Дарья Конoненко - Ответ большевику Дыбенко

• Название: Ответ большевику Дыбенко
• Автор: Дарья Конoненко
• Жанр: Альтернативная история

Перша частина науково-фантастичного роману у жанрі альтернативної історії про двох наших сучасників, що вирішили змінити минуле, але самі стали непомітними бійцями тієї армії, на яку вони не розраховували.

Первая часть научно-фантастического романа в жанре альтернативной истории про двух наших современников, которые решили изменить прошлое, но сами стали неприметными бойцами той армии, на которую они и не рассчитывали.

---

– Бермонт–Авалов.

– Хто? – Шульга даже зубами клацнул.

– Такая эстонская контра, – мечтательно протянул Кац.

Шульга подошел, глянул в окошко – чьи–то штаны на веревке, старуха соседнюю хату белит, к Великодню готовится. Тю на вас еще раз.

В хату просунулась босая ступня и застенчиво пошевелила пальцами. Дверь приоткрылась чуточку пошире и Кайданов уставился на агитотдел злыми серыми глазами.

– Самогона – нема, сметаны – нема, сало уже поели, – Шульга усиленно думал над лозунгами, но то, что пришло ему в голову, неминуемо оскорбило бы Каца, и тогда он точно не отдаст три карбованца, хоть они и честно выигранные.

Кайданов не ответил, но перегаром от него несло прилично. Хорошо вчера гулял, двух собак застрелил, с десяток мисок перебил, Пархоменко послал так, что тот, моторист с Балтфлота, и не ответил сразу. Да и не один он гулял – нарвались на радость неожиданную, обоз белогвардейский. И френчи английские, и тушенка заграничная, с ключиком, даже дурак откроет, так чего б и не гульнуть?

Лось решил устроить перекур, может, на свежем воздухе что–то в голову придет. По улице бегали вооруженные дети. И, насколько прогрессор мог различить без очков, винтовки у них были не деревянные. Жалобно пискнула дверь, из соседней хаты вылез Крысюк. Тоже вчера погулял, правда, более цивилизованно – собак не стрелял, только песни орал, про Катерину, Лось очень надеялся, что в этом кутке села нет ни одной ее тезки, а то неудобно получается.

– Хорошие вы гверы привезли.

Лось злобно чиркнул спичкой о штанину. Спичка, как всегда, не загоралась. Какие мы умные, аж одно немецкое слово, ружье, знаем. Да разве же прогрессоры виноваты, что так с автоматами вышло? Что надули – это еще не страшно, а вот уже в другом, уже этом, времени проявилась и еще одна вещь, вещь, о которой нельзя было догадаться в начале аж двадцать первого века – нельзя такой патрон сделать. Нечем! Станков нет. И сплавов. Прогрессор не особо понял, при чем тут сплавы, но эта дивная новость перечеркивала и клепание новых АК по деталям принесенных – потому что – никак. Нельзя на таком станке, такими материалами сделать такое оружие. Вот и стали автоматы без патронов – железным хламом и игрушками для детей. Все зря.

И еще эти провалы в памяти. Слишком странные, действительно напоминающие макраме – дыры в строго определенных событиях и вещах. Лось не был врачом, да и врачей у него в семье не водилось, одни филологи, но забывать таким образом – невозможно, у человека память не так устроена. Телевизор, ну, это Паша забыл, он его и так не смотрел особо, материал маминого коврика, куклы сестры, цветная фотография, дата полета человека в космос, да, и как его звали? – что–то в них общее. Прогрессор машинально чиркнул спичкой еще раз и чуть не поджег себе штаны. И почему–то вспоминалась фотография какого–то человека в инвалидной коляске. Он тут с какого бока? Бывший студент задумчиво уставился на белье.

В дальнем конце улицы показался Григоренко, по–прежнему в часовых цепочках. Нет, он человек хороший, и пить с ним тоже хорошо, но расспрашивать надо не его. И не Заболотного, тот как заведет про волю да славу, так даже колбасой не заткнешь. История Украины – дело в данном контексте нужное, но Лось хотел узнать не это. Нужен был кто–то старше, и образованный. Лось выпустил спичку, затряс в воздухе обожженной рукой. Нужно закончить с лозунгами, а то товарищ Сердюк опять будет орать как недорезанный.

А в хате стоял еще один человек, в драном вицмундире, флотских клешах и постолах. Опаньки. Он уже пришел. Но Сердюк почему–то молчал и внимательно смотрел на карикатуры. Ко вши в черкеске и свинье в фуражке добавилась змея с узнаваемыми чертами Деникина, и змее этой было непереливки – ее проткнули штыком в средней части тела и наехали на хвост тачанкой. Причем штыком протыкал явно не красноармеец, а кто–то в непонятной форме без погон и странной фуражке. Это интересно, потому что Лось точно помнил, что махновцы сотрудничали с большевиками. Но помнить – это одно, а самому брать тот клятый Мариуполь – это совсем другое. И бывший студент знал, что никаких большевиков в виде Заднепровской дивизии там не было. Может, какие–то рядовые солдаты и симпатизировали ВКП(б), но никакой явной военной помощи от Москвы не было. А Терентьев? Почти всех положил, Ременюка до сих пор жалко, а большевик. А продотряды, которые так успешно вырезал Ворон? Если это помощь, то Лось не Лось, а балерина Ксешинская.

И поэтому нужно было побеседовать с кем–то постарше. Да и интересно все–таки, как при царе люди жили. Сердюк на эту роль не особо подходил, поскольку образование у него было – законченная гимназия и пошел работать! Немцы–колонисты хорошо платят, а сестре приданое тоже нужно. Хотя – а почему это надо выяснять именно у мужчин? Под рукой ведь есть весьма достойный объект – Клавдя–медсестра, вернее, милосердная сестра. Тем более она сейчас временно без ухажера, Ярчук поехал в Одессу, то ли с секретной шпионской миссией, то ли с сугубо личным и даже мещанским желанием купить своей пассии шелковые чулки. Влюбился человек, не иначе, даже шубу свою трофейную отдал.

Поскольку из хаты не было слышно дикой ругани и вопля «Вам в деникинцы вступать надо! Вы им там всю армию до ручки доведете!», то агитотдел справился успешно. Прогрессор осторожненько зашел обратно.

Кайданов что–то доказывал Сердюку, тот не соглашался.

– Да сделаю я ту доску! Я документы подделывал, и никто не догадался, причем жандармские.

– Побачимо.

– Сказал слепой.

Сердюк промолчал.

Шульга с нежностью смотрел на змею. Прогрессор тоже полюбовался за компанию художественно выпученными глазами и тихонечко ретировался. А то Сердюк сам неугомонный и других подпрягает. Сейчас было не до агитации, нужно было кое–что выяснить. Из фразочки пьянючего Татарчука – «Большевики – сволочи! Царя расстреляли! А мне – не дали! " было понятно, что Российская Империя того, закончилась. И вот тут и было кое–что интересное – самостоятельные махновцы, отсутствие большевиков и вражда с ними, даже карикатура с союзником непонятным – что–то тут не то. Нет, учебники истории могут искажать факты, но не настолько же!

А вот и Клавдя, чинно и спокойно греется на солнышке, как и полагается трезвому в частности и вообще непьющему человеку, глядит себе на вещи постиранные. И Татарчук рядом примостился, жмурится, как кот, – наконец–то потеплело, на весну повернуло.

Лось молча повернул обратно. Вот кто–кто, а Татарчук у него симпатий не вызывал – во–первых, бывший офицер, да, всего лишь унтер, но все же. А, во–вторых, он же параноик и может подумать невесть что, если у него спросить такую вещь. И, в–третьих, кто утром выхлебал кувшин кисляка, не поделившись с товарищами? Это попросту невежливо. Мы же втроем пили, а полечился один Татарчук. Так что придется доставать Крысюка странными вопросами, тем более ему как раз в некоторых вещах доверять можно.

Крысюк протирал пулемет тряпкой, ухитряясь при этом курить. Лось с тоской взглянул на тачанку – вот его любимая подушечка с розочкой, вот общий узел с барахлом, шкворень запасной рядышком блестит. Опанас упряжь осматривает, ремни салом смазывает. Счастливые люди.

– Гнат, у меня такой вопрос, – прошипел прогрессор.

– Шо треба? – Крысюк тоже ответил тихо, ездовому некоторые вещи знать совсем не обязательно.

– Ты только не удивляйся. У царя, ну этого, которого расстреляли, сын был?

– Який сын? У Николашки только дочки были, он хотел брата наследником сделать, а тот злякався Керенского, – Крысюк заулыбался, вспомнив веселый семнадцатый год.

Лось ухватился за тачанку. Стивен Хокинг, физик парализованный, был совершенно прав со своим параллельными мирами и разным течением времени в них. Только от этого не легче! А Паше надо отрезать уши тупым ножом, а потом кастрировать, а потом заставить съесть все отрезанное. Технический гений, мать его! Забросил нас в

гребаный параллельный мир!

Ездовой резко повернулся в их сторону.

– Шо, у той дамочки в Мариуполе таки люэс?

Лось только позавидовал. Хорошо быть не в курсе дела!

– Нет. Она тут не при чем.

– Тода шо ж вас, дядьку, так перекосило?

– А он мне гроши не отдаст! – Крысюк, в доказательство этому, скрутил дулю и покрутил ею у прогрессора перед носом.

Опанас хмыкнул и вернулся к своему занятию.

Крысюк провел взглядом бывшего второго номера. Вопрос – штука обоюдоострая, так же, как и ответ. Надо будет его подловить да расспросить – откуда он пришел? Что для студентов латынь знать необязательно – это совсем не то, что нужно. Бес их знает, тех студентов. И почему он ничего и не рассказал толком?

Шульге не нравилась вся эта идея с агитоделом. Товарищ Сердюк, мабуть, марсианин. Ну как солдат использует листовки? На курево, на растопку да в подтирку. И так ни черта нету, газету выпускаем только в городах, а ему, ты дывы! Агитацию схотелось! По–хорошему с людьми надо – от тебе самая хороша агитация. Де ты ту бумагу возьмешь? Краску? Сажу тебе разводить пополам со смальцем? И почему–то на «марсианина» Сердюк обиделся. Разве ж то ругательство? Если он молодой, дурной и только гимназию закончил, в людей верит, а ни на одной войне не был, не знает, как там оно бывает, так он научится. Если доживет. А оно надулося, як жаба.