Джеймс Мэйо - Акулья хватка

• Название: Акулья хватка
• Автор: Джеймс Мэйо
• Жанр: Детектив

---

Когда такси доставило его до ворот де ля Виллетт, к нему уже вернулось спокойствие, а с ним и аппетит. Он направился в бистро, которое, помимо стопроцентной гарантии не встретиться ни с кем из знакомых, сулило отменную отбивную. Так и вышло. К отбивной он заказал полбутылки молодого свежеохлажденного "божоле". В бар ввалились рубщики мяса с виллеттских скотобоен и, не снимая фартуков, заляпанных пятнами крови, устроились у стойки, попивая винцо. Завсегдатаи знали, что в этом бистро подавали великолепные мясные блюда, с которыми не могли идти ни в какое сравнение изделия изысканнейших парижских ресторанов. Здесь всегда царили оживление и вам всегда были рады. Официанты обслуживали проворно, любезно и внимательно. Ничто не напоминало о тяжелой атмосфере чревоугодия парижских ресторанов, где бизнесмены поглощали свиные ребрышки или гигантские шницеля, сдобренными бесчисленным количеством вина и двойного бренди на десерт.

Однако вместо того, чтобы по обыкновению наслаждаться уютом и умеренностью цен, Худ приуныл. Происшествие с фургоном отодвинулось в дальний уголок памяти: бессмысленно думать об этом, если все равно ничего нельзя сделать. Но его настойчиво и с завидной регулярностью посещали мысли о Тэйте.

Почему тот был так испуган? Перед ним вновь встала странная сцена в лифте. Куда толстяк исчез из кафе? Он чувствовал, что в этом человеке таилось нечто необычное, за всем его обликом скрывалась какая-то тайна, ожидающая разгадки. Возможно, он тогда ушел, чтобы напиться где-нибудь на Монмартре, или в одном из баров на плас Пигаль с тамошними девицами. Хотя в глубине души Худ признавал, что нарисованная в его мозгу картинка казалась неправдоподобной.

Впереди у Худа оставалось полдня. Ночной поезд увезет его в городишко Болью к Лобэру. Все, что он мог сделать за это время - отправиться в то же кафе и понаблюдать там часок.

Вернувшись в центр, он прогулялся вверх по бульвару Мальзерб к площади Сент-Августин. Безобразная серая громада церкви возвышалась, словно утес, над вереницей машин и снующими толпами. Худ огляделся, потом направился на рю Миромени и завернул к кафе.

На этот раз он подходил к кафе с другой стороны и потому, только добравшись до конца квартала и не заметив стеклянной витрины, сообразил, что пропустил нужную дверь. Тогда он извернулся и зашагал обратно. Медленным шагом он вернулся туда, откуда вышел. Кафе на улице не было. Остановившись на углу. Худ ощутил, как по его спине пробежал слабый холодок, сигнал опасности. Не раз в прошлом, когда ситуация становилась непонятной, такое состояние заставило его быть настороже и готовиться к чему-то непредвиденному. Вот и сейчас все чувства Худа предельно обострились.

Худ пошел назад по собственным следам, отслеживая каждый шаг. Он был уверен, что ошибки не произошло. По узкому тротуару сновали прохожие. Он узнал картинную галерею с картиной Мунка на витрине. Прямо за ней располагалась лавка шляпника, а следом антикварный магазин, который он хорошо помнил. Кафе не было...

И тут он его увидел. Витрина была загорожена деревянным щитом, который ставились, когда точка переходила в другие руки и начинались переоборудование и ремонт. На щите была наклеена афиша с изображением танцовщицы из кабаре, тело которой стыдливо-вызывающе прикрывали несколько перьев марабу.

Худ толкнул дверь за щитом и заглянул внутрь. Несколько рабочих с инструментами молча передвигались по залу. Интерьер преобразился до неузнаваемости: на полу валялся мусор, на голых стенках зияли дырки от выдранных розеток. Он посмотрел наверх. Вывеска исчезла.

Всего лишь день назад это место казалось хорошо обустроенным и процветающим. Он ещё помнил запах свежего линолеума, покрывающего помост. Его перестилали совсем недавно. И он прекрасно помнил впечатление новизны, которой веяло в свете розового неона от сверкающей кофеварки, и свежий блеск зеркал.

- Мсье? - один из рабочих заметил его.

- Что случилось с кафе?

- С кафе? Откуда я знаю? - рабочий был крупным мужчиной с большими висячими усами.

- А хозяин здесь? Или кто-нибудь из начальства?

- Я прораб. Больше здесь никого.

- Вчера вечером здесь за кассой сидела женщина. Похоже, хозяйка. Не знаете, где её найти?

Мужчина прервал его.

- Не знаю. Мы только рабочие, мсье. Нам ничего не известно.

И повернулся спиной. Остальные последовали его примеру.

Худ ещё раз огляделся. За окном светило солнце, освещая улочку в самом сердце великой европейской столицы. По ней прогуливались сотни горожан, полицейский свистел водителю резко затормозившей машины. Мойщик окон напротив заливался смехом от непристойной шутки. Светловолосый мужчина разглядывал ножки выходящей из автомобиля девушки. Прямо за углом высилось здание Министерства внутренних дел. И в то же время Худ на мгновение испытал чувство нереальности происходящего.

Кусок штукатурки шумно упал на пол.

Рванув дверь, Худ вышел на улицу.

4

Утром, завтракая в экспрессе Париж - Вентимилья, мерно постукивавшем колесами вдоль средиземноморского побережья, он обдумывал план своих действий в предстоящей ситуации.

- Эсприту Лобэр - весьма незаурядный человек, - говорил Джордж Кондор из внешней разведки, который инструктировал Худа после встречи с шефом.

- Во всяком случае у него незаурядная коллекция живописи, - отозвался Худ. - А что с ним за проблемы?

- Собственно говоря, причиной того, что мы обратились к вам, и стали картины. Говорят, у вас уже были с ним сделки такого рода.

- Я свел его с Гильдштейном по двум очень приличным полотнам Эль Греко и Давида, цены на которые были довольно устойчивыми. Еще раз я общался с ним в связи с каталогом к выставке-продаже, он спрашивал мое мнение и мы беседовали по телефону. Но лично я с ним никогда не встречался.

- Сейчас вы его увидите на кинопленке. Своего рода уникум, исключительно незаурядная личность. Уверен, ни одно агентство в мире не может похвастаться наличием хотя бы одной его фотографии в своей картотеке. Все, которые когда-либо делали, он давным-давно скупил.

Кондор предложил Худу сигарету. Они закурили.

- Лобэр, по нашим данным, родился в Корсакове на Сахалине. Его мать, а может, наоборот, отец, - здесь достоверных сведений нет - была местной уроженкой. Как бы там ни было, доминирует в нем вовсе не азиатская кровь. Увидите, у него даже не восточный разрез глаз. Детство он провел в нищете и своих первых успехов добился в ловле жемчуга для японцев. За какие-то прегрешения его наградили пароходиком, который считался брошенным: затем ещё один, он им делает косметический ремонт и выходит в море. Начинают ходить слухи, что он замешан в пиратстве. Но никаких доказательств нет. Некоторое время спустя с пароходов, совершающих каботажные плавания, похищают нескольких богатых китайских купцов, и за них требуют громадный выкуп. И вновь Лобэр под подозрением. Прошло немного времени и он меняет гражданство, становясь португальцем, возглавляет флотилию китобойных судов, направляющихся на промысел в Антарктику. В связи с этим походом поднялась буря протеста по всему миру, но ему опять удалось остаться безнаказанным и выйти сухим из воды. Оттуда он прямиком двинулся в Чили, готовый к новым авантюрам. Не стану надоедать утомительными подробностями его карьеры. Скажу только, что, похоже, его настоящая фамилия - Урин. Известен также как Ганс Гендорф, Рюсука Такамура, Хуан де Сильва, Андре Сакани, Костас Дилос и Анри Дювернье. Враги, кто, разумеется, сумел выжить, - называют его Акулой. Он был японцем, португальцем, немцем, чилийцем, греком, гаитянином, ну а сейчас он гражданин Либерии. Понятия "страна" или "нация" для него не существует. И несомненно, он преступник с большим криминальным прошлым.

- Детали я представлю сам, - остановил его Худ. - Но почему им занялась разведка?

Кондор затянулся сигаретой.

- Лобэр - это дьявол во плоти. - Слова прозвучали странно, слишком патетично для столь прозаической обстановки. А Кондор продолжал:

- Раньше я всегда считал, что дьявол - это всеобщая абстрактная идея со знаком минус. Сейчас же я убежден, что это живое и активное порождение каких-то сил. Такое впечатление, что в Лобэра вселилась сверхъестественная сила, которая им управляет и побуждает к уничтожению.

- Однако картины он не уничтожает, - трезво заметил Худ, возвращая Кондора на землю.

- Все верно. Шедевры живописи - это, пожалуй, единственное, чем он, по-видимому, дорожит и что хочет уберечь. Но за этой маской, которой он обращен к миру - неимоверно богатый человек, знаток и ценитель искусств, гурман, яхтсмен, на редкость знаменитая фигура без лица, поскольку не существует его фотографий, - скрывается другой Лобэр, сеющий повсюду тлен и гибель.

- Он растоптал безумное число женских судеб. Верность и преданность превращаются в прах, стоит его рукам к ним прикоснуться. Всю свою сознательную жизнь он посвятил тому, чтобы приводить людей в разлад с внешним миром и собственной душой. Он уничтожал их веру в себя. Если проследить его карьеру, легко обнаружить, что где появлялся он - там возникали обманы и предательства. Он покупал и продавал честь, достоинство и любовь. И я с сожалением вынужден констатировать, что это вовсе не голословное утверждение. Есть множество конкретных примеров его деяний, с которыми вы ознакомитесь после нашей беседы. Лобэр сеет вокруг себя зло, и причина вовсе не в жажде наживы. Нет, он просто не может иначе. Я бы даже сказал, что он обречен на это.