Петроний Аматуни - На крыльях

• Название: На крыльях
• Автор: Петроний Аматуни
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1955

Сборник документальных очерков о авиации П. Аматуни.

---

Цель № 2 была найдена!

Сделали круг на 300 метров, дали ракеты. Снова внизу засветились два костра... Продолжали кружить. Вскоре появился и третий костер, а в чёрном небе поочерёдно вспыхнули две зелёные, красная и ещё одна зелёная ракеты.

— Они! — с облегчением сказал «пассажир». — Ну, я пошёл...

— Да, теперь я могу разрешить вам распрощаться с нами, — улыбнулся Абрамов. — До свидания.

— Спасибо за доставку, — поблагодарил «пассажир», просто по-деловому пожал всем руки, так, будто они доставили его обычным пассажирским рейсом в Москву, и две-три минуты спустя одиноко повис на шёлковых стропах парашюта в польском ночном небе...

Часть обратного пути экипаж Абрамова летел на одном моторе: масло заканчивалось, а посадку решили произвести только на своём аэродроме. Следующей ночью и ещё через два дня Абрамов доставлял груз в «тот же адрес» и обратно также возвращался на одном моторе.

* * *

... Тогда один из участков фронта проходил вдоль магистральной дороги в районе Могилёва. В тылу врага находились в окружении 700 партизан. Боеприпасы у них быстро заканчивались. Выручить отряд было поручено пяти экипажам, в том числе и экипажу Абрамова.

Между Витебском и Невелем базировалась фашистская «школа ассов», на земле линия фронта была укреплена радиолокаторами и зенитками, а в воздухе беспрестанно и густо патрулировали Мессершмитты-110. Всё это вместе лётчики в шутку прозвали «второй линией Маннергейма», но пробиваться сквозь неё было делом далеко не шуточным.

Летели ночью. Над землёй висела плотная дымка, а на высоте самолёты временами вонзались в разорванные небольшие облака. Группа разделилась, каждый подлетал к передовой сам.

Абрамов пересёк фронт на высоте 3000 метров. Как будто всё в порядке... Но не прошло и двух минут, как справа и впереди в небе появились два мигающих огонька... Свои?! Или чужие?

— Отвлекают внимание, — догадался Абрамов.

— Точно, — кивнул Глыбин, — это фашисты!

И тут же стрелок Доронин доложил:

— Нас атакуют! — и сам открыл ответный огонь.

Абрамов отжал от себя штурвал, резко накренил машину на левое крыло и крутой спиралью стал уходить из-под огня, чуть ли не пикируя на тяжёлой и неуклюжей пассажирской машине. Стрелка прибора скорости подползла к 450 километрам в час! Весь корпус самолёта гудел и вздрагивал от напора воздуха.

— Не рассыплемся? — вскрикнул Глыбин.

— Пока нет... А иначе собьют!

Затерявшись в ночном небе, молнией промчались над линией фронта и вернулись на свою территорию. Почему назад, а не вперёд? Потому, что надо было увлечь за собой «мессеров», которых поджидали наши истребители по эту сторону фронта. Абрамов передал по радио координаты, и вскоре командир группы наших истребителей коротко ответил: «Работаем!», а в небе заметались ровные лучи прожекторов. Подождали немного: никто не преследует, значит, наши «работают» нормально! Собрались с мыслями, прикинули, как и что, и снова ринулись сквозь «линию Маннергейма», но теперь пониже, на высоте 2500 метров. Авось, найдётся «трещинка»...

Пролетели передовую и вдруг опять в небе, впереди, мигают фары фашистского самолёта, а сзади на ЛИ-2 пошли в атаку другие «мессеры»! Стали зажимать в клещи.

Снова повторил манёвр и, вертясь на неповоротливой машине под градом пуль и снарядов, стал уходить вниз, то влево, то вправо, сбивая с толку преследователей. Ушли вновь к себе. Передали координаты и получили ответ: «Работаем»...

— Не бой, а смех на этой пассажирской машине! — сокрушённо произнёс Абрамов. — Чего я не пошёл в истребители?! Как моторчики, Глыбин, и остальное хозяйство?

— Всё цело, командир, — ответил бортмеханик.

— Порядок. Ну что, будем ещё ниже пробиваться?

— Надо!

— Что верно, то верно: надо. Внимание! Пробиваемся ещё разок, на 1000 метров.

— Есть внимание!

Полетели в третий раз. Только проскочили передовую и снова атаковали их, уже с трёх сторон.

— Будь вы прокляты! — выругался Абрамов. — Совсем вздохнуть нам не дают... Откуда их столько берётся?

Кинул с высоты свою машину метров до ста, ушёл из зоны обстрела, над самыми зенитками, вернулся на свою территорию и поодаль от передовой пролетел на запад километров шестьдесят.

— Попробуем здесь, Глыбин?

— Да надо спытать, командир...

— Пробиться надо обязательно! Там хлопцы остались почти с голыми руками... Если не подоспеем, захватят наших партизан.

— Вся надежда у них только на нас. Трудно им сейчас! — кивнул Глыбин, — На земле ведь воюют не то, что мы — в машине, на мягких креслах, моторчики мощные, крылья... Эх, бедным и достаётся!

— Прав, Глыбин, прав ты! Нам то что... — ответил Абрамов и от одной мысли, что товарищам там, на земле, приходится хуже, чем им, — скрипнул зубами.

Перешли в крутое планирование и стали разгонять бешеную скорость.

В четвертый раз полетели через линию фронта в тыл врага и всё же проскочили её метров на 70 и бреющим полётом, прижимаясь к лесу почти вплотную, взяли курс на заветную цель.

Отыскать в густых лесах окружённых партизан удалось почти сразу; сбросили им весь груз и в восьмой раз, за один полёт, пересекли линию фронта, вернулись домой усталые и измученные.

Остальные же четыре экипажа так и не смогли тогда выполнить задание...

... В ту же ночь, получив боеприпасы, отряд партизан с боями вышел из тесного кольца окружения — Абрамов подоспел вовремя!

* * *

Этот бой также происходил ночью, в одном из районов Латвии, куда летели опять на выручку к партизанам.

Погода была пасмурная: нижняя кромка облаков висела метров на 800, а верхняя — примерно на 1100 метров. Линию фронта угадали сверху по частым всплескам отсвета в облаках и подвижным светлым кругам, образовавшимся от ярких прожекторных лучей, завязших в облачности.

Минут через двадцать пошли на снижение: цель надо искать только видя землю, то есть, летя под облаками.

Вышли из облачности на 800 метров и сейчас же почувствовали, как свой пулемёт «заговорил».

— Кто это там? — крикнул Абрамов.

— Мессершмитт-110, — доложил через бортмеханика бортрадист Талалаев, первый обнаруживший врага.

А через несколько секунд Абрамов увидел сбоку, совсем близко, зелёные, красные и белые чёрточки — следы трассирующих пуль и, резко отвалив влево и вниз, перешёл на бреющий полёт. Внизу приметил озеро и стал держаться берега.

Снова атака...

Увернулись от неё, а через некоторое время — третья атака. Ушли из-под огня — четвёртая атака!

— Да что у него телевизор какой-то на борту или локатор?! — поразился Абрамов. — Как он нас находит? Ведь темно...

Счёт потеряли атакам, но они всё повторялись, пока не окончились боеприпасы.

— Отстрелялись, — доложил тяжело дышавший Доронин.

— Как же быть? — не обращаясь ни к кому, спросил бортрадист.

— Ракетницей будем отбиваться, — зло ответил Глыбин.

Меж тем командир корабля зорко осматривался и увидел, как вражеский самолёт промчался мимо, но... пулемётных трасс не последовало.

— Кончились патроны и у голубчика! — весело воскликнул Абрамов. — Довоевались оба. Эх, нам бы боевую машину! Чёрта с два кто ушёл бы... Смотреть за воздухом! Цель близка.

— Есть смотреть за воздухом!

Отыскали партизан, скинули с бреющего мешки с грузом и полезли «в гору». Вошли в облака. И тут Абрамов помрачнел, крикнул бортмеханику:

— Видал?

— Где? — спросил Глыбин и приник к окну кабины.

— Не то ищешь, — более спокойно продолжал Абрамов. — Посмотри на моторы, чуть назад... Видишь?

Глыбин вторично глянул в окно: возле моторов, из-под крыльев отчётливо светились голубовато-багровые отсветы, усиленные отражением облаков. Понял без труда: это ярко светили длинные языки пламени из выхлопных патрубков.

— Моторы работают на богатой смеси и поэтому нас видно со стороны!

— Понял, командир, — ответил Глыбин. — Теперь учтём это дело, отрегулируем.

— А я ещё о «локаторах» да «телевизорах» заговорил! Вот и расскажи про этот случай тем, кто утверждает, что в авиации есть мелочи…

* * *

Был и такой эпизод в лётной жизни Абрамова.

Летели как-то к партизанам в район Пинских болот. По пути надо было пройти над мощным вражеским аэродромом. Погода удобная: облачность чуть не во всё небо. Держали высоту около трёх километров.

И будто назло, как раз над аэродромом противника, облака во всех ярусах расступились и образовалось огромное «окно». Получилось настолько неожиданно для самих себя, что и опомниться не успели, как на земле ярко вспыхнул целый лес прожекторов и миллионы свечей ослепительного света взметнулись в небо на самолёт Абрамова.

— Теперь мы, как майский жук на простыне! — скалил бортрадист Андрей Талалаев. — Все нас видят...