господин Сондерсен, очевидно, не желает выпускать вас из отеля — после того что произошло в церкви. Вполне понятно. И обоснованно. Человека, с которым вас и доктора Барски намерен познакомить господин Вестен, зовут Ларс Беллман. Он швед, сорока двух лет, у него свой институт в Стокгольме, однако он чуть больше года работает над какой-то темой в Берлине. Беллман — один из самых тонких конфликтологов в мире. Спросите господина Вестена, не ошибся ли я в чем?