Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги

• Название: Ардагаст и его враги
• Автор: Дмитрий Дудко (Баринов)
• Жанр: Фэнтези

 Аннотация романа.

Часть 1. Янтарь Нерона. 1 в. н. э. В Римской империи борются два могущественных сообщества магов - Братство Солнца и Братство Тьмы. Второе из них стремится привести к власти Лже-Нерона (вселив в него дух Нерона настоящего) с помощью янтарного амулета, подчиняющего волю людей воле своего владельца. Половина амулета, однако, унесена патрицием Публием Либоном, ставшим князем литовцев-жемайтов. Глава братства тьмы Валент и его ученик Эпифан хотят уничтожить Янтарный Дом - храм Лады в Прибалтике. Ардагаст, царь россов и славян-венедов, по призыву Братства Солнца идет на помощь Либону и храму, вместе со своим другом, царем сарматов Инисмеем и братом Эпифана Каллиником. Его поддерживает тайный союз людей-волков Братья Медведичи (полулюди-полумедведи), Эпифан и готская ведунья Эрменгильда разжигают между племенами усобицу из-за богатств храма. В Купальскую ночь разгорается жестокая битва. Эпифан с ведуньей создают могучего дракона, поднимают из моря корабль с воинами-мертвецами, призывают на помощь ведьм, возглавляемых сестрами Медведичей. Войско Ардагаста разбивает готов и их союзников и спасает храм. Эпифан, Эрменгильда и Медведичи гибнут. Либон соглашается уничтожить амулет.

Часть 2. Два диких охотника. Дух Нерона вселяется в императора Домициана. Римляне вторгаются в земли германцев (в нынешней Чехии). На помощь германцам идет Ардагаст, с войском из славян, сарматов и демонов-песеголовцев. За ним следуют Гвидо, "ночной царь" племени бастарнов, мстящий росам за смерть отца, и черный друид Бесомир. Римлян поддерживает германская пророчица Ганна, втайне служащая богине преисподней Перхте. Валент стремится столкнуть умерших королей-соперников Маробода и Катуальду и их "дикие охоты" (дружины призраков). В борьбу людей вмешиваются боги - Перхта и Водан. В рождественскую ночь Ардагасту и армянскому князю-магу Мгеру Арцруни удается предотвратить сражение "диких охот". Гвидо убивает Ардагаста, но мертвые конунги примеряются и помогают соплеменникам разгромить легионы. Даждьбог воскрешает своего избранника - царя россов.

Часть 3. Скованный великан. Войска Домициана вторгаются в Закавказье. Ардагаст ведет войско сарматов к Дарьяльскому ущелью. Валент хочет освободить и превратить в свое орудие прикованного небесными богами к вершине Эльбруса великана. Чернокнижнику противостоит его сын, солнечный маг Иосиф. Валент приходит на Эльбрус вместе с обманутыми им горцами-сванами и армянским князем Аграмом, потомком драконов. Ардагаст и Мгер срывают замысел некроманта. Ардафарн, сын Ардагаста, и его друзья уничтожают воздвигнутый Валентом знак Черного Солнца. Царь россов и его соратники побеждают Валента и вызванных им демонов семи светил. Черный маг гибнет под лавиной, вызванной великаном. Прозревшие горцы вместе с сарматами разбивают римлян в Дарьяле. При этом друзья Ардагаста изгоняют из храма распутную и жестокую богиню Тамар. Домициан, разгромленный армянами, отступает.

---

   Теперь в патриции-изгнаннике чувствовался не только ученый маг, но и военный - бывший трибун Валериева Победоносного легиона и участник покорения Британии.

   * * *

   Войско росов и ятвягов шло на север. Пришельцев встречали хорошо: добрая слава русальцев летела впереди них. Да и сами ятвяги не казались теперь такими уж мрачными и дикими. Пели, правда, будто волки выли, зато плясали весело и неутомимо. И принарядиться ятвяжки умели получше венедок: у тех бусы да пара застежек, а у этих - и гривны, и браслеты, и цепи, и пояса наборные. Заглядывались чернявые красавицы на черноусых аланов и росов, а то и убегали с ними в ночную чащу. Иные оказывались русалками, норовили заманить к себе в тихие омуты, но дружинники давно научились таких распознавать и привечать полынью и чертополохом. А вот Андака, красивого и наглого, русалки не только любили, но и не пытались защекотать или утопить. По крайней мере, так он сам похвалялся у костров.

   Каллиник давно не чувствовал себя так хорошо. Теперь он был не римским офицером среди варваров, а одним из этих веселых и бесхитростных людей, так напоминавших ему коммагенских поселян. Только в дебрях Скифии даже самые мирные пахари всегда были готовы с оружием защитить себя и не стали бы, подобно его соотечественникам, сдаваться после удачного боя с римлянами из-за того, что сдался царь. Да и не было тут таких слабых духом царей, как его отец Антиох. Среди предводителей росов царевич стал своим. К его удивлению, никто здесь не интриговал, не наушничал, не стремился оттеснить других от царя. Самого Солнце-Царя уважали, но не угодничали, не льстили и не боялись спорить с ним.

   Привязались к царевичу-эллину две амазонки - Меланиппа и Виряна. Первая, сама полугречанка, очень любила рассказы Каллиника о жизни на юге. Почему-то эти рассказы не меньше интересовали эрзянку, выросшую в глухих лесах и меньше года назад вовсе не слышавшую о каменных городах. Нравилось молодым женщинам и то, что коммагенец был красив, хорошо танцевал, а мечом и акинаком владел так, что две воительницы со своими секирами даже вместе не могли его одолеть. И все же сердца их были заняты. Меланиппа не изменяла своему мужу-гусляру даже в священную ночь, а Виряна как-то нарочито усердно хвалила своего жениха. Впрочем, Каллиник и не позволил бы себе здесь соблазнить чужую жену или даже невесту. Слишком дорого стало ему уважение росов.

   А вожди росов готовились к битве - страшной, подобной сражениям богов. В первую же ночь после возвращения троих посланцев от Палемона, когда у ржаного поля еще вовсю шло веселье, воеводы и волхвы собрались в кузнице на окраине села. Кузнец, хитроватый венед с шапкой русых кудрей, был изрядным чародеем и не стал жрецом только из любви к своему ремеслу. Разжигая горн, он приговаривал:

  -- Духа в оружие вселить? Знакомое дело. Немцы в нем толк знают. У знатного немца меч или копье непременно со своим именем, с рунами, со знаками. В ином мече, правда, такой бес сидит - хуже самого хозяина.

   Темную кузницу освещало лишь пламя горна. В этом неровном, колеблющемся свете выделялось скуластое чернобородое лицо погруженного в раздумья Инисмея.

  -- Великий царь! - обратился к нему Вышата. - Я хочу вселить в копья души великого воина Грома и его коня. Таким воином был твой отец Фарзой. Он почитал Ортагна-Громовника...

  -- И погиб в бою с ним, принявшим облик змея.

  -- Это был самый большой подвиг твоего отца. И самый большой его грех.

  -- Так разрешат ли ему боги змееборство? Они не любят соперников. И захочет ли он сам? Вызови его и спроси.

   За стеной послышалось конское ржание. Прямо сквозь закрытую дубовую дверь в кузницу шагнул немолодой уже человек в красной одежде, с чуть насмешливым курносым лицом. В свете горна ярко блестели золотая гривна с конскими головами, золотой пояс с самоцветами, на котором висели меч и акинак в ножнах с золотой отделкой.

  -- Незачем меня вызывать, я и так весь поход с вами еду. Только вы не видите, хоть у вас и волхвов полно. Здравствуй, сынок! Здравствуй, Ардагаст!

   Один мертвый царь и два живых приветственно подняли руки.

  -- Здравствуй, отец! Где ты теперь? И доволен ли жертвами? - спросил Инисмей.

  -- Я - нигде. Не пускают меня ни к Богу Смерти в подземное царство, ни к Ортагну в грозовую дружину. Вот и разъезжаю-летаю неприкаянный. Ем вашу венедскую яичницу наравне с неупокоенными. Спасибо, ваши девчонки хорошо готовят. А ты, я гляжу, без меня гоняешься за подвигами. Увязался за Ардагастом с десятком дружинников, словно этот Андак. Великий царь на такие дела посылает подручных царей.

  -- Я не кесарь, чтобы отсиживаться во дворце, пока другие воюют за меня, - вспыхнул Инисмей.

  -- Я-то мог оставить царство на тебя, потому и не боялся смерти и рискованных дел. А ты на кого оставишь? - вздохнул Фарзой. - Дети твои малы, жены и их родичи грызутся...

  -- Если один из нас погибнет, другой позаботится о его детях и обо всем царстве, - сказал Зореславич.

  -- Смерть уже ищет вас обоих. За этой рекой идут впереди вас два князька с дружинами - мазовецкий и галиндский - и похваляются добыть ваши головы. Ищут подвига полегче... А подстрекают их твои, Ардагаст, знакомые - полумедведи.

  -- Мне уже донесли мои серые лазутчики. Как раз хотел царям сказать, - с небрежным видом заметил Волх.

  -- Скажи, великий царь, могут ли боги простить тебя? - вмешался Вышата.

  -- Ортагна я видел всего раз... "Что ты совершил, чтобы я взял тебя хоть простым дружинником? Победил много врагов? Так ведь своих, а не моих". Сказал, рассмеялся громовым смехом и поскакал дальше... - Фарзой опустил голову. - Надоела мне такая жизнь, хоть я уже и не живой. Я нагляделся на диких охотников. Их тоже никуда не пускают. А они собираются в шайки и носятся по всем трем мирам, разбойничают, как при жизни... Так что в копье вселюсь с радостью. Я не привык воевать ради самой войны.

  -- Ты верно выбрал, царь, - кивнул волхв. - Вот он - твой подвиг. Твоя тамга - молния, ты - воин Грома. Порази змея!

  -- Я уже пробовал. И погиб.

  -- То был грозовой, небесный змей, друг людям. Порази Змея Глубин, что несет разрушение, зло и смерть. Или хоть его подобие. Тогда сам уподобишься Громовнику. Приступай, кузнец! Благослови нас, Свароже!

   Фарзой свистнул, и сквозь дверь вошел стройный белый конь в серебряной сбруе. Царь и конь подошли ближе к горну, и его пламя теперь просвечивало сквозь их тела. Золото и серебро на них засияло удивительным светом, как будто украшения были отлиты из солнечного огня и лунных лучей. Звери и боги, отчеканенные на них, словно ожили, и сами неприкаянные призраки казались теперь богами, гордыми и величественными.

   Напевая заклинания в два голоса, кузнец с волхвом выковали первый наконечник. Вышата вдавил молотком в раскаленную сталь сделанные из серебряной проволоки полумесяц и тамгу Фарзоя. Потом бросил в пламя пучок трав. Беловатый дым окутал наконечник. Кузнец стал читать заклятие и, повинуясь его негромкому, но властному голосу, конь шагнул вперед, уменьшился и растаял в дыму. Закалив первый наконечник в воде и огне, с новыми заговорами кузнец принялся за второй. В него солнечный волхв вдавил ту же тамгу и знаки Солнца. Когда наконечник скрылся в волшебном дыму, Фарзой обернулся к сыну, хитро подмигнул и постучал пальцем по бляхе на поясе. На ней круглолицый бог охоты, так же хитро ухмыляясь, держал за лапы двух готовых сцепиться грифонов. Великий царь Аорсии хорошо умел мирить между собой подвластные племена. Или ссорить их.

   Подобно своему коню, царь исчез в клубах дыма, и вскоре о призраке напоминали лишь два наконечника с тамгой Фарзоя, один из которых слегка светился золотым, а другой - серебристым светом. Осталось насадить их на длинные прочные древка. Эти копья, как и всякое сильное волшебное оружие, нельзя было употреблять против обычного врага. Для боя же с драконом их должны были взять Вишвамитра и Сигвульф - самые сильные из русальцев.

   * * *

   По лесу шла корова. Большая, откормленная. Темно-серая, лоснящаяся шерсть ее отливала зеленью, напоминая речную воду. Корову погоняла ореховым прутиком женщина с распущенными светлыми волосами. Ростом - раза в два ниже коровы. Два волка, глядя из-за кустов, тихо переговаривались.

  -- Ну и корова! Не меньше Индрика-зверя.

  -- Я и не слышал, каков он из себя. Не его ли единорогом зовут?

  -- Ты в своей пуще не слышал, а я сам видел. На Печоре-реке. Большой, косматый. И не рог у него, а два клыка громадных и хобот. Редко он из нижнего мира выходит.

  -- Видно, и эта гора ходячая не из нашего мира забрела. А баба эта не иначе как ведьма. Пуганем их?

  -- Пуганешь, как же! Корова нас обоих на один рог насадит. Поглядим лучше, куда они идут.

  -- Да прямо к Ручанской долине, к устью. Она к самой Писе выходит. Не на нашу ли дружину хочет погнать ведьма скотину свою? Бежим, донесем воеводе и князю. Или самому царю.