Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей

• Название: Рыцари удачи. Хроники европейских морей
• Автор: Александр Снисаренко
• Жанр: История

---

У этого слова - двойная биография, отразившаяся в двойственном его написании: каррака и каракка. Ка-ракка - это бывший керкур: оба эти слова произошли от финикийского kirkarah - «круглое судно», то есть грузовое или торговое. В первый раз оно было заим­ствовано греками непосредственно у финикиян, вто­рой - испанцами через арабов. В основе же фини­кийского названия лежит еще более раннее ассирийс­кое gurgurru - так называли речные суда и, возможно, надувные мехи для переправы через реки. Но «каррака» произошла не от ассирийского слова, а от карры, как и ее сухопутная тезка карруца. В португальском языке прослеживается и связь карраки с карабом, только под этим словом здесь скрывается не жук-рогач, а собачий клещ (Ixodes ricinus) - по-португальски carraka.

По всей видимости, местом рождения этого типа судна можно считать атлантическое побережье Испа­нии, а впервые он упомянут в генуэзских документах первой половины XVI века. Известны изображения каракк на картинах Пинтуриккьо, Питера Брейгеля Старшего, Карпаччо и Бонфилли. Подлинная модель двухмачтовой каракки, изготовленная в середине XV столетия, была не так давно обнаружена среди зале­жавшегося церковного хлама в селении Матаро около Барселоны. Забегая вперед, можно напомнить порту­гальскую военную каракку «Санта Катарина», пост­роенную в 1520 году. Она была вооружена ста со рока орудиями, а ее кормовая часть, напоминающая скорее надстройку, содержала в себе шесть палуб. «Петер фон Данциг» был чудом своего времени, настоящей плавучей крепостью. Длина его верхней па­лубы составляла 42,12 метра, а ширина - 12,14. Длина его киля была равна тридцати одному метру (против обычных двадцати восьми), а высота главной мачты - тридцати двум. Высота борта до нижней палубы - пять с половиной метров, а до верхней - девять.

Каракка последней четверти XV века. Реконструкция.

Он имел водоизмещение около тысячи шестисот тонн, грузоподъ­емность - восемьсот. На одной только его главной мачте площадь парусности составляла пятьсот пятьде­сят два метра. Его превосходил только корабль ан­глийского короля Генриха V, построенный в Байонне: 56,5 метра длины и 14 - ширины. Но англичане еще по крайней мере полстолетия строили свои суда клин­керным способом - с обшивкой внакрой, а это снижа­ло их мореходные качества.

В 1472 году судно принял уже знакомый нам Пауль Бенеке, и трудно сказать, кто кого прославил в течение ближайших лет - он своего «Петера» (от­нюдь не только захватом «Святого Фомы», отпуг­нувшим даже такую авантюристку, как Маргарита Бургундская) или «Петер» своего Пауля. Каперская война, которую Бенеке повел фактически в одиночку, вошла как в историю Ганзы, чьи интересы он защищал, так и Франции и Англии, надолго запомнивших эти два имени.

Каракки впитали в себя все кораблестроительные новшества своей эпохи, главными из них были обшивка kraweel, навесной кормовой руль и многомачтовость. Откуда же шли идеи? Ну, с обшивкой вгладь более-менее ясно: уже известная в Испании и Португалии, впервые она была применена на севере около 1440 года бретонским корабелом Жюльеном, а лет двадцать спус­тя такое судно уже построил голландец ван Хорн. Гораздо сложнее и таинственнее был путь кормового руля, особенно если учесть, что в Средиземноморье еще в конце XIV столетия пользовались рулевыми веслами, хотя флорентийский хронист Джованни Вил-лани отмечал в 1370-х годах, что это новшество было введено в начале того же века. Но кем? И как?

Бретонская каракка XVI века. Реконструкция.

Навесной руль издревле знали китайцы. От них его заимствовали арабы. А европейцы - не воспринимали, хотя арабские суда в районе Пиренейского полуострова и у берегов Северной Африки не были редкостью. Да и никогда арабы не скрывали своих знаний и достижений, напротив - делились ими...

Думается, ответ надо искать в «Книге Марко По­ло» - бестселлере как раз начала XIV века. Видно, не все считали его Великим Лжецом, кое-кто присмотрел­ся внимательнее к его рассказам. И - обратил внима­ние на необычный кормовой руль китайских джонок, плававших в Индию. Джонка - это класс лодок смешанного (река-море) плавания, насчитывающий до двух сотен типов и разновидностей. Самые большие имеют длину до шестидесяти и ширину до десяти метров, то есть вполне сопоставимы с судами Европы. Китайское название джонки - чуань («судно»). Она имеет от двух до пяти мачт, плоское и широкое дни­ще, почти отвесные борта и приподнятые нос и корму - как у арабских парусников. Иногда, впрочем, это плот с наращенными бортами. «Корабль имеет руль и четыре мачты со множеством парусов,- сообщает Марко Поло.- У некоторых есть еще две дополни­тельные мачты, которые ставят и убирают по необхо­димости. Помимо разделения на каюты... некоторые большие корабли разделены на отсеки тринадцатью перегородками из толстых досок. Их назначение - спасти судно, если потекут швы, когда оно ударится о камень или когда его ударит голодный кит - явление, само по себе не редкое».

К этому можно еще добавить, что водонепрони­цаемые переборки давали возможность строить джонки по модульному принципу, то есть изменять их длину по мере необходимости. Носовая и кормовая части могли отделяться друг от друга, и это создавало заметные удобства, например, при волоке или прохождении шлю­зового канала, коих было в Китае предостаточно.

Модульная китайская джонка. Модель.

Джонки способны нести до двух тысяч тонн груза, а осадка (до двух метров) позволяет легко одолевать мелководья, приподнимая на нужную высоту или вовсе снимая руль, сохраняя его таким образом в целости и сохранности.

Четверть века спустя после смерти Марко Поло джонками восхищался Ибн Баттута в Каликуте на западном побережье Индии: «На большом корабле име­ется двенадцать napycQB. Паруса сделаны из кизиловых прутьев, скрепленных наподобие циновок, их поворачи­вают в зависимости от направления ветра... Кроме па­русов, они оснащены веслами, огромными, как мачты; у каждого весла десять-пятнадцать гребцов, которые гребут, стоя на ногах. Судно имеет четыре кормы, где расположены каюты для купцов с замками и ключа­ми. Здесь же живут и дети моряков... Капитан корабля напоминает крупного эмира. Если он сходит на берег, его сопровождают лучники и воины-эфиопы с копьями и мечами, с трубами и барабанами».

Главные отличия джонок от европейских и арабских судов - бимсы и обшивка: бимсы укладывались поверх палубного настила, а не под ним; обшивка делалась внакрой, но не от днища к палубе, а наоборот. На таких судах Ибн Баттута насчитал шестьсот матросов и четыреста воинов, в том числе метателей жидкого огня - наффатинов.

Двухмачтовая джонка. Модель.

К началу XV века гегемония двухмачтовых судов тихо ушла в прошлое, появление многомачтовиков в европейских морях внесло коррективы в такелаж и ран­гоут. Рейковый прямоугольный парус остался только на передних мачтах, над ним, как уже говорилось, появил­ся маленький марсель, задняя и бонавентур-мачта несли косой латинский, а на нижней половине бушприта уста­навливался блинд.

Паруса и снасти для управления ими с середины XV века начинают различать по именам, и постепен­но закладываются основы международного морского языка. Эта задача облегчалась тем, что военные и тор­говые суда почти не отличались друг от друга, и моряк мог безболезненно менять место службы, не рискуя быть непонятым.

Основное, пожалуй, отличие военного судна от тор­гового заключалось в форме его борта, приспособленного для действия орудий: верхняя часть его была завалена вовнутрь за счет укороченных бимсов, и общий вес орудий перемещался благодаря этому ближе к цент­ру корабля, сохраняя его остойчивость. Это не каса­лось только однопалубных галер, где равномерное расп­ределение веса орудий (от трех до семи) не создавало проблем: все они устанавливались только на баке, так как борта были заняты гребцами.

Укороченные бимсы заставили пересмотреть прин­цип крепления мачт, а усложнение парусности и таке­лажа привело к внедрению многих, казалось бы, ме­лочей, в своей совокупности, однако, заметно изменив­ших содержание морского труда. Более толстыми стали, например, фордуны, а ванты во второй половине XV ве­ка обзавелись выбленками и получили прозвище «лест­ницы Иакова», ведущей, как известно, прямо на небо.

Но нельзя все же сказать, что труд моряка за­метно облегчился. Скорее, наоборот. В трактате сере­дины XV века «Прение французского герольда с анг­лийским» на вопрос англичанина о причинах малочис­ленности французского флота сравнительно с англий­ским француз с гордостью заявил, что его король не нуждается в кораблях, ибо сражаться на суше куда надежнее, а к тому же на флоте всегда «опасность и угроза для жизни, и один Господь ведает, сколь это горестно, ежели приключится буря, да и морская болезнь мучает многих. К тому же и суровая жизнь, каковую должно вести там, не подобает людям благо­родного звания». Французы долго не воспринимали мо­ре всерьез, и оно мстило им за это. Когда в 1386- 1387 годах Карл VI Безумный совместно с герцогом Бургундским готовил в гавани Слейса морскую экспе­дицию против «коварного Альбиона», они предусмотре­ли все - и статуи святых для своих кораблей, рас­писанные лучшими художниками, и паруса, изукрашен­ные так, что больше походили на персидские ковры, и геральдические вымпелы, чья длина превосходила длину мачт, и красочные щиты с девизами на кормовой надстройке - все, кроме того, без чего корабли не могли выйти в море. Поход этот так и не состоялся... Зато голландцы, моряки милостью Божией, в те же годы с шутками и прибаутками возили по городу во время Праздника Дураков тех, кто удостоился этого звания, в синей повозке, имитирующей ладью на колесах.