Дункан Мак-Грегор - Одинокий путник

• Название: Одинокий путник
• Автор: Дункан Мак-Грегор
• Жанр: Героическая фантастика

---

Здесь было тесно; теплый затхлый воздух с порога волнами вырвался в коридор. Окно — маленькое, в грязных разводах,— по всей видимости, никогда не открывалось; серая паутина свисала с него наподобие рваных занавесей. Меж двух узких и длинных кроватей помещался низкий стол, а более тут не было ничего.

— Как видишь,— сказал Шон,— окном тебе придется делиться со мной — оно как раз посередине.

— Ладно,— махнула рукой Рыжая Соня, бросая мешок на кровать.— Ну же, Одинокий Путник, рассказывай дальше свою историю.

Шон подошел к окну, протер его рукавом.

— Я вижу холмы, а за ними долину — ту, по которой мы шли. Мир велик — он гораздо больше, чем я могу себе представить, однако все дороги в нем непременно когда-нибудь пересекаются. Мне довелось испытать это на собственном опыте…

Он растянулся на кровати, уставился в низкий обшарпанный потолок, весь облепленный паутиной. Пауза не затянулась надолго — Шон и сам уже хотел продолжать; прошлое захватило его вдруг, что было странно, ибо он всегда жил настоящим. «Может быть,— мелькнула в его голове не слишком оригинальная, однако новая для него мысль,— следует хотя порою погружаться в былые времена, дабы лучше почувствовать будущее? Память связана с душою; как сильна эта связь?»

— Года через два после того, как я покинул наемную армию Шема,— начал Шон внезапно,— я встретил своего старого приятеля Сааби. Он жил в Немедии, в маленькой деревушке под Бельверусом. У него был вол, старая лошадь и еще пара собак. «Дружище! — воскликнул он со слезами на глазах.— Ты жив?» Я засмеялся: «А почему я должен быть мертв?» Сааби глубоко вздохнул и, ничего на это не ответив, угостил меня темным и крепким вином собственного изготовления. Мы выпили. Я хорошо видел печать грусти на красивом лице друга. Мне показалось сие очень странным, так как прежде я знавал его как веселого, смешливого парня,— ах, Соня, как мы проказили! как шутили! Никогда более не стану я так открыт и чист — а впрочем, никогда более я не стану и молодым…

Но в натуре моей и теперь нет осторожности, изворотливости и прочих черт, присущих часто туранцам и шемитам. Для меня намек равносилен обману и лжи. Поэтому я прямо спросил Сааби, отчего он так печален и не могу ли я помочь ему. Он покачал головой. Мы выпили еще. Молчание становилось тяжелым; я нахмурился, пытаясь уловить во взгляде друга, не я ли тому причиной. Видимо, он почувствовал мою тревогу. «Нет, Шон,— сказал он.— Ты ни в чем не виноват. Это все тот, другой…» Я еще не понял, в чем дело и кто же этот самый «тот, другой», но от ужасного предчувствия волосы зашевелились у меня на голове. «Кто? — спросил я.— Кто?..» Сааби пожал плечами, как бы готовясь сообщить очевидное, и ответил: «Бабен».

Я вздрогнул. Это имя я успел позабыть; вообще вся та история давно не волновала меня. Столько воды утекло с тех пор, столько дорог я прошел и столько судеб узнал… «Что ж натворил этот человек? — недоуменно вопросил я друга.— Ведь он прослужил с нами едва ли год? И, сдается мне, за это время ты не молвил с ним и двух слов?..» Сааби грустно улыбнулся, а затем рассказал мне…

Он — он, а не Бабен — любил красавицу Хиду. Его — а не Бабена — любила она. Проклятый туранец преследовал их по пятам. Он следил за Хидой, следил за Сааби; он отравлял им каждый миг встречи; он всегда был третьим. Однажды Бабен и впрямь попытался посватать девушку, да только не родители ее, а она сама с гневом отвергла его предложение. Он стал еще более назойлив, обнаглел невероятно и презрел все правила приличного поведения. Родители Хиды, по просьбе дочери, наняли стражников для охраны дома от этого безумца… Видимо, тогда он и решил действовать иначе…

К несчастью, Сааби никому не открыл тайну своего сердца. Даже мне, другу. (Видишь, Соня, иногда и похвальное умение держать язык за зубами может сослужить плохую службу. Разве стал бы я помогать Бабену украсть девицу, если б знал, что она — возлюбленная Сааби?!)

Так что, сам того не ведая, я совершил страшное преступление против единственного верного товарища.

Подлый туранец не просчитался: Хида досталась ему, а между мной и Сааби выросла стена, которую уже невозможно было разрушить. Конечно, мой друг не винил меня ни в чем — и сейчас он подтверждал мне это добрыми словами и спокойной улыбкой,— но при всем желании он уже не мог так доверять мне, как прежде, так любить меня и…

— Ну и напрасно! — сердито сказала Соня.— Значит, твой Сааби так ничего и не понял в этой жизни. Ну подумай, Одинокий Путник, а если б ты оказался на его месте? Неужели ты не простил бы его? Ведь он-то не был виноват!

— Оставим,— мрачно ответил Шон.— Кто поймет душу человеческую — тот уже не человек, а бог. Я не бог…

— Хорошо.— Рыжая Соня, внимательно посмотрев на Шона, снова легла на кровать и приготовилась слушать дальше.— Рассказывай, я больше не стану тебе мешать.

— А нечего рассказывать. На следующий день я ушел от Сааби. Снова бродил по странам и городам, снова встречался и расставался… Так, однажды я оказался в Туране. Знаешь, там есть такой милый городок под названием Кутхемес? Так вот через Кутхемес и лежал мой путь. На ночь — а ночи там черные, звездные и глубокие — я остановился в таверне толстого Омина. Этот Омин не дал названия своему заведению, не то я непременно запомнил бы его на всю жизнь…

Посетителей было много. Все галдели, кричали, звенели бутылями и стучали кружками — в общем, стоял ужасный шум. Я не замечал его — за время странствий я привык к такому шуму; я пил красное вино и думал о Сааби, Хиде и Бабене. Странное совпадение… Кажется, с того дня, как я ушел из дома своего друга, я ни разу не вспоминал об этих людях… И вот, вдруг обратив взгляд в сторону, я увидел очень знакомое лицо. Черные глаза горели на нем злобной насмешкой и определенно смотрели на меня. Кто это? В первый миг я не понял, но уже во второй истина открылась мне… Бабен!

Я живо отвернулся. Противоречивые чувства охватили меня. Одновременно я был зол, удивлен, расстроен и смущен. Мне хотелось схватить его за горло и задушить, и точно так же мне хотелось бежать отсюда, бежать подальше, чтобы никогда боле не встречаться с этим мерзким человеком.

Залпом выпив большую кружку вина, я бросил слуге монету и пошел наверх — там, на втором этаже, для меня была приготовлена комната. О, боги, я не знал, что делать! Вина перед Сааби мучила меня теперь еще сильнее. Преступник — вот он; он сидел в одной таверне со мной, в одном зале; он смотрел на меня с насмешкой; он… Кстати, куда он дел Хиду?

Последняя мысль заставила меня подскочить на кровати. Я решил: во что бы то ни стало я выведаю у негодяя о судьбе бедной девушки. С такой целью я схватил кинжал и…

В тот же момент в коридоре послышался громкий топот. Затем дверь моей комнаты распахнулась, и на пороге появились три здоровых туранских стражника.

За их спинами маячил Бабен. Он громко вопил: «Это он! Держите его! Он преступник! Он похитил в Шеме честную девицу!» Тут он заметил кинжал в моей руке и, побледнев, завизжал: «Он хочет убить меня! Спасите!» Ты понимаешь, Соня, я вовсе не собирался убивать его…

— И зря,— пробурчала девушка себе под нос.

— Это не в моих привычках,— с гримасой отмахнулся Шон.— Я просто хотел припугнуть подлеца, вот и все. Но туранское правосудие всегда вершилось быстро и незатейливо. Есть свидетель преступления? Очень хорошо. Есть преступник? Еще лучше. Преступника взять и посадить в темницу, а свидетеля наградить тремя золотыми монетами — обычная плата предателям… Так я оказался в темнице.

— А как ты вышел оттуда?

— Меня освободил Сааби. От какого-то бродяги он узнал, что со мной случилось, продал свое имущество, собрал деньги, приехал в Кутхемес и заплатил за меня выкуп. Правда, его самого я так и не увидел — он не захотел встретиться со мной…

— Печальная история,— широко зевнув, сказала Соня.

— Это точно,— согласился Шон.

Потом он повернулся набок, лицом к стене, и через некоторое время уже сладко спал. Сон его не был тревожен.

Глава третья

Ясным ранним утром Рыжая Соня открыла глаза. Сквозь грязное окно в комнату почти не проникал свет. Рассеянный солнечный луч скользил по полу, пропадая в глубоких трещинах. На столе покоился труп мыши.

Соня поморщилась. Эти животные всегда вызывали у нее необъяснимое отвращение, живые или мертвые — все равно. С какой стати в крошечной безмозглой головке этой твари созрел коварный план умереть именно на столе, прямо перед носом девушки, осталось загадкой. Ведь в ее родной норке сделать это было куда удобнее. А впрочем, Соня не собиралась все утро посвящать размышлениям о странных повадках мышей. Едва сдерживая стон, она вынула из ножен кинжал и самым кончиком его сбросила тушку на пол. Шон тут же проснулся.

— Ну вот,— ворчливо заметила девушка, вытирая острие о край покрывала.— Когда мне необходима твоя помощь — ты спишь. А как только я справилась с бедой сама — ты просыпаешься.