Александр Дюма - Капитан Ришар

• Название: Капитан Ришар
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-7287-0051-9

Роман Дюма «Капитан Ришар», по существу, состоит из нескольких самостоятельных новелл, объединенных личностями главных героев — братьев-близнецов Ришаров. Интрига романа тесно связана с событиями некоторых военных кампаний Наполеона, изложенных автором с большой точностью.

---

— Господин фон Бубна явился ко мне от имени императора.

— Я пришел сюда от имени Бога!

Наполеон посмотрел на Корвизара, спрашивая его взглядом продолжать ли допрос; тот сделал ему утвердительный знак.

— А если бы я не стал вас слушать, то какие у вас были бы намерения? — спросил император, поворачиваясь к Штапсу.

— Убить вас.

— Что плохого я вам сделал?

— Вы угнетаете мою страну.

— Ваша страна восстала против меня, я ее победил, и это военная удача! Александр победил — и стал угнетать персов, Цезарь победил — и стал угнетать галлов, Карл Великий победил — и стал угнетать саксов.

— Будь я персом — я убил бы Александра! Будь я галлом — я убил бы Цезаря! Будь я саксом — я убил бы Карла Великого!

— Вами движет религиозный фанатизм?

— Нет, это национальный патриотизм.

— У вас есть сообщники?

— Даже мой отец не знает о моем замысле.

— Вы меня уже видели?

— Три раза прежде, этот уже четвертый: первый раз в Абенсберге, второй — в Регенсбурге, третий — во дворе Шёнбрунского дворца.

— Вы франкмасон?

— Нет.

— Иллюминат?

— Нет.

— Вы принадлежите к какому-нибудь тайному немецкому обществу?

— Я вам сказал, что у меня нет сообщников.

— Вы знаете майора Шилля?

— Нет.

— Вы знаете Брута?

— Которого? Их два.

— Да, — сказал Наполеон с выразительной улыбкой, — один убил своего отца, а другой — своих сыновей… Вы знали о заговорах Моро и Пишегрю?

— Я знаю только то, о чем писали газеты.

— Что вы думаете об этих людях?

— Они действовали только для себя и боялись смерти.

— У вас нашли портрет женщины.

— Я попросил, чтобы мне его оставили, и мою просьбу удовлетворили.

— Кто эта женщина?

— Какое это имеет значение?

— Я хочу знать, кто она.

— Это девушка, на которой я должен был жениться.

— Вы любите! У вас есть отец, невеста, а вы стали убийцей?

— Я уступил голосу, говорившему: «Покарай!»

— Но, покарав, вы надеялись избежать наказания.

— У меня не было даже такого желания.

— Откуда это отвращение к жизни?

— Судьба сделала мою жизнь невыносимой.

— Если бы я вас простил, как бы вы распорядились вашей свободой?

— Так как я убежден, что вы хотите гибели Германии, я подождал бы, когда представится другой случай, выбрал бы лучшее время и, возможно, в тот раз мне повезло бы больше!

Император пожал плечами.

— Ну что же, Корвизар, — сказал он, — остальное касается вас, обследуйте его, скажите, что вы о нем думаете.

Корвизар пощупал у молодого человека пульс, приложил ухо к его груди, погрузил свой взгляд в его глаза.

— Это фанатик из рода кассиев и жаков клеманов, — сказал он.

— Но не сумасшедший? — спросил Наполеон.

— Никакого сумасшествия.

— Он не возбужден?

— На четыре пульсации больше, чем в обычном состоянии.

— И что, он спокоен?

— Абсолютно спокоен…

Император подошел к молодому человеку и, устремив на него пронзительный взгляд, спросил:

— Послушай, ты хочешь жить?

— Зачем?

— Чтобы быть счастливым.

— Я уже не могу им быть.

— Обещай мне вернуться к своему отцу, к невесте, жить спокойно, не причинять никому вреда, и я тебя помилую.

Молодой человек посмотрел на Наполеона удивленным взглядом и потом, после некоторой паузы, сказал:

— Это было бы напрасное обещание.

— Как это?

— Я его не сдержу.

— Ты знаешь, что тебя будет судить военный суд и, следовательно, через три для все будет кончено?

— Я готов умереть.

— Послушай, я завтра уезжаю: ты будешь осужден и расстрелян в мое отсутствие…

— Я буду расстрелян? — спросил Штапс с какой-то радостью.

— Да… если, конечно, как я тебе сказал, ты мне не дашь слово.

— То было обещанием, данным Богу, — сказал молодой человек, покачав головой.

— Но, возможно, в минуту расставания с жизнью ты пожалеешь о нем?

— Не думаю.

— Однако это возможно.

— Несомненно, человек слаб!

— Ну что ж, а если бы ты был не слабым, а раскаивающимся…

— Что я должен был бы сделать?

— Ты бы дал обещание, о котором я тебя прошу.

— Кому?

— Богу.

— А потом?

— А потом ты показал бы эту записку председателю суда.

И Наполеон, написав несколько слов на листке бумаги, сложил его и отдал Штапсу, тот его взял и, не читая, положил в карман жилета.

— В последний раз, Корвизар, — спросил Наполеон, — вы абсолютно уверены, что этот человек не сумасшедший?

— Нет, сир, он не сумасшедший.

— Рапп!

Рапп вошел.

— Отведите обвиняемого в тюрьму, — сказал император. — Пусть созовут военный суд, и он займется его преступлением.

И, повернувшись к Корвизару, словно он забыл о том, что сейчас произошло, обратился к нему:

— Доктор, скажите мне вот что…

— Что, сир?

— Сорокалетний мужчина может иметь детей?

— Почему бы и нет? — ответил Корвизар.

— А пятидесятилетний?

— Еще может.

— А шестидесятилетний?

— Иногда да.

— А семидесятилетний?

— Тоже.

Император улыбнулся.

— Мне нужен ребенок! Мне нужен сын! — сказал Наполеон. — Если бы этот сумасшедший убил меня, кому был отошел трон Франции?

Потом, уронив голову на грудь, он прошептал:

— Есть одно обстоятельство, ужасающее меня. Дело в том, что теперь вызывает ненависть уже не французская революция, а я сам, и эта ненависть преследует меня как виновника мирового зла, как возбудителя этой ужасной и бесконечной смуты, потрясающей мир; однако, Бог мне свидетель, я не хочу войны! Что же у них есть такое, чего нет у меня, у всех этих королей, которые находят фанатиков, обожающих их, и убийц, защищающих их? Что же они имеют сверх того, что имею я? — добавил он. — Они родились на троне… Ах, если бы только я был своим внуком!

И, упав в кресло, он какое-то время оставался в задумчивости, подперев лоб рукой.

Что происходило за эти несколько минут в этом всеобъемлющем мозгу и какой поток мыслей обуревал этот несокрушимый, как утес, ум?

Тут таился один из тех секретов, который был известен только ему и Богу.

Наконец он медленно притянул к себе лист бумаги, взял перо, обмакнул его в чернила, повертел его несколько раз между пальцев и написал:

«Министру полиции.

Шёнбрунн, 12 октября 1809 года.

Молодой человек семнадцати лет[8], сын лютеранского пастора из Эрфурта, попытался во время парада приблизиться ко мне; он был арестован офицерами, так как был встревожен и это вызвало подозрение. Его обыскали, и у него нашли кинжал.

Я велел привести ко мне этого несчастного. Он заявил, что хотел меня убить, чтобы освободить Австрию от присутствия французов. Он мне показался достаточно образованным, и я не обнаружил в нем ни религиозного, ни политического фанатизма. Мне показалось также, что он не знает, кто такой Брут. Сильное возбуждение арестованного помешало узнать о нем что-либо еще. Его допросят натощак, когда он поостынет. Возможно, что все это дело ровным счетом ничего не стоит.

Я хотел вас известить об этом событии, чтобы ему не придавали большего значения, чем оно заслуживает. Я надеюсь, что оно не получит большой огласки, но если это будет так, то нужно будет представить этого субъекта как сумасшедшего. Сохраните все в тайне; на параде это не вызвало никакого шума, я даже сам ничего не заметил.

Наполеон.

P.S. Я снова повторяю, и вы должны хорошо понять, что этот факт ни в коем случае не должен получить огласки».

Потом Наполеон позвонил.

— Позовите Раппа, — сказал он слуге.

— Генерал здесь, сир.

— Пусть войдет!

Рапп вошел.

— Рапп, — сказал Наполеон, — отправьте надежного курьера, и пусть он вручит это письмо господину Фуше.

Рапп с проворством военного и беспрекословным послушанием взял письмо и вышел.

— Только ему! Ему самому! — крикнул император.

XI КАЗНЬ

На следующий день, когда согласно программе, которую он сообщил г-ну фон Бубна, Наполеон покинул Вену, к вечеру прошел слух, что военный суд, созванный по приказу маршала Бертье, только что приговорил Фридриха Штапса к смертной казни.

Обвиняемый все признал и не пытался отвергать обвинения. Услышав приговор, он не попросил ни о помиловании, ни об отсрочке.

Однако, вернувшись к тюрьму, он попросил, чтобы на следующий день за несколько минут перед казнью к нему пригласили докладчика в судебном заседании, молодого офицера егерей по имени Поль Ришар.

Затем он помолился, попросил разбудить его пораньше и отдал тюремщику в знак благодарности за заботу о нем четыре фридрихсдора — все, что было при нем.