Эрвин Штритматтер - Лавка

• Название: Лавка
• Автор: Эрвин Штритматтер
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Творчество одного из крупнейших писателей ГДР Эрвина Штритматтера хорошо известно советскому читателю.

Новый роман Штритматтера носит автобиографический характер. В нем писатель обращается к поре своего детства в поисках ответа на вопрос, как человек приходит к творчеству. Роман выдержан в стиле семейной хроники, со многими вставными историями и эпизодами, что позволяет дать широкую картину жизни лужицкой деревни.

---

Очки а-ля Гарольд Ллойд незаменимы для каждого любителя кино, — стоит в каталоге фирмы. Я заказываю полдюжины и в первое же воскресенье после присылки распродаю их все и тем возлагаю на себя ответственность за появление в Босдоме на деревенском лугу шести пятнадцатилетних интеллигентов. Они стоят, глядят по сторонам и ждут, когда кто-нибудь признает в них Гарольда Ллойда, но босдомская беднота не ходит в дёбенское кино и не признает в стекольщиках молодых интеллигентов. Жаль, нет в Босдоме небоскреба, чтобы на стометровой высоте цепляться за карниз, после того как по присущей всем интеллигентам рассеянности человек выйдет в окно, приняв его за дверь. Ах, если бы ну хоть несколько автомобилей проехали по деревенскому шоссе и поддели бы кого-нибудь на радиатор, когда тот прогуливается по песчаным колеям, слишком углубившись в чтение газеты.

В силу всего вышеизложенного наши шесть интеллигентов ближе к вечеру отправляются в соседнюю деревню Гулитчу и там разгуливают по шоссе, но вид интеллигентских очков действует на нервы сынкам гулитчских богатеев. Впоследствии они станут храбрыми арийцами, и очки действуют на них как откровенная насмешка. Разгорается битва, из которой выходят невредимыми только одни ллойдовские очки; двое сломаны, еще двое конфискованы и больше в Босдоме не появятся.

Нагорканова Валли выдает меня Румпошу, я-де продаю ученикам стекольщиков усы, очки и всякую нечистую силу. Но Румпош слушает ее вполуха, его сейчас больше занимают скворцы. В хрестоматии написано: Скворцы — это милые пернатые вестники весны. Румпош учит нас читать милые сладким голосом. Сам же он смотрит на скворцов сквозь призму выгоды, для него они свистящие и галдящие исчадия птичьего мира, которые снова и снова неудержимо совершают налеты на его черешню. Он повесил на дерево юбку и блузку своей тещи Терезы Шульц, урожденной Шнеевайс, но скворцы, как выяснилось, тещ не боятся. Что ж ему остается? Только заряд дроби! Румпош идет к себе и возвращается с заряженной малокалиберкой, ставит ее подле себя, приказывает первому ученику следить за скворцами, садится на первую парту и, откинувшись на стену, давит спиной зазевавшуюся муху. За плечами у него бурная ночь, стало быть, мы должны рассказывать, что слышно новенького. Новостей явно недостает для того, чтобы поддерживать Румпоша в состоянии ровной дремоты, и если где-нибудь на свете есть школы чувствительных душ либо светлых умов, то у нас в Босдоме процветает школа лжецов.

В наши побасенки врывается свист и гам, черешня снова облеплена милыми вестниками весны.

— Скворцы! Господин учитель! Скворцы!

Румпош спросонок хватает не поставленную на предохранитель малокалиберку, задевает курок, и заряд дроби летит в угол, слева от кафедры, гром и грохот рвут наши уши, воздух наполнен известковой пылью. Румпош бледен как полотно, из дула курится дымок, в наших головах шевелятся разные соображения.

Румпош выгоняет нас. Чтоб мы поиграли в догонялки по следу. Девочки рвут на полоски бумагу, потом разбегаются кто куда, разбрасывая полоски, а немного погодя мы, мальчики, бежим следом и уже больше до конца дня в школу не возвращаемся.

А Румпош ходит навострив уши и выясняет, не проболтались ли мы. Конечное дело, мы проболтались. Покажите мне мешок, полный ласточек, да чтоб в нем не щебетали. Родители узнают от нас о неудачной охоте на скворцов, но кто захочет связываться с Румпошем, с депутатом крайстага, окружным головой и прочая, и прочая, и прочая?

Отхен Нагоркан спрашивает меня:

— Ты не могешь заказать пугачи-обманки? — Ученики-стекольщики хотят поквитаться с драчунами из Гулитчи. В Сорауском хозяйственном календаре некая фирма извещает, что ведет торговлю пугачами.

Вам нужна защита от враждебного окружения? Выведите своих противников из строя с помощью нашего безопасного пугача-обманки.

Но за пугач-обманку, на мой взгляд, чересчур много запрашивают. Моего капитала не хватит, чтобы приобрести четверть дюжины, зато в каталоге фирмы Кроне и К°, Берлин, Юго-Запад предлагаются бомбы-вонючки: Оригинальные бомбы-вонючки, незаметные и действенные. На изображенной в каталоге коробке с бомбами нарисован скунс-вонючка, изготовившийся к бою против какого-то бродяги, хвост задран кверху, зад смотрит на бродягу.

Бомбы-вонючки дешевле, чем пугачи-обманки. И я заказываю бомбы. Две марки тридцать восемь за дюжину, при немедленной уплате два процента дисконту. Дедушка объясняет мне, что такое дисконт. Я пользуюсь этой льготой, и дедушка хвалит меня: «Вон как денежки-то делаются».

Ко мне из Берлина приходит посылка с упакованной вонью. Коробки наполнены опилками, а в них лежат стеклянные шарики с горошину величиной. Шарики содержат темно-коричневую жидкость. Я разбиваю один шарик в свинарнике, там и без того воняет, но запах свинарника — это просто аромат духов по сравнению с вонью, которую издает разбитый шарик. Я поневоле начинаю тревожиться за здоровье наших свинок.

Чем окончился поход-реванш в Гулитчу, я так и не узнаю. Уж верно, не победой, про победу мне рассказали бы. Зато от женщин в лавке я узнаю другое: «У Ленигков в субботу после уборки уж так воняло». То там воняло, то тут воняло, боюсь, и у меня дело скоро запахнет керосином.

Книжки бывают для учеников, а бывают для учителей. В учительской книжке описаны задачи, которые нам предстоит одолеть, с ходом решения и с готовым ответом, из учительской книжки видно, когда надо писать «не», а когда «ни», что представляет для нас наибольшую трудность.

Учителевы дочки учатся у собственного отца. Мне это представляется таким же нелепым, как если бы мы с сестрой ходили за покупками к нам в лавку. Когда их папаша по делам службы убывает в Гродок, учительские дочки разнюхивают, какой диктант нас ожидает, списывают его из отцовской книги и оделяют своих кумпанок, те в свою очередь переписывают его к себе и соответственно не делают в диктанте ни одной ошибки.

Не опасайся я, что меня сочтут хвастунишкой, я бы мог сказать, что мне списывать незачем, но у меня есть друзья, которым это очень даже нужно. И все равно, они не лижут задницу учительским дочкам, не заводят с ними дружбу и не играют в камушки, чтобы наслаждаться потом их благосклонностью, нет и нет. «Жена да убоится мужа своего», — сказано в Библии, иными словами: «А ну, дай сюда диктант, живо!»

Учительские дочки хотят, чтобы их упрашивали, а невежам они не желают помогать.

— Ничё, вы еще у меня попляшете, — говорит Франце Будеритч. Для осуществления мести он спер у старшего брата одну из стеклянных бомб и так уложил ее под дубом, чтобы старшая дочь учителя непременно на нее уселась, когда будет камушкать (для камушканья берут пять круглых камушков).

Времечко бежит, и товарки говорят учительской дочке: «Ну и вонища от тебя, не иначе ты обделамшись», — и они отходят подальше и прекращают игру. А учительская дочка вся в слезах бежит домой, но и дома продолжает вонять. В учительском доме скорбят и затевают большую стирку, и постепенно коричневая жидкость в газообразной форме улетучивается из юбок.

Следы от всех непотребств, которые последнее время совершаются в Босдоме, ведут ко мне. Румпош допрашивает меня без ореховой трости. Я крайне удивлен. Он приподнимает завесу тайны над худосочными босдомскими землетрясениями, пробивается сквозь заросли английских усов к очкам а-ля Гарольд Ллойд и надолго застревает возле бомб-вонючек. Одноклассники внимательно слушают. Мои попытки занять свое место в системе мировой торговли обеспечивают им свободный от уроков день.

— А зачем ты все это делал? — спрашивает Румпош.

— Затем, чтобы выучиться на торговца, — отвечаю я.

Допрос кончается, когда я поминаю дедушку как вдохновителя моих поступков и негласного директора моей фирмы.

Румпош пребывает в состоянии тайной вражды с моим дедушкой; он не может забыть, как обругал его дедушка, когда на уроке физкультуры перебросил через забор нашего петуха.

Дедушка со своей стороны питает тайную вражду к Румпошу, ибо тот своими попойками и картежными вечерами совращает отца с пути истинного. Мамин отец не может без досады смотреть, как мой отец транжирит деньги. В ящике стола у дедушки лежит Сорауский хозяйственный календарь, и дедушка записывает туда, во сколько мой отец вернулся после выпивки либо карт. Опять в четверть четверьтово, — стоит там, а на другой день: Аж до двоих гуляли. Дедушка показывает мне свои записи. «Поди знай, как жисть сложится», — говорит он.

Мои прегрешения дают Румпошу повод вызвать к себе моего дедушку. Не забывайте, что Румпош у нас окружной голова.

Дедушка идет к Румпошу в правление. Он говорит с ним по-сорбски и обращается к нему на «ты». До сих пор этого не позволял себе ни один босдомец.