Павел Дартс - Крысиная башня

• Название: Крысиная башня
• Автор: Павел Дартс
• Жанр: Боевая фантастика

Выжить в БП в городе

---

Вообще праздник начался у нас еще накануне. Начать даже не с елки, а с «бани», с того, что Миша установил насос чтобы качать воду с бассейна. Небольшой такой электронасос, который за смешную цену приобрели на рынке, — все, что требовало подключения к электричеству теперь почти ничего не стоило.

Батя почесал в затылке — чего сам до этого раньше не додумался?… Очевидно, потому что самому приходилось за водой относительно редко лазить, и он не прочувствовал всей «прелести» этого занятия. Я на него смотрю — ему было реально стыдно… Как Миша эту идею выдвинул, так батя… покраснел весь, задергался. «Я — говорит, — Как сам не додумался… Я все насчет обороны…» — а у самого аж уши крысные.

Ладно. Не стали мы его того… третировать. Правда и насос только частично облегчил нам задачу, — «толкать» воду далеко, да наверх, на этажи, он был явно не в состоянии, да и при выключении вода в шлангах быстро замерзала, приходилось их после каждого использования «сливать»; так что насос давал нам воду только сквозь все проломы и проходы в самом бассейне, в бывшем «Институте Физкультуры» — до Башни. А тут уж мы, набрав емкости, тащили по этажам; но и то — это было существенное облегчение! Набрали и залили все свободные емкости в «жилой зоне», где у нас поддерживалась плюсовая температура, и решили «сделать баню». На холодрыге-то мыться даже горячей водой, поливаясь из ковшика — то еще удвольствие! Другое дело — баня!

Ну че. Поставили освободившуюся теперь, после строительства большой кухонной печи, печку, захваченную у «крестьян» в большой, объединенный с ванной санузел. Вывели дымоход, — туда же, в лифтовую шахту. Позатыкали все щели — чтобы не сифонило. Обложили печку кирпичом — для теплоаккумуляции. В прорезанный верх вставили кастрюлю с булыжниками — каменка. Батя все вспоминал печку, виденную ими в экспедиции на окраину города — «Надо нам потом такую, с водогрейным баком, где-нибудь сменять или найти». Сделали отвод воды. И даже душ сделали — но это уже Толик выпендрился, заявил: «Везде, где вообще можно жить — можно жить хорошо!», и что «Баня — это зашибись, но я люблю горячий душ, и не вижу оснований его не организовать!»

— Белк, а Белк! Пойдешь со мной в горячий душ? Покувыркаемся… — это все сопровождается недвусмысленным подмигиванием.

— Может, еще свечи и шампанское??

— А чее?… В натуре. Хорошая мысль! Организуем! Винограда и апельсинов не обещаю, но вот консервированные персики, насколько помню, где-то были… Крыс, помнишь, на «Гекторе» у жлобов отжали?

— Толик, можно без этих пошлых подробностей? Кто у кого отжал… А что, это возможно? Ну, горячий душ?… Обливаться из ковшика — это уже достало!

— А че для нас невозможного? — правда, брателло? Организуем! Хы!

— Да-а… Ты какой месяц все пистолет организовать обещаешь! Вон, у Сережки так ТТ! А почему?…

— А потому! И вааще, рыжая, прижми хвост! Все будет — я же сказал! Вон, для гарантии — пиши записочку ДедуМорозу, — и клади под елочку, хы! А ТТ — не, это не гламурно. Инструмент, не более того.

— Ой, с каких пор ты так о гламуре стал беспокоиться?

— Твое, это… тлетворное влияние, во! Разлагающее. Эдак вскоре мне в Париж захочется, на Эйфелеву башню, плевать на головы прохожим… Хотя, по последним сведениям, в Парижике-то ща черт-те что творится, арабы там всех белых вырезали и аллаху молются, те, что в эпидемию не окачурились; так что с Парижиком придется погодить… Ну че, пошли, Серый, душ организовывать??

Джамшут обмер, когда в его каморку, заваленную всевозможными, в основном грязными и вонючими, одеялами, утром вошел Толик. Я с интересом тусовался сзади — Толян обещал «маленький цЫрк».

— Я пришел к тебе с приветом, топором и пистолетом! Вставай, проклятьем заклейменный! Что, сволочь, не курил опять??

— Неее-ааа… Анатолий Иванович, я вааще… Я ничего… Я, как бы, завсегда… Меня как бы не за что!.. Ыыы… — зачастил обмерший от явления Толика Джамшуд. Обычно появление Толика не обещало ничего хорошего.

— Я Петровичу — без вопросов… Вы спросите — у Петровича ко мне никаких претензий! Честно! Анатолий Иваныч!

— Ша, придурок, успокойся, еще в штаны тут наделай, один убыток от тебя… Пошутил я насчет топора, хы! Есть халтура, предновогодняя. Гы, анекдот есть, соответствующий! Крыс, слышал, нет? — оглядываясь на меня, продолжает Толик: — Древний Рим, значит. Галера. Гребцы в цепях. Дрыхнут. Выходит на палубу главный надсмотрщик, будит их пинками, и объявляет: «Наш достопочтимый хозяин делает вам подарок: после обеда ставит вам бочку вина!» Все: «Ур-р-рааа!!» Надсмотрщик продолжает: «Но до обеда вам придется потрудиться: хозяин хочет покататься на водных лыжах!»

— Хы! Усек, чурка? Халтура есть, все нормально сделаешь — будет и у тебя Новый Год с ДедомМорозом… Да, кстати, может, вааще отпустить тебя??

— Что вы, Анатолий Ивановиче за что?? Я ж тут уже… Меня, как бы… Да я, завсегда… Что скажете!..

— Почти родной, хочешь сказать? Прописался? Ну как хочешь… А то можно и вольную выписать, хы… Отмыкай его, Серый, пошли показывать фронт работ…

* * *

Толик с Белкой тащились в «бане» уже около получаса. Джамшут этажом выше летал как птичка, только успевая таскать горячую воду из «кухни» снизу, разводить ее с холодной до нужной тепературы, выслушивать указания, и шустренько их исполнять.

Я, развалясь поблизости в кресле, в квартире, чисто наблюдал за суетой пеона. Этому предшествовал разговор:

— Серый, посидишь, попасешь чурку?

— Он не чурка; Костя его, кажется… Зачем?

— Ну, во-первых, по «регламенту», — если пеон пашет, его нужно контролировать. Во-вторых, чтоб все по уму делал, а то вдруг ему наглости хватит в воду плюнуть, или, не дай бог… — я ж об этом думать буду, а я хочу потащиться… А, Серый?…

— Да ладно… Так бака тебе, небось, хватит? Набрать, и свободен?

— Э, нет! Тащиться так тащиться!

И вот теперь он тащился с Белкой уже полчаса. Красиво жить не запретишь!

Джамшуд шустро размешивал теплую воду в здоровенной эмалированной выварке, потом переливал ее в бак, который стоял над проломом в полу, и из него вниз, в ванную, шла труба с краном и сеткой душа уже там, этажом ниже. Оттуда же через дырку в потолке раздавались команды Толяна:

— Погорячее!

— Попрохладнее, чо, совсем сварить решил??

— Че напор слабый, тащишься там, што ле?…

Кроме того у них там, внизу, громко играл магнитофон что-то сильно романтическое, и были слышны разные более интересные звуки, негромко, но вполне отчетливо за журчанием воды и музыкой:

— Давай вот так!..

— О, класс!!

— Так неудобно…

— Ногу сюда…

— Я так грохнусь сейчас, скользко!

— За меня держись, и вот за него… — Аааааууууу!!! Не кусайся!! Вернее, кусайся, но не так больно!

— …

— Оооо!!! Я балдею с тебя!!

и прочий шлак, слышать который, признаться было и занимательно и… хм, обидно. Я тут, в натуре, как олень, мужик я или нет?? Конкретно надо вопрос решать после нового года, тем более, что батя все равно говорил, что надо будет с кем-то объединяться.

Наконец, снизу глухо послышалось:

— Серый! Се-ерый!! Там чурка не кончает еще?…

— Ему некогда, он пашет как дизель в Заполярье, весь в мыле. А я вот скоро уже… Устроили, черт побери, саундтрек к порнофильму!

Снизу раздался смешок Толяна и Белкино «Че, они все слышали?? Противный!»

— Ниче не слышали, успокойся, это он прикалываецца… Серый! Харэ! Пусть прохладной, ну, почти холодной ведро заряжает — и свободен! Спасибо! С меня причитается!

Передал только подошедшему с водой Джамшуту команду; велел натаскать еще сюда горячей — после бани остальным сполоснуться; сказал, чтобы готовился тоже мыться, когда все закончим.

В общем, ему тоже обижаться не приходилось, — и помылся; и переоделся в чистое, и хавки ему навалили нормальной и по праздничной норме. Посовещавшись с батей, Толик презентовал Джамшуду бутылку какого-то фирменного портвейна, чего-то там «из Португалии»; и пачку сигарет. Керосиновая лампа у него и так на постоянном пользовании была; Толик лишь ему сообщил, что «Если пожар устроишь — натурально, никто тебя тушить не станет… Замуруем и все!», пожелал сдохнуть от никотина и напевая «Хэппи нью иар» запер.

Наступил вечер.

Мама снова заикнулась, что неплохо бы… Вот… Люди буквально голодают… Все же Новый Год… Мы могли бы… У нас ведь много…

И опять батя ответил коротко и резко. Он сказал:

— «У нас?» У нас — да, хватает. Не у тебя. У тебя вообще ничего нет, говорил тебе уже. Потому оставь свои благие пожелания при себе!

Он грубо сказал, да. Тяжело. Мама вздрогнула, как от удара, и тут же вышла. Но батя как будто мстил за что-то. За прошлое свое унижение. Годами. За конец семьи, как он ее понимал. И за нынешнее — мне кажется, он все никак себе не мог простить, что его тогда, после пропажи Графа, сломали на передачу «пайка» этим… бомжам с ребенком. У меня сложилось впечатление, что он стыдится своей тогдашней слабости, и потому сейчас старается быть «ну совсем железным»…