Василий Ардаматский - Две дороги

• Название: Две дороги
• Автор: Василий Ардаматский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Роман состоит из двух книг. Первая — «Дорога бесчестья» — о белоэмигранте — царском офицере Дружиловском, авторе многих фальшивок, направленных против коммунистов. Охранка капиталистических стран использовала их для расправы с коммунистами. Вторая книга — «Дорога чести» — посвящена светлой памяти известного болгарского генерала Владимира Заимова, выступившего против фашизации Болгарии и помогавшего Советской стране в ее борьбе с фашистской Германией.

---

— Я получу от немцев справку, что вас попросту спрятали в тюрьме от мести коммунистов, — сказал Бризоль.

Дружиловский выжидательно молчал.

— Платой будет ваша свобода. Замечу, это будет стоить недешево.

Дружиловский сделал все, как ему было сказано, — под присягой и даже в присутствии православного священника дал необходимые показания.

Прощаясь с ним, Бризоль сказал:

— Оплата вашей работы произойдет неукоснительно и в самое ближайшее время.

Но прошло еще две недели, а свободой не пахло, и уже был назначен день суда — 3 ноября. Он решил, что его снова обманули, и, когда его везли в суд, чувствовал себя преданным всеми, кому он верно служил. Но нет, он так просто на колени не станет! Он будет ожесточенно бороться и на суде не пощадит никого!

Весь его запал пропал даром. Судебного разбирательства не было. Ему сразу объявили приговор. Время, проведенное им в тюрьме, определялось как наказание. Ему было предписано в сорок восемь часов покинуть Германию. Дружиловский подписал обязательство через два дня явиться в полицей-президиум для получения выездных документов, и его отпустили.

ИЗ БЕРЛИНА В ЦЕНТР. 14 мая 1925 года

«Все завершилось тем, что 24 апреля с. г. газета «Роте фане» выступила с разоблачением болгарских фальшивок Дружиловского. Опубликованное местной печатью опровержение болгарского посла выглядело беспомощно — голое отрицание плюс злость. Немцы Дружиловского от греха подальше убрали, посадили его в тюрьму за какую-то фальшивку о крушении поезда в Данцигском коридоре. Когда будет суд, неизвестно, он уже откладывался два раза, а печать по этому поводу больше ничего не сообщает. Так или иначе агентство «Руссина» перестало существовать. Деятельность группы Орлова продолжается, и весьма активно, я делаю здесь все, что могу, надеюсь, что через пару месяцев мы нанесем удар и сюда.

Кейт».

Резолюция на донесении:

Передайте Кейту:

1. Необходимо до конца проследить судьбу Дружиловского.

2. По Орлову необходимы прежде всего документы — улики.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Дружиловский вышел из здания суда на улицу, и в лицо ему ударил холодный ветер. Был тот утренний час, когда служивый Берлин уже приступил к работе, а праздный мог еще поваляться в постели, и улица была безлюдна. Ветер гнал по ней снежную поземку, она хлестала по ногам. Гремя и позванивая, катились трамваи, с ревом и фырканьем проносились автомобили, он смотрел на все это отрешенно — Берлин отказался от него. В шуме улицы ему слышались беспощадные слова: «в сорок восемь часов...», «в сорок восемь часов...».И когда полицейский на перекрестке вдруг уставился на него, он непроизвольно ускорил шаг.

Он быстро устал, начал задыхаться, его терзал нестерпимый холод. На нем было легкое пальто и светлая летняя шляпа. Редкие прохожие посматривали на него удивленно, подозрительно. От сознания, что он растоптан и обречен на унижение, комок подкатил к горлу и защипало в глазах. Он заплакал.

Пожилая женщина протянула ему на ладони медные монеты.

— Что вам надо? — отшатнулся он.

— Я хотела... вам помочь... — смутилась женщина и торопливо пошла прочь.

Немедленно к Зиверту. Вот кто еще может его спасти. Только он! Все остальные — продажные шкуры, они и от чужой беды норовят барыш получить. Зиверт, и никто другой, помог ему вырваться из тюрьмы. Он поможет ему и сейчас.

Он долго звонил в заветную дверь. Уже решил, что Зиверта нет дома, и все-таки звонил, звонил.

Сердито щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Зиверт в накинутом на плечи халате смотрел на него опухшими, непонимающими глазами. Дружиловский протиснулся в дверь.

— Извините... на два слова...

— Господи боже мой, — взмолился Зиверт. — А еще раньше ты не мог? Я работал до пяти утра, у меня голова трещит. — На самом деле он ждал его появления, только думал, что в суде его продержат дольше.

— Умоляю... — задыхался Дружиловский.

Они прошли в кабинет. Зиверт плюхнулся в глубокое кресло.

— Ну что? — спросил он, мучительно морщась и кутаясь в халат.

— Я хочу вас поблагодарить.

— За что? — поднял брови Зиверт.

— За помощь. Господин Бризоль... Когда он передал мне привет от вас, я все понял. Спасибо.

— Погоди-ка, погоди-ка, что за чушь ты мелешь? — Зиверт выдвинулся всем телом. — Что это еще за Бризоль? Какие приветы? Уж не рехнулся ли ты, соколик?

Дружиловский на мгновение оторопел, но сразу сообразил, что Зиверт не хочет об этом говорить.

— Я понимаю, — тихо сказал он, преданно смотря в глаза друга. — А мне приказано в сорок восемь часов покинуть Германию.

— Вариант для тебя совсем не худший, — вдруг ясно и жестко произнес Зиверт и снова утопил в кресле свое легкое тело. — Единственное, что могу тебе посоветовать, — не ждать все эти сорок восемь часов. Удивляешься? Бог мой, неужели ты действительно ничего не понимаешь? Ты что — дурак или ребенок? Болтаешься по городу, когда тебя сейчас на каждом углу караулят, чтобы выпустить из тебя дух.

— Да кому я нужен? Я и так конченый, — уныло сказал он.

— Ну так я тебе объясню, — Зиверт повернулся в кресле так, что халат распахнулся, открыв заросшую рыжими волосами грудь. Он поправил халат и сказал: — И для поляков, и тем более для болгар ты будешь конченым только тогда, когда станешь покойником и не сможешь ни вспоминать, ни чесать языком. Не собирался ли ты, идиот, побежать к ним за помощью? Да, может, немцы только для того и дали тебе сорок восемь часов, чтобы облегчить эту операцию.

Дружиловский смотрел на Зиверта расширенными от страха глазами. Только теперь он понял! Раньше ему это и в голову не пришло.

— Ну, что вытаращился, дитя непорочное? — спросил Зиверт. По-тюремному остриженный, безусый и точно усохший, Дружиловский был жалок. Но Зиверт, смотря на него, думал со злостью, что этот облезший хорек опасен для него.

— Куда тебя высылают? — спросил он, прекрасно зная, что Дружиловского отправят в Эстонию.

— Не сказали.

— А ты бы спросил. Может, они предложат Париж? — ехидно сказал Зиверт, оскалив белые зубы. — Даю тебе последний совет — просись в Ревель к жене и там, возле нее, затихни года на три самое меньшее. Будто тебя нет и никогда не было. Занимайся чем угодно — чисти ботинки, разводи пчел, разноси почту — что хочешь, но чтоб тебя не было видно и слышно. А иначе ты в два счета схлопочешь пулю в затылок и три строчки в уголовной хронике. И учти — пугать тебя попусту мне незачем. Я, к сожалению, чувствую какую-то дурацкую ответственность за тебя и не хочу, чтобы ты кончил как бездомная собака. Чем черт не шутит, может, придет час, и я тебя еще свистну.

— Я все сделаю, как вы говорите, — покорно произнес Дружиловский.

— Деньги есть?

— Немного.

— Не ври, ты последнее время хапал обеими руками. Не бойся, взаймы не попрошу. Еще один совет. Ты припомни — как только ты начинал сорить деньгами, немедленно попадал в дерьмо. Так вот — живи это время так, будто денег у тебя нет. Деньги всегда деньги, и, когда тучи пройдут, они помогут тебе быстро встать на ноги. А теперь сыпь от меня и, пока я сам не напомню, забудь мой адрес и мое имя. Понял?

— Да, да. Но я никогда не забуду, что вы для меня сделали, — торопливо сказал Дружиловский.

Зиверт вскочил из кресла и протянул ему руку.

— Всего, соколик. И не кори судьбу. В нашем деле такое неизбежно, и если ты умел делать большие дела, умей осилить и большие неприятности. Желаю успеха.

Дружиловский вышел на улицу, и его охватил дикий страх. Каждый встречный казался ему опасным, завидя, что впереди кто-то стоит, поворачивал обратно.

Дома он взял деньги, дневник, сложил в чемоданчик самое необходимое и отправился в полицей-президиум.

Прождал в приемной около трех часов, но зато там чувствовал себя в полной безопасности.

Наконец его провели в узкую длинную комнату с зарешеченным окном, через которое виднелось серое небо.

— Ну что собираетесь делать? — спросил упитанный розовощекий чиновник в черном полицейском мундире.

— Я хочу уехать в Эстонию, там у меня жена.

— Эстландия? — переспросил чиновник и, заглянув в какие-то бумаги, кивнул: — Можно. И мы дадим вам такой документ, на основании которого вы можете получить там местный паспорт, а может быть, даже и нансеновский. И вам везет, через два-три дня в Гамбурге будет эстонский пароход.

Вечером Дружиловский сел в гамбургский поезд. Целый час прятался в закоулках вокзала, и, когда до отхода поезда оставалось пять минут, он, подняв воротник и надвинув на глаза шляпу, быстро прошел к своему вагону.