Карлос Фуэнтес - «Чур, морская змеюка!»

• Название: «Чур, морская змеюка!»
• Автор: Карлос Фуэнтес
• Издательство: Издательство: Прогресс
• Жанр: Классическая проза

Прозаик, критик-эссеист, киносценарист, драматург, политический публицист, Фуэнтес стремится каждым своим произведением, к какому бы жанру оно не принадлежало, уловить биение пульса своего времени. Ведущая сила его творчества — активное страстное отношение к жизни, которое сделало писателя одним из выдающихся мастеров реализма в современной литературе Латинской Америки.

---

Как бы там ни было, но Исабель еще больше успокоилась в обществе этой огромной сеньоры, завернутой в набивной сатин, на котором были изображены английские пуритане, высаживающиеся на Скалу Плимута.[16] Мисс Дженкинс заколыхалась к выходу, приветствуя своих многочисленных знакомых и пробегая пальцами по воздуху, как по невидимым клавишам. Исабель глянула ей вслед с улыбкой и, прикрыв глаза, медленно допила свой кофе. Легкий шум столовой — бульканье льющегося чая, звяканье ложечек, звон стаканов — обволакивал ее, убеждал в том, что она попала в царство покоя, добропорядочности и хорошего вкуса; это ощущение росло в ней на протяжении всего утра, долгого и приятного, — пока она любовалась океаном, пока пила бульон из чашки, откинувшись на спинку шезлонга, пока слушала вальс Легара, исполняемый струнным оркестром в главном салоне, пока разглядывала пассажиров «Родезии».

В час дня по коридорам прошел молоденький моряк, который звал всех к обеду, играя на маримбе.[17] Исабель спустилась в столовую, развернула салфетку и, перебирая жемчужное ожерелье, занялась меню. Ни разу не взглянув на стройного молодого официанта, она заказала шведскую семгу, ростбиф и сыр. И почувствовала, что ей очень хочется, чтобы поскорее пришла ее соседка по столу — сеньора Дженкинс.

— Hullo. My name's Harrison Beatle.[18]

Исабель перестала выдавливать лимонный сок на розовую мякоть рыбы и увидела перед собой загорелого молодого человека со светлыми волосами, причесанными на прямой пробор. Сразу увидела и его тонкий профиль, и красиво очерченные губы, и серые, весело улыбающиеся глаза, которые не позволяли заметить некоторую манерность и принужденность его поклона. Молодой блондин отставил в сторонку стул и молча ждал приглашения сесть.

— Наверно, тут какая-то ошибка, — с трудом пробормотала Исабель. — Это место сеньоры Дженкинс.

Мистер Гаррисон Битл сел, расстелил на коленях салфетку, расстегнул пиджак из белого льна и едва уловимым движением показал безупречно отглаженные манжеты своей рубашки в синюю полоску.

— Новая диспозиция! Таков здесь порядок, — улыбнулся он, проглядывая меню. — Старший стюард — истинный Иегова этой столовой. Это он открывает и соединяет родственные души. Это он разъединяет несовместимое… Ну а может быть, ваша спутница взяла и пожаловалась на вас. И попросила, чтобы ее пересадили? Разумеется, я шучу!

— О нет! Мы были вполне довольны друг другом, — очень серьезно ответила Исабель, старательно выговаривая английские слова.

— Ну, тогда припишите это прозорливости старшего стюарда Don't know what's becoming of these ships. Rotten service nowadays. Boy![19] Хотите немного вина? Нет? То же, что и для сеньоры, и полбутылки «шато-икем».

Он снова улыбнулся Исабели. Она потупилась и быстро проглотила семгу.

— Suppose we ought to be properly introduced. Pity you didn't show up at the Captain's gala the other night.[20]

— Я только вчера села на пароход. В Акапулько.

— А-а! Так вы латиноамериканка?

— Да, я из Мехико.

— Гаррисон Битл. Филадельфия.

— Исабель Вальес. Собственный дом на Гамбургской улице, 211. Сеньорита Исабель Вальес.

— Ах вот как? И путешествуете без охраны? А я всегда считал, что латиноамериканцы приставляют к незамужним девушкам старую дуэнью в кружевной мантилье. Но вы не тревожьтесь! Keep an eye on you![21]

Исабель улыбнулась и во второй раз за день стала рассказывать о себе. С соседнего стола, где сидели четверо, протянулась в их сторону толстая морщинистая рука и поиграла пальцами по воздуху. Исабель снова улыбнулась, вспыхнула от смущения и стала торопливо рассказывать о том, что она целых пятнадцать лет подряд отдает все свои силы этому магазину, что тетя Аделаида убедила ее наконец поехать отдохнуть и что она уже скучает по boutique — если бы вы видели! Все кругом белое и золотое! — и что ей самой странно, как все эти немудреные заботы по магазину — счета, заказы, разговоры с покупателями, которым она предлагала, а главное, продавала разные сумочки, косынки, заколки, бусы, косметику, дорогие безделушки, — могли заполнить ее жизнь, могли стать для нее чем-то совершенно необходимым. Может, она так сильно привязалась к своему магазинчику оттого, что после смерти мамы и отца — Исабель еще больше потупилась — друзья семьи посоветовали вложить в него все деньги, ну, вернее, те небольшие деньги, что она получила в наследство.

Мистер Гаррисон Битл, освещенный золотыми лучами солнца, слушал ее, подперев голову ладонью, и глаза его туманила дымка тончайшей вуали от фирмы «Benson and Hedges».

Английский пароход «Родезия», верный заповеди, которая приписывает победу при Ватерлоо усиленным тренировкам в спортивных лагерях Итона, напоминал ристалище разного рода соревнований; все власти «Родезии» — этого Плавучего Учреждения — словно бы вступили в сговор, чтобы с помощью своих ревностных служащих (администраторов, распорядителей игр, длинноногих сеньорит в белой форме, моряков в широких брюках и полосатых тельняшках и прочих и прочих лиц, более или менее далеких от мысли, что они пародируют героев оперетт Салливана и Джильбера, доказать действенную силу британской традиции «fair play»[22] и не только доказать, но и, используя опыт крестовых походов, навязать ее за короткий срок, означенный провидением, всем чужеземцам, которым наконец посчастливилось вступить в контакт с самим Альбионом. Только понимание тех особенностей британского характера, что уже стали общеизвестными, дало бы возможность описать спортивную лихорадку, царившую на палубах «Родезии»; но даже при самом непредвзятом отношении к действиям экипажа возник бы вопрос: был ли среди служащих, и пассажиров хоть один человек, который бы не сознавал и, еще хуже, не гордился бы, что является олицетворением того самого поведения и тех поступков, в бессмысленной борьбе с которыми было сломано столько сатирических копий. И все же здесь есть один секрет! Англичанин охотно придумывает поверхностную карикатуру на самого себя и выдает ее публике за чистую правду, а сам, укрывшись за ее примелькавшимися внешними приметами, живет своей отгороженной от чужого глаза жизнью, разнообразной и нередко эксцентричной!

— Поднимемся, сыграем в крокет! — скажет к вечеру мистер Гаррисон Битл, одетый по этому торжественному случаю в белые брюки из тонкого сукна и спортивную рубашку, отороченную темно-зеленым кантом.

— Посмотрим на заплыв детей? — скажет на утро мистер Гаррисон Битл, ослепительный в своей белой махровой рубашке.

— Вы никогда не видели, как танцуют скотч-рил? — спросит позже мистер Гаррисон Битл — в синей куртке с гербом «Тринити-колледж», вышитым на груди, — входя в салон для танцев.

— Сегодня первый тур чемпионата настольного тенниса! — объявит на следующее утро мистер Гаррисон Битл — в рубашке для поло и шортах, открывающих ноги, поросшие золотистым пушком.

— Вечером на lounge[23] будут бега. Лично я поставил на Оливера Твиста и решительно требую, чтобы вы в знак солидарности сделали то же самое, — смокинг с матовыми отворотами и лаковые ботинки.

Исабель, не слишком утруждая свой ум, решила, что коль скоро ей довелось оказаться на борту парохода, идущего под флагом «Union Jack»,[24] ее прямой долг — присутствовать на всех соревнованиях, даже если она и не принимает в них никакого участия. Одетая в свою любимую плиссированную юбку с блузкой или свитером пастельных тонов, в туфлях на низком каблуке (единственная вольность, которую она себе позволила на время отдыха), Исабель, поигрывая жемчужным ожерельем, обошла в обществе сеньора Битла все палубы «Родезии», поднялась и спустилась по всем ее лестницам посидела на всех скамейках, присутствовала на всех предобеденных партиях крокета, приобрела легкий неврит, неловко вытянув шею во время соревнований по теннису, и однажды во весь голос закричала «браво!» команде взмыленных туристов, силившихся отнять веревку у команды экипажа, которая нарушила правила, зайдя за белую черту, проведенную мелом на полу.

— Chin up![25]

— Knuckle down![26]

— Character will carry the day![27]

— Shame! Measure those twenty-two yards between wickets again![28]

— Mr. Beatle plays bowler for the Sherwood Forest Greans![29]

— Come now, Miss Valles, hold your partner by the waist and keep your left arm up! Good sport![30]

— Good sport![31] — шепнул ей на ухо мистер Гаррисон Битл, прижав ее к груди, когда закончился вечер шотландского танца и когда осталось лишь полчаса до начала прослушивания стереофонических пластинок, которое всегда проводилось в том же танцевальном салоне.

Исабель не покраснела. Она поднесла руку к щеке, словно хотела сохранить дыхание мистера Гаррисона, который показывал в улыбке свои безупречные зубы и просматривал программу концерта: увертюры Массне, Верди и Россини.

— Выпьем чаю перед концертом? — предложил сияющий молодостью американец.

Исабель согласилась.

— В вас много от англичанина… ну, как это сказать… для американца, — прошептала она в тот момент, когда Гаррисон аккуратно положил печенье на блюдечко.