Марина Елькина - Тайна старинного парка

• Название: Тайна старинного парка
• Автор: Марина Елькина
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007766-1

«Люблю тебя, Петра творенье!» — не могут не воскликнуть вслед за поэтом четверо друзей, любуясь на каникулах красотами Петербурга. И все бы было просто замечательно, но ребятам не дает покоя странное поведение неприятного соседа по гостинице. Да и как можно махнуть рукой на этого типа, когда он в глухих закоулках старинного парка зачем-то ковыряет ногой землю и обвязывает деревья леской, а за его дверью таинственные голоса повторяют какую-то абракадабру? «Кто он: сумасшедший? Кладоискатель?! Шпион?!!» — ломают головы друзья, и однажды глубокой ночью…

---

— Львенок! — укоризненно произнес Костя. — Она же девчонка.

— Это не девчонка! — возразил Львенок. — Это змея в девчачьем обличии. Большая просьба всем — не отвлекайте меня, сделайте одолжение. Если я не починю магнитофон, то пленки мы не прослушаем. А важнее этого у нас сейчас ничего нет.

Вернулся Леонид Матвеевич, а Львенок все колдовал над радиолой. Он даже не вышел к обеду. Он сидел, перепачканный с ног до головы, низко склоняясь над разобранным магнитофоном, и снова и снова проверял все контакты, все рычаги, все лампы. Должно завертеться колесико. Должно.

И оно завертелось. Сначала медленно, неровно, со скрипом. Потом, когда Львенок закрепил пружинку, оно стало вертеться веселей и ровней, а потом даже соизволило переключиться с одной скорости на другую.

— Ленту! — радостно заорал Костя, возвещая всем о победе друга.

— Погоди! Еще крышку не закрыл, — действия Львенка стали уверенными и спокойными.

Он, не торопясь, закрутил все винтики, поправил мохнатенькую подушечку, еще раз включил и выключил механизм и только тогда велел:

— Теперь давайте пленку.

Костя открыл цилиндрический контейнер и вытащил верхнюю ленту.

— Здесь номера проставлены, — заметила Ира.

— Тогда давай первую, — распорядился Львенок, и Ира отыскала пленку с единицей на пожелтевшей пластмассовой катушке.

Львенок заправил ленту и включил магнитофон. Пленка двинулась, наматываясь на пустую катушку, зашуршала, а потом заговорила тонким детским голосом:

— Здравствуйте! — голос дрожал от волнения. — Меня зовут Рома Поляков. Мне десять лет. Я учусь в третьем классе "Б" средней школы номер двенадцать…

Все недоуменно переглянулись.

— Что это за ерунда? — спросил Львенок.

Да, на секретные шпионские донесения совсем не похоже. Скорее, обыкновенная семейная запись ребенка на память.

— У меня есть друг Сеня Тумаркин. Мы учимся с ним в одном классе. Я — отличник, и Сенька — тоже отличник…

— Это, конечно, очень интересно, — Львенок с досадой щелкнул кнопкой магнитофона. — Но нам ни к чему. Давайте вторую пленку.

Вторая пленка начиналась так же:

— Здравствуйте, меня зовут Рома Поляков… — только голос стал тверже, не было прежнего волнения. — Мне вчера исполнилось двенадцать лет. Я продолжаю свой дневник…

— Вот оно что! — воскликнул Костя.

— Сумасшедший какой-то, — проворчал Львенок. — Дневник на пленках.

— Ну, почему сразу сумасшедший? — улыбнулся Леонид Матвеевич. — Человек решил вести оригинальный дневник. Что в этом плохого?

— …Я знаю, что меня в жизни ждет что-то великое и необычное, — продолжал мальчишеский голос. — Я совершу подвиг или открытие. Я спасу человечество, а может, даже всю вселенную. Мой друг Сенька Тумаркин смеется и говорит, что сначала надо вырасти, повзрослеть. Вот и пусть он растет и взрослеет. А я сейчас уже взрослый…

— Бред! — воскликнул Львенок.

Он был очень разочарован. Столько тревог перенести из-за этого злополучного контейнера, столько провозиться с этим магнитофоном! И все из-за чего? Из-за бреда какого-то мальчишки, который решил вести оригинальный дневник.

Он сердито остановил вторую пленку и молча поставил пятую, пропустив третью и четвертую. Вряд ли на них что-то выдающееся.

— …Недавно мы разговаривали с Сеней Тумаркиным о том, чем можно удивить мир, — голос говорившего повзрослел, стал ломаться. — Сенька думает, что будущее за физикой. Он сказал, что в физике можно сделать потрясающие открытия. Ему легко говорить: он свихнулся на своей физике. Днем и ночью решает какие-то задачи, ставит опыты, развивает невероятные теории. Скоро изобретет свой космический корабль…

— Это про тебя, Костя, — усмехнулся Львенок. — Ты как этот Сенька Тумаркин. Только не с физикой, а с микроскопом.

Костя смутился. Разве обязательно это говорить при Ире?

— …А я пока что не выбрал себе область применения. Я только чувствую свою исключительность. Я уверен в избранности своего таланта, если хотите, в своей гениальности…

— О! — воскликнул Львенок. — А это уже про Зинку!

Зинка сердито посмотрела на него, поджала губы и сказала:

— Я не такая дура!

— …Я прочитал, что гениальность не зацикливается на одной отрасли науки или на одной виде искусства. Гениальность всеядна. Значит, я тоже всеяден, поэтому так долго не могу определиться. Сенька не гениален. Ему проще…

— Редкостное самомнение! — покачал головой Леонид Матвеевич. — Впрочем, с возрастом это, конечно, пройдет.

— Сейчас проверим, — Львенок поставил пленку с номером семь.

— …Привет, потомки! — весело возвестил молодой голос. — С вами говорит семнадцатилетний Роман Поляков, будущий гений вселенной…

— Ну, вот! — засмеялся Львенок. — А вы говорили — пройдет!

— …Сегодня меня зачислили в институт. И не могли не зачислить! Потому что я — будущий великий физик! Второй Эйнштейн! Нет, первый Поляков! Сеня Тумаркин тоже поступил. Вместе со мной. Общий балл у него был даже выше, чем у меня, но это случается со всеми гениями. Говорят, у Менделеева была двойка по химии. Точно не знаю, но охотно верю…

— Давайте послушаем последнюю ленту, десятую, — предложила Ира. — Может, там какая-нибудь ценная информация.

— …Работа в научном институте дает мало простору, — пожаловался мужской голос на десятой пленке. — Мне нужен свой исследовательский институт или хотя бы своя лаборатория, как у Тумаркина. Не понимаю, почему тема его научной работы вызвала больший интерес, чем моя. Профессор заявил, что его разработка оригинальнее и перспективнее. Я с ним не согласен в корне. А с Тумаркиным у нас теперь разные дороги. Он мог бы не выставляться на конкурс, уступить мне. Друг детства должен обладать некоторой чуткостью. Тем более он знает, что я гениален, а он — просто талантлив. Время уходит, а путь к всемирной славе еще не начат…

— Я узнал этот голос! — воскликнул Костя. — Это сосед! Помните, мы подслушивали его разговор! Это его голос! Точно!

— Погоди! — перебила его Ира. — Значит, тогда он не робота обучал, он записывал свой дневник!

— Ты хочешь сказать, что он до сих пор ведет вот такой дневник? — изумилась Зина.

— Ну конечно! Он записывал себя на кассету, а потом прослушивал пленку. Вот почему повторялись одни и те же фразы! Мы могли бы об этом догадаться раньше, а то роботов навыдумывали!

Десятую пленку прослушали до конца, но на ней больше не было ничего примечательного. Поляков рассказывал о своих опытах и даже долго зачитывал громоздкое решение уравнения, доказывая, что это новый шаг в науке.

Львенок выключил магнитофон, и в тесной комнатке повисло молчание. Потом Леонид Матвеевич вздохнул и предложил:

— Нужно разложить по полочкам все, что мы знаем. Давайте пойдем сначала. Кто этот человек, нам с помощью пленок выяснить удалось: Роман Поляков, физик. Это уже много.

— Много? — удивился Львенок. — Если бы это были секретные донесения! Тогда было бы много, а так… Ну и что с того, что нам известны его имя и профессия?

— Погоди-погоди, идем по порядку. Кроме имени и профессии, эти ленты дали нам возможность отмести догадку о роботах. Разве не так?

— Но тогда что же в другом контейнере? — спросила Зина.

— Продолжение дневника, — махнул рукой Львенок, потеряв всякий интерес к металлическому чемоданчику. — Теперь уже на обыкновенных аудиокассетах.

— Продолжение дневника? — переспросил Костя. — Но ведь начало дневника не было запаяно в свинец?

— А продолжение он запаял! — безапелляционно заявил Львенок.

— Зачем?

— Чтобы с дневниками ничего не случилось, чтобы они были в целости и сохранности следующие сто лет. Или двести.

— В любом случае, — продолжил Леонид Матвеевич, — теперь мы можем понять, из-за чего он так настойчиво вас преследует. Согласитесь, никто не хочет, чтобы его личный дневник попал в чужие руки.

— А по-моему, именно этого Поляков и хотел, — задумчиво произнес Костя. — Он же обращается к потомкам. Значит, рассчитывает, что потомки прослушают дневник гениального человека.

— Если так, то зачем он этих потомков, то есть нас, преследует? — улыбнулась Ира.

— Наверное, не хочет считать нас потомками, — сказала Зина. — Мы ему не понравились. Особенно Львенок, который взял да и утащил у человека дневники.

— Опять я виноват!

— А ты всегда виноват, потому что сначала делаешь, а потом думаешь.

— Зато ты только и делаешь, что думаешь, — огрызнулся Львенок. — Издумалась вся!

— Я не беру чужие дневники. Это плохой тон.

— Да я же не знал, что это дневник! Сто лет мне нужен чей-то дневник!

— А знаете, может, он испугался, что мы повредим дневник, — предположил Костя. — Катушечные магнитофоны сейчас редки, запаянный чемоданчик открыть невозможно. Он подумал, что мы просто выбросим эти вещи за ненужностью, а здесь вся его жизнь.