Ольга Климова - Там...

• Название: Там...
• Автор: Ольга Климова
• Жанр: Фэнтези

«Все началось с того, что меня уволили.» - так начинается эта короткая повесть Героиню действительно уволили и в «городе N не было никого, кто бы мог ей помочь» Ну а раз в реальности ничего не помогает на помощь приходит мир фэнтези, куда героиня и перемещается. Об её приключениях в этом мире и возвращеии в наш читайте в повести Ольги Климовой «Там...»

---

На лестничной площадке кто-то стоял, а у его ног лежало горкой пепла то, что раньше было Анатрионом.

Человек обернулся, и я замерла. Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом он расплылся в широкой улыбке, развел руками и произнес, как объяснение всему происходящему, одно единственное слово.

То, что я увидела в его глазах, до сих пор пугает меня по ночам. И мое превращение в чудовище уже не кажется таким ужасным. Все, что было в чужом мире становится вполне естественным, ведь заранее не знаешь, чего ожидать. А пошатнуть устои своего мирка — такого знакомого и понятного — очень серьезный шаг для психики любого. Человек не должен знать подобное и не должен сталкиваться с подобным. У каждого из нас есть свое маленькое поле деятельности, в котором мы существуем, и которое каждый день дает нам пищу для размышлений. Иногда мы можем отвлечься и поразмыслить над чем-нибудь глобальным, но, как правило, на такие темы у нас много вопросов и совсем нет ответов. Некоторые ответы и не стоит получать. Для обывателя это слишком. Не стоит выходить за границы созданной для себя территории, если не готов столкнуться с чуждым и посягнуть на это. Я получила ответ всего на один вопрос из многих, которые смущают умы. Как же я об этом жалею. Вряд ли Шатир, с его мудростью и фантазией, с огромным опытом жизни, мог представить то, что увидела я в пустых глазах призрака на лестничной площадке обыкновенной хрущевки.

Мелкий демон, питающий надежду обрести могущество, не представлял, ЧТО может населять наш мир или населить его за многие тысячелетия. Мир, куда он так стремился. И, наверное, он не знал, что обозначает одно единственное слово, произнесенное как пояснение тем, кто его уничтожил.

Я не хочу забывать то, что со мной произошло в мире наших сказок, это светлые воспоминания. Но то, увиденное мной по возвращении, я старательно стирала из памяти, не позволяя себе думать. Это у меня почти получилось. Ведь я хочу жить дальше. Только изредка мне снятся страшные сны, и я просыпаюсь, видя улыбку и губы, произносящие объяснение смерти мелкого демона, питающегося тем, что остается после смерти людей:

— КОНКУРЕНЦИЯ!!!

Но, я отвлеклась! Красивые и глубокие мысли о смысле бытия пришли ко мне гораздо позже. В те моменты, когда я боролась с верой и неверием во все, что со мной произошло.

А тогда, на лестничной площадке, я всего лишь грохнулась в обморок. Впервые в жизни.

Очнувшись, я долго лежала, глядя в белый, потрескавшийся потолок. Где-то тихо журчала вода и это было прекрасно. У меня ничего не болело. Совсем ничего. Это было прекрасно вдвойне. Осторожно подняв руку, я провела ею по груди, где до сих пор чувствовались зубы анатриона. Ничего. Ни боли, ни рубца, ни шва. Вспомнила свою квартиру и все, что случилось позже. Вздрогнула. Бежать, немедленно бежать. Я рывком села в кровати.

— Детка, ты чего? — раздался слева от меня немолодой голос.

Повернув голову, я увидела пожилую женщину, сидящую на койке в цветном застиранном халате с книгой в руках. Какой — то любовный роман. Та приветливо мне улыбалась.

— Где я? Я что, в больнице? — рассматривая белые потрескавшиеся стены не первой молодости, я уже знала ответ.

— Конечно. Где же еще?

Я еще раз осмотрела свое плечо и дотронулась до груди. Ни следа…

— А почему я тут? — я робко наклонилась поближе к женщине.

— Отравилась ты. Что-то съела не то. Говорят, тебя соседка нашла на лестничной площадке. Дверь-то ты открыла и так сознание и потеряла. Да ты ляг, недавно из реанимации, а скачешь, как конь.

— Бред какой-то. У меня ничего не болит, — я подпрыгнула на кровати. Пружины радостно отозвались противным скрипом.

— А что болеть должно? Из тебя вся гадость уже вышла… Вывели. — поправилась женщина. — А вот и врач твой.

В палату вошел пожилой мужчина лет 43 с небольшой бородкой.

— Здравствуйте, девушки. Как самочувствие? Жаловаться будете?

— Когда меня выпишут-то? Муж уже замучился пельменями одними питаться, — женщина заерзала на кровати.

— Когда все органы на новые заменим, так и выпишем, — не очень удачно пошутил врач, — а пельмени пусть бросает, до добра не доведут. Отравится так когда-нибудь.

— Пельменями нельзя отравиться, — вступила я, до этого молча внимающая разговору.

— Это почему нельзя?

— У них срок хранения бессрочный почти.

— Ну конечно, — врач нахмурился и стал читать нотации, — вы молодые вот не готовите совсем, все побыстрее питаетесь, да чем попало, а потом вот выходит все… боком… — он снова засмеялся удачной шутке. — я вот тоже всякой дрянью по молодости питался, пока в медицинский не поступил, да не насмотрелся, что в желудках наших находится…

— Скажите, а у меня больше повреждений не было? Только отравление?

— А тебе мало? Ты вообще мне объясни, зачем столько пить-то надо?

— Пить? — я перестала понимать, о чем мы говорим.

— А ты не помнишь? С чего, по-твоему, ты траванулась?

— С чего?

— Перебрала, голубушка, пить меньше надо!

— Как пить? — Мозг работал заторможенно. Что происходит? — Подождите, прошу вас, скажите, какое сегодня число, сколько я тут провалялась?

— Десятое мая. А привезли тебя пять дней назад. Май же! Шашлыки надо на природе есть. А не дома напиваться! Ими и травиться. А ты! — Врач укоризненно качал головой.

— Пять дней!? Я была без сознания пять дней!?

— Да, организм слабенький оказался, хотя по тебе этого не скажешь.

— Нет, нет, не может быть… А когда меня привезли? В какое время?

— Вечером. В начале седьмого может.

— А одета я в чем была?

— Вот этого не помню.

Боже! Я что с ума схожу? Я прокручивала события того дня. Пятое число, похмелье, Шатир в моем кресле, милиция, пельмени, сборы в тренажерный зал… А потом пять дней? Они хотят сказать, что ничего не было, что все это я выдумала в пьяном бреду?

— Что-то у меня не получается… Отчего я отравилась-то, если пила четвертого вечером? Пятого встала нормально, плотно поела. А привезли меня только в начале седьмого?

— Всегда бывают исключения. Рецидив. — врач не мог понять, чего я от него хочу. — Ты в чем сомневаешься-то?

Я уже его не слушала. В голове не стыковалось. Я помнила отчетливо подъезд и кучку пепла. Помнила ЭТО. И меня нашли в дверях, но где синяки и царапины? Где разорванная рука и грудь? Я там кровью все улила, а они мне про отравление какое-то… И что с числами?

— В… все хорошо, — я с трудом глотая слезы, — откинулась назад на подушку. — Мне просто надо подумать.

Врач посидел еще и вышел.

А женщина уткнулась в свою книжку, предоставив мне свободу мыслей. А их было ого-го сколько.

Я помнила все, что со мной произошло, до мельчайшей подробности, и, в то же время, меня услужливо бросали назад, в тот день когда я решила надраться и предлагали сделать вид, что ничего не было? Что я пять дней провалялась в больнице? Не было ни Тарвина, ни башни, ни возвращения сюда, ни больницы, в которую попал Шатир?

Не-е-ет. Я ведь не схожу с ума. Мне просто надо найти доказательства. Доказательства того, что я возвращалась к себе в квартиру и пять дней моталась по городу, а не валялась без сознания. Были же какие-то события…

— Пожалуйста, — я повернулась к женщине, — у вас есть телефон? Можно позвонить? Это очень важно.

Номер, который я успела выучить, пока Шатир лежал в больнице, ответил долгими гудками. Потом веселые молодой девичий голос снял трубку.

— Алло?

— Извините, — я с трудом выговаривала ставшие вдруг такими сложными слова. — А Андрея Николаевича я могу услышать?

— Кого? Вы не туда попали.

— Девушка, — мой голос предательски задрожал, — мне этот номер врач в больнице дал для связи, я по нему звонила…

— Вы ошиблись, может набрали неправильно. Извините. — Трубка отключилась.

Женщина недоуменно смотрела на мое лицо и текущие по нему слезы.

— Да ты чего? Осложнений никаких у тебя. Выпишешься и пойдешь на осмотр к своему врачу.

Могут ли за пять дней затянуться порванные мышцы? Пробитая болтом рука? Я сошла с ума?

Не может быть! Нет, еще не все потеряно! Цветы! Я дрожащей рукой набрала номер Вадима.

— Алло?

— Это Лика. Всего лишь хотела поблагодарить за цветы.

— Какие цветы?

Я нажала отбой. Теперь все.

В груди резанула сильная острая боль.

— Ну что с тобой такое? Все ведь хорошо. Может доктора позвать?

— Не надо.

— Родителям позвонить?

— Они в отпуске, пусть отдыхают.

Слезы текли весь день.

Я пыталась успокоиться. Но ничего не выходило. Как могла эта прекрасная жизнь длиною в два месяца оказаться всего лишь сказкой? Я металась во сне по кровати, не в силах заснуть. И не в силах была думать о чем-то, кроме моей больной фантазии.

Лишь к утру меня осенило. Домой надо. Там я все пойму. Там достаточно осталось следов нашего пребывания. И если я не могу найти врача, то должна быть запись о пациенте.