Сьюзен Виггс - Именем королевы

• Название: Именем королевы
• Автор: Сьюзен Виггс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02445-9

Англия времен королевы Елизаветы – опасная страна как для маленькой бездомной актрисы, так и для могущественного вождя ирландцев. Айдан О. Донахью, по прозвищу Великий, подарил бродяжке покровительство и заботу, а она открыла для него мир чудесных и сладких грез, любви и нежности. Вокруг Айдана и Пипы ненависть, коварство и корыстолюбие правят бал, льется кровь, неистовствуют религиозные фанатики. Только любовь, растущая в сердцах влюбленных, может защитить их магическим кругом своей силы…

---

Такова была площадь у собора Святого Павла, беспокойное сердце деловой части города. Она больше напоминала место встреч, чем преддверие храма. Англичане немощно цеплялись за малокровную веру, освобожденную от пышного великолепия церемоний и сильных душевных волнений реформаторами, ненавидевшими Рим.

Под сенью колокольни, давно поврежденной, но до сих пор не отремонтированной, собралась толпа попрошаек, торговцев, бродячих актеров, воров, проституток и мошенников. На другом углу площади стоял аристократ, явно из знатных, и констебль в ливрее. Поддавшись визгливым призывам жены продавца книг, они безо всякого на то желания подошли ближе. Продавец книг загнал Пиппу в угол на верхней ступени собора.

– Морт, Дов, на помощь! – закричала она.

Ее компаньоны стремительно растворились в толпе.

– Ублюдки. Кастрировать и выпотрошить бы вас обоих! – крикнула она им вслед.

Продавец книг напирал на Пиппу животом. Она нагнулась, подняла дохлую рыбу, прицелилась и швырнула ею в своего преследователя.

Продавец книг пригнул голову. Дохлая рыба попала приблизившемуся господину прямо в лицо. Оставляя после себя липкий вонючий след и чешую, она скользнула вниз по расшитому шелком парчовому камзолу и приземлилась прямо на дорогие бархатные туфли.

Пиппа замерла и в ужасе вытаращила на него глаза.

– Вот те на, – только и смогла вымолвить она.

– Так-так. – Аристократ уперся в нее обвиняющим взглядом. В тот же миг он повернулся к констеблю в ливрее: – Арестуйте эту… э-э-э… крысу.

Пиппа сделала шаг назад, молясь, чтобы путь отхода, по которому она собиралась бежать, был свободен. Спиной она уперлась в мясную тушу – жену продавца книг.

– Вот те на, – опять произнесла Пиппа. Ее надежда лопнула как мыльный пузырь.

– Посмотрим, как ты выпутаешься из этой передряги, юная мисс, – прошипела женщина ей в ухо.

– Премного благодарна за совет, – именно этим я и займусь, пожалуй, – по-мальчишески ухмыльнулась Пиппа. Она совсем недавно подстригла волосы, чтобы избавиться от надоевших вшей. – Доброго вам дня, ваша милость.

– Не такой уж добрый он для тебя, бездельница. – Господин вздернул бородку. – Ты что, не знаешь о законах, запрещающих выступления бродячих артистов?

С наигранным возмущением девушка посмотрела сначала направо, потом – налево.

– Бродячие артисты!.. – гневно заговорила она, пылая от негодования. – Кто? Где? Боже, куда катится этот город, если такие паразиты, как бродячие артисты, могут безнаказанно разгуливать по улицам?

Переводя дыхание после столь бурного проявления чувств, она украдкой высматривала в толпе Дова и Мортлока. Как истинные бесстрашные рыцари, а она знала им цену, ее доблестные защитники исчезли без следа.

На мгновение взгляд Пиппы задержался на всаднике. Она еще раньше заприметила этого богато одетого, явно нездешнего мужчину, хотя определить, откуда он прибыл, она бы не смогла.

– Ты пытаешься утверждать, что сама ты не балаганная актриса?! – визгливо крикнул на нее констебль.

– Мой господин, и как у вас язык поворачивается такое наговаривать на меня. Я, я… – выпалила она одним махом, потом опять глубоко вздохнула и выдала заготовленную ложь: – Евангелистка пришла замолвить словечко перед святым Павлом за не принявших изменений.

– Замолвить словечко, да? И как же это понимать? – Надменный аристократ от неожиданности поднял бровь.

– Видите ли, – начала она с преувеличенным смирением в голосе, – Евангелие от Иоанна… – Она замерла, напрягая память в поисках слов, оставшихся в памяти с тех дней, когда она ходила в церковь, которая была тогда для нее единственным убежищем. По натуре своей заядлая собирательница ярких слов и цветистых выражений, она заслуженно гордилась умением вставлять их по случаю в свою речь. – Наставление святого Павла необращенным.

– Ишь ты! – Констебль резко выбросил руки вперед, ловко перехватил ее движение и прижал к стене прямо рядом с дверью собора. Она тоскливо оглядела колоннаду собора Святого Павла. Если бы только ей удалось попасть внутрь собора, она нашла бы путь к спасению. – Не вздумай даже пытаться, – посоветовал констебль. – Иначе приколочу твои глупые уши к колоде.

– Ладно, что поделаешь. – Она содрогнулась уже от одной мысли об этом и тяжело вздохнула: – Выложу вам всю правду.

Вокруг собралась небольшая толпа зевак. Видно, в надежде поглазеть, как прибивают ее уши гвоздями к колоде. Чужестранец спешился, отдал поводья стременному и подошел поближе.

«Жажда крови не чужда никому, – подумалось Пиппе. – Хотя, может быть, кому-то и чужда». Несмотря на свирепый вид и копну ниспадающих темных волос, в незнакомом лице чувствовалась доблесть и благородство, и это притягивало Пиппу. Она глубоко вздохнула.

– Господин, я действительно бродячая актриса. Но у меня есть покровитель-аристократ! – торжествующе заявила она.

– Неужели? – Его светлость подмигнул констеблю. – А кто это у нас числится в покровителях?

– Что значит «кто»? Сам Роберт Дадли, граф Лестерский.

Пиппа гордо распрямила плечи. Как умно с ее стороны назвать своим покровителем бессменного фаворита королевы. Она пнула констебля под ребра, нельзя сказать, что с нежностью.

– Он – любовник королевы, сами знаете, так что вам лучше не связываться со мною.

У части зрителей, слушавших их перепалку, от удивления открылся рот. Лицо аристократа стало землисто-серым. Затем кровь прилила к щекам и шее.

– Вот ты и доигралась, мерзавка. – Прихватив Пиппу за ухо, констебль повернул ее голову в сторону надменного мужчины. – Он и есть граф Лестерский, и сдается мне, вы никогда раньше с ним не встречались.

– Если бы встречались, я бы запомнил, – произнес граф.

У девушки перехватило дыхание.

– Можно мне изменить показания?

– Уж будьте любезны, – снизошел граф.

– На самом-то деле мой покровитель – лорд Шел-бурн, – она в сомнении посмотрела на мужчин, – гм… он еще жив, надеюсь?

– Жив, жив.

Пиппа облегченно вздохнула:

– Полный порядок. Он мой покровитель. А теперь мне лучше бы пойти…

– Не так быстро. – Констебль прихватил ее ухо еще больнее.

От слез у нее покраснели глаза и нос.

– В Тауэре он, и земли у него отобрали, и титул. Пиппа едва не задохнулась. Губы скривились в вопросительном «О».

– Так-то вот, – произнес граф Лестерский. – Доигралась ты.

Впервые она почувствовала всю бездну поражения. Обычно ей удавалось ловко ускользать от наказания.

Девушка решила в последний раз попытаться назвать своего покровителя. Но кого? Лорда Бергли? Нет, тот был слишком стар и начисто лишен чувства юмора. Волсингема?[2] Нет, только не этот святоша. Остается только сама королева. Пока будут проверять, ее, Пиппы, и след простынет.

Тут она вспомнила о незнакомце, возвышавшемся над толпой. Хотя он был похож на чужестранца, рассматривал он ее с интересом, который вполне мог быть вызван сочувствием. Может статься, он не говорит по-английски.

– Ваша взяла. Вот мой патрон. – И она показала в сторону иностранца. «Окажись голландцем, – молила она про себя. – Или швейцарцем. Или пьяным. Или глупым. Подыграй мне».

Граф и констебль повернулись, чтобы посмотреть на «покровителя». Им не пришлось долго вытягивать шею.

Чужестранец напоминал могучий дуб среди пустоши, люди вокруг едва были ему по плечо. Он казался до странности невозмутимым в толпе, которая волновалась, кипела и гудела вокруг.

Пиппа тоже вытянула шею, впервые внимательно взглянув на этого человека. Взгляды их встретились. Она, много пережившая за свою недолгую жизнь, почувствовала в нем что-то неведомое и важное, чему она не могла дать определения.

Глаза незнакомца сверкали, как голубые сапфиры, но не цвет глаз и не повергающее в трепет свирепое выражение лица поразили девушку. Таинственная сила сквозила во взгляде этого человека. Что-то неведомое возникло между Пиппой и чужестранцем. Оно пронзило Пиппу насквозь, как солнечный луч пробивает тучи.

Старенькая Меб, вырастившая Пиппу, назвала бы это волшебством.

Граф сложил ладони рупором.

– Послушайте, сударь!

Чужестранец приложил огромную руку к своей еще более огромной груди и вопросительно поднял черные брови.

– Сударь, – повторил граф. – Эта проказливая девица утверждает, будто пользуется вашим покровительством. Так ли это?

Толпа замерла. Граф и констебль выжидали. Когда все отвернулись от Пиппы, обратив взгляды на незнакомца, она просительно сложила руки и умоляюще посмотрела на чужестранца. Ухо ее онемело в цепких пальцах констебля.

Молящие взгляды удавались Пиппе лучше всего. Она отрабатывала их годами. В добавление к огромным, поблекшим от слез глазам они помогали выпрашивать у прохожих монетки и корки хлеба.

Чужестранец поднял руку. Толпа перед ним расступилась, образовав проход для его отряда.