Анастасия Бароссо - Последние сумерки

• Название: Последние сумерки
• Автор: Анастасия Бароссо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011

Что делать, если ты одержима бесами, а от мести Медведя не спастись даже в монастыре? Юля, еще недавно обычная московская девушка, а теперь главная разменная монета в противостоянии Добра и Зла, пытается убежать от оборотней, чтобы спасти будущего сына. Слава, которого она считала человеком и на которого оставалась единственная надежда в той стороне мира, где правят демоны, также оказался не тем, за кого себя выдавал. Ей придется обернуться волчицей, чтобы выжить, но что надо сделать для возвращения в нормальную жизнь, или ей суждено остаться в мире, который невидим обычным людям?

---

Она осталась. Так и должно было быть. Все наши шаги ведут к определенным последствиям.

– Будешь? – Вячеслав протягивает ей стакан, где на дне плещется медово-янтарная жидкость.

Она отпивает глоток и морщится. От виски или от боли, что сдавила сердце холодными ладонями в разгар жаркого лета?

Они молча глядят друг на друга в тишине дома. И он понимает, что сейчас все начнется. Сейчас вот и будет любовь. Видно, и она это понимает. Они будто вспомнили, зачем сидят тут, пьют виски, беседуя, как старые знакомые. Она поднялась. Тихо, словно взлетела, легкая и стремительная, и неужели в свободе ее движений скрыто напряжение?

Всего лишь шаг навстречу, а она уже так близко, что он может вдохнуть ее запах. Вернее, мог бы. Он дышит, но не улавливает в воздухе аромата ее духов – его просто нет. Есть матовый подбородок, шея теплым молоком льется в плечо и ключицу, есть губы без намека на помаду. Надо ее поцеловать?

Он отступает на шаг. Шарит проснувшимся взглядом по комнате. Странно, что от такой простой вещи сердце вдруг забилось быстрее, сильно захотелось курить. Ну и… что с ней теперь делать?

Она легко улыбается, снова прочитав его мысли.

– Какой ты хочешь, чтобы я была?

Она так обстоятельна, даже торжественна в этот момент, и он уверен, знает наверняка – будет именно так, как он скажет. Что бы он ни сказал. Из-за пугающей торжественности, из-за того, что сегодня ему изменяют инстинкты, из-за призрака просьбы в глазах цвета спелой травы или из-за того, что просто не знает, что сказать, он произносит:

– Будь собой.

Когда она медленно распахивает майку, он застывает с неприкуренной сигаретой в напрягшихся пальцах. Ну конечно! Стиль так стиль, понятное дело. Нет, не сахарно-белый, а скорее цвета ванили лифчик, простой и изысканный – ни тебе агрессивных шнуровок, ни тропических цветов, ни черных и красных кружев. Настолько классический, что вызывает в памяти детство. Его цвет и фактура – что-то сладкое, вкусное и душистое, успокаивающее и счастливое. Такой вполне мог быть у мамы, а еще вернее – у бабушки. Ретро? Винтаж? Неважно, в любом случае забавно. Только почему-то захватило дух от сосков под полупрозрачной тканью, перечеркнутых вдоль тонким и острым, как лезвие, старомодным швом. Всего один почти невинный жест, а он дышит уже не так, как минуту назад. И уже не желает быть ни поэтом, ни созерцателем, уже не хочет контролировать себя, изучая ее. И хочет уже совсем другого. Чертов самец, как мало тебе надо! Интересно, чулки у нее тоже под старину? Хотя какие к лешему чулки, она ведь босиком…

За окнами, там, где темнеет вечер, горячая испарина поднимается с земли, а здесь – свежо, и ветер все наглее вторгается в комнату, вьется по ногам.

– Закрыть окно?

Он оборачивается и не видит ее. Только воздух без ее запаха потянулся вниз, а дальше – толчок в сердце от неожиданного прикосновения. Она перед ним, под ним, точнее – у его ног. Прижимает губы к его животу, а белые, розовеющие на концах, пальцы порхают возле карманов брюк, точно робеют дотронуться. Потом она смотрит на него, и в полумраке, перед тем как опустить голову, улыбается травянисто-зелеными глазами.

Она, право, смешная. Целует его джинсы так почтительно и нежно, словно отличница припала к пионерскому знамени. И после каждого прикосновения поднимает голову, чтобы заглянуть в лицо. О, эти взгляды снизу вверх! Такие неуверенные и беззащитные, хотя возможно, и даже, скорее всего, она просто изучает его реакцию. Он тоже смотрит – с интересом. Опустил голову, склонил ее немного набок, волосы каштановой тенью закрыли лицо. Его взгляд сверху вниз – снисходительный и покровительственный. Хотя на самом деле вполне может быть растерянным или даже смущенным. Он почти ничего не чувствует сквозь плотную ткань, но чувствовать и не надо – это действо всегда будет возбуждать, тут дело в самой позе. И пока женщина будет опускаться на колени перед мужчиной, чтобы подарить ему блаженство, до тех пор, наверное, будет крутиться этот несчастный бешеный мир.

В комнате почти темно. Желто-голубой свет то ли луны, то ли далеких фонарей за окном ничего не дает, кроме странного дрожания воздуха, но глаза уже привыкли к темноте, и он видит. Скользкая майка упала с плеча, пряди выбились из прически, закрыли лицо, непоправимо нарушив образ. Она спешит снять с него брюки, неловко и бережно приподнимает ему ногу, потом вторую. Она торопится, может быть, слишком, и ванильный лифчик вздрагивает трогательно и так по-женски, что писательское воображение мгновенно рисует образ девушки, стирающей руками белье. Жемчугом светятся ключицы от света из окна, когда она поднимает голову, чтобы встретить его взгляд – удивленный и теперь тлеющий настоящим желанием. И не нужно воображения, потому что даже в темноте отлично видны и темный румянец у нее на скулах, и сухие глаза, и влажный рот.

– Хватит.

Он тянет ее к себе. Говорит спокойно, но твердо, давая понять, что игры закончились.

– Но… Ты же позволил мне быть собой…

Действительно. Позволил. О господи, сам дурак, ну и получи теперь сполна. Он сдался. Уступил. Смирился.

Она все еще держит его ступню, подняла к своему лицу – для этого ногу пришлось согнуть в колене. И вдруг приникла крепко и больно к внутренней стороне подъема, словно высасывая кровь из маленькой ранки. От этого кружится голова, в горле становится щекотно и куда-то уходит дыхание. И плотное покрывало под его пальцами скрипит и стонет, потому что он сгреб ткань, стараясь представить, что это ее плечи. Он в третий раз закрывает глаза, и голова сама откидывается назад.

Когда она поднимает голову, это уже не она. Не скромная воспитанная девушка, а молодая ведьма. Пьяные глаза, горящие скулы, голубая бледность лица и красный рот. Что было причиной – волосы, пушистым нимбом светящиеся вокруг головы, или упавшее с плеч платье, он не думал об этом, просто сработал рефлекс. Просто нельзя было поступить как-то иначе. Он садится, наклоняется к ее лицу, чтобы шепнуть слова благодарности, и встречает горячую щеку, душистую теплоту за ухом, неровное дыхание. Наверное, именно тогда он и забыл, перестал понимать, кто перед ним.

Уже нет неудобства и стыда, нет раздражения, лишь немного волнует ощущение странного легкого зуда в губах и ладонях. Может потому, что теперь он точно знает – хорошо, что перед ним никакая не жрица любви, а вновь обретенная любимая девушка, пожелавшая творить с ним вместе иллюзию наслаждения. У нее необычная, очень белая кожа и горячее дыхание, и сводя с ума, бьется жилка на шее под его пальцами. И еще – эту девушку нужно отблагодарить за неожиданно острое удовольствие.

Уже совсем темно в комнате, удивительно, что так быстро темнеет в июле. Он не знает, сколько сейчас может быть времени. Он берет ее за плечи, поднимает с колен и падает на спину, бережно опуская на себя мягкое тепло чужого тела. Быстро переворачивается, и вот – она под ним, ждет и смотрит, внимательно и серьезно.

– Тебе понравилось? – спрашивает она.

– А тебе?

Никто из них даже не заметил звонка в дверь.

На вибрацию мобильного Вячеслав тем более не обратил внимания. И диспетчер солидного VIP-агентства оскорбленно удалил его номер из своей базы данных.

Они уснули счастливые и умиротворенные. Юлия – потому, что нашла пристанище, хотя бы временное. Вячеслав – потому, что нашел себя.

А больше всех был доволен Марк. Никогда еще он не подбирался так близко к душе ангела, как этим июльским вечером.

«…Остановилось Старое и стало вращаться Новое Коло Сварога. И готы, возглавляемые Амалом Винитаром, разбили антов. И распяли на крестах славянских князей и старейшин, которые в сей день не могли оказывать им сопротивления.

Согласно кавказской легенде, анты потерпели поражение, потому что Бус не принял участие в общей молитве. А он этого не сделал, ибо понимал неизбежность поражения. Ибо настала Ночь Сварога, боги оставили Русь. И потому Бус распят, и потому „от стрел не видать солнца“… Настала Ночь Сварога (Зима Сварога). Вопрощение Вышня – Крышень, либо Дажьбог, должен быть распят. И власть в начале эпохи переходит к Черному Богу (Чернобогу). В эпоху Рыб или в эпоху Рода (по песням – обращающегося в Рыбу) происходят крушение старого мира и рождение нового. В эпоху Водолея, которая наступает – Крышень изливает на Землю из чаши, наполненной медовой Сурьей, Ведическое Знание. Люди возвращаются к своим корням, к Вере Предков…»

Глава 6. Обман

«…В ту же ночь, когда был распят Бус, произошло полное лунное затмение. Также землю потрясло чудовищное землетрясение: трясло все побережье Черного моря, разрушения были в Константинополе и Нике…»

Демон, живущий внутри нее, как ни странно, утих.

И не проявлялся ни разу, по крайней мере, так ужасно и явно, как прежде. Нет, она всегда чувствовала его присутствие. Знала – монстр не оставил ее навсегда и в любой момент можно ждать его появления.