Лев Рубинштейн - Честный Эйб

• Название: Честный Эйб
• Автор: Лев Рубинштейн
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Детская проза
• Год: 1965

Историческая повесть об Аврааме Линкольне

---

— И он утонул?

— Нет, спасся, потому что этот парень был хитроумный.

— Эйб, — говорил Деннис, — ведь это всё враки.

— Вовсе нет, — отвечал Эйб, — когда история даёт тебе хороший урок, это не враки. Это правда. Но она так написана, чтоб простые люди могли всё понять и научиться размышлять.

— А всё-таки, Эйб, я не могу понять, какой тебе от этого толк?

— Эйб будет великим человеком, Денни, — говорила Сара Буш, останавливая прялку, — он будет капитаном парохода, а может быть, даже губернатором.

— Ну, тётя Сара, губернатором — это уж слишком, — качал головой Деннис. — Я думаю, что если он скопит пять тысяч долларов и купит себе землю, то это будет всё, что доброму человеку нужно.

— Я сделаю ему свечу, — объявила тётя Сара, — чтоб он не портил себе глаза у очага.

Тут дверь, привешенная на ремнях к притолоке, отворилась. Вошёл отец в шапке из шкуры енота, сдвинутой на затылок.

— Свечи! Зажгите ещё костёр, чтоб этот лоботряс мог читать! С тех пор как солнце закатилось, уже часа два прошло, и никто не спит. На рассвете приходится трясти людей, чтоб поставить их на работу. Запомните, друзья, что мы не южные аристократы, у нас нет негров. Мы честные фермеры, мы рубим лес и пашем землю. А ты, Сара Буш, потакаешь этому грамотею! Свечу ему нужно, как будто он лорд! Как будто сало у нас течёт ручьём! Гасите свет и ложитесь спать!

Отец повесил на крюк ружьё, с которым обходил участок, и сердито бросил шапку в угол.

— Завтра воскресенье, день лентяев! Но ты, Эйб, очистишь всю полосу за ручьём до завтрака. Я хочу посадить там горох. Возьми мой топор. А девочки пусть соберут щепьё для очага.

— Грех работать в воскресенье, Том, — сказала Сара Буш. — Что подумает бог?

— С богом мы договоримся. Гасите свет!

Эйб закрыл книгу. Через несколько минут он лежал уже рядом с Деннисом на медвежьей шкуре и уныло смотрел, как в очаге поблёскивали розовые угольки. Деннис храпел, ему вторил отец, мачеха что-то бормотала во сне, а снаружи крепчал северо-западный ветер и сотрясал дранку на крыше. Эйб молча произносил речь перед воображаемыми слушателями. Он доказывал им, что разум — самое главное в человеческой жизни и что без разума не было бы ни дома, ни хозяйства, ни государства, ни американской свободы. Он доказывал это так убедительно, что слушатели начинали кричать: «Да здравствует разумный и образованный Эйб Линкольн, ученик Джорджа Вашингтона и Робинзона Крузо!» — и избирали его губернатором. Против голосовал только отец, а Кэйт Роби свистела.

На следующий день Эйб работал топором. Топоры у пионеров Запада были очень острые, с длинными рукоятками. В руках Эйба топор летал, прочерчивая воздух, как молния. Щепок было очень мало. Если внимательно прислушаться, как работает топором Эйб, то можно было услышать что-то вроде монотонного пения. Опытные, взрослые лесорубы говорили, что Эйб Линкольн вбивает лезвие топора в древесину глубже, чем любой другой лесоруб в округе. Да и руки у него были длинные, крепкие, словно из литой стали.

А это имеет громадное значение в западных штатах.

Когда солнце взошло и бахрома на оленьей кожаной куртке Эйба намокла от пота, он всадил топор в бревно и бережно вытащил из-за пазухи «Робинзона Крузо».

«Во всяком зле можно найти добро», — говорит Робинзон. Эйб сделал всё, что ему приказал отец, и теперь он свободен.

О свободе Эйб слышал с детства. Свобода — это когда человек может делать всё, что ему хочется, не нарушая свободы других. В биографии Джорджа Вашингтона сказано даже, что свобода есть природное право любого человека. Итак, свободный Эйб уйдёт в лес! Он так хочет, и никто не может запретить ему стать Робинзоном, поскольку этим не нарушается свобода других. Если люди его не понимают, он уйдёт в лес и там будет читать книги. И пусть Кэйт Роби свистит, сколько ей вздумается, и выходит замуж, чтоб сбивать масло и вязать чулки!

И Эйб зашагал в лес.

В пустыне есть своё очарование. Трудно сказать, что в ней хорошего, — может быть, то, что вас никто не толкает в бок и не заслоняет вам света. А может быть, и то, что вольный ветер веет вам в лицо и приносит запах диких трав и лесной смолы, а иногда и горький дымок индейских стойбищ. Приятно в глубокой тишине услышать, как синица высвистывает своё «ти́ти-тити-ти́пи», как лесной голубь ворчит «гхуу-гхуу», как дятел, перед тем как стукнуть клювом по коре, произносит на весь лес «кик-кик-кики», а зяблик отвечает ему звонким «пинь-пинь».

Как отрадно в шуме листвы различать отдалённый рокот лесного водопада и далёкий голос лугового коростеля, похожий на скрип колодезного ворота. Как хорошо идти через валежник и находить на земле вчерашние следы лап дикой кошки и раздвоенные следы оленьих копыт. И как хорошо думать, что жизнь началась сначала и что больше не будет ошибок, обид и насмешек. Эйб выстроит себе шалаш из веток и будет питаться корнями, ягодами и дичью. В конце концов, он никогда не искал общества людей. В штате Индиана в те времена достаточно было уйти на милю от истоптанной гуртами скота просёлочной дороги, чтоб оказаться в царстве нетронутой природы. Это не восточные штаты, утыканные городами, как наростами. Это материковая Америка с невозделанной почвой, по которой легко шагать в мягких мокасинах, в широких штанах из телячьей кожи, прокладывая себе путь топором и сдвинув на затылок беличью шапку с длинным хвостом, а если набросить этот хвост на грудь, то, по обычаям колонистов, это означает вызов на бой.

Вы можете забрать у меня всё, чем я владею, но не можете отнять у меня свободу, потому что я родился свободным и без свободы я умру. Там, в Джентривилле, мачеха Сара Буш и разряженные по-праздничному дети всхлипывают от восторга на молитвенном собрании «братьев и сестёр» баптистов, а я, Авраам Линкольн, сын Томаса Линкольна и внук солдата-добровольца времён войны за Независимость, 190 сантиметров роста и 160 фунтов веса, иду в широкий мир, чтобы стать большим человеком…

Эйб достал из кармана складной нож и начертил на земле не очень гладкие стихи собственного сочинения, которые он когда-то изобразил в своей школьной тетради:

Авраам Линкольн,
Его перо и рука.
Он будет хорош,
Но бог знает когда!

Эйб остановился на полянке, положил «Робинзона» на землю и прислушался.

Шум листвы и ветра можно не считать за звуки, потому что они постоянные. Кроме этих звуков, в лесу была тишина. Даже птицы замолкли. И Эйб чувствовал, что эта тишина как будто «входит» в него. Он вообще-то любил поговорить, если не с ребятами с соседних ферм, то с Деннисом или, на худой конец, с «мелкотой». Однажды, когда братец Джон Джонстон притащил лесную черепаху и разбил её панцирь о дерево, Эйб бережно закутал дрожащего всем телом зверька и произнёс длинную речь в защиту животных. Он называл младших братьев и сестёр «леди и джентльмены» и даже забрался на бочку и снял с себя куртку, подражая бродячим проповедникам. Речь была очень убедительная, но братец Джон Джонстон в середине заснул, а сестра Матильда убежала в лес.

Но сейчас Эйбу не хотелось говорить. Он стоял, долговязый и неуклюжий, на полянке, опираясь на топор, смотрел на качающиеся ветви вязов и молчал. И, если б это было можно, он молчал бы всю жизнь, потому что, в сущности, он совсем не любил говорить. Он как бы впитывал в себя великую тишину лесной глуши, тишину, в которой так хорошо лежать под синим небом и смотреть, как медленно и беспечно ползут по небу летние, пышные облака.

Впоследствии, когда Авраам Линкольн вырос, он не раз останавливался среди шума и людского говора, среди бурлящих человеческих толп, в гуле и грохоте больших городов, в дыме и лязге железнодорожных станций. Он на минуту закрывал глаза и прислушивался где-то глубоко внутри себя к лесной тишине, к пению птиц, к плеску рек. Он видел, как в мимолётном сне, великий путь на Запад с глубокими следами колёс фургонов и с одинокой могилой на лесной поляне, над которой была вырезана ножом неуклюжая надпись: «Здесь почиет прах Нэнси Линкольн».

Слушатели переглядывались, заметив, что Линкольн внезапно закрыл глаза, и шептали: «Уж и чудак этот долговязый Эйб! Ни с того ни с сего умолкает и закрывает глаза — вероятно, обдумывает, что ему сказать. Что поделаешь, ведь этот лесоруб не получил никакого воспитания».

«Итак, леди и джентльмены, человек должен уметь оставаться один. Если он не растеряется, оставшись в одиночестве, то он не растеряется никогда. Прежде всего он должен побороть страх и ужасную тоску, которые приходят вместе с одиночеством. Далее, он должен уметь обходиться без посторонней помощи. Если он научится всё делать собственными руками, то он не погибнет. Если он встретит других таких же самостоятельных людей, то они могут создать прекрасную общину, где каждый будет сам за себя и все будут стоять друг за друга. И тогда каждый из них сможет сказать: «Я сам себя сделал». Не так ли?»