Ольга Лукас - Элексир князя Собакина

• Название: Элексир князя Собакина
• Автор: Ольга Лукас
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074712-2, 978-5-271-36419-8

Герой романа, молодой предприниматель Петр Алексеевич Собакин, находит рецепт таинственного эликсира, записанного его прадедом, приятелем самого Менделеева. Чтобы разгадать тайну снадобья, он отправляется на поиски зашифрованных ингредиентов в компании московского пиарщика, надежного питерского музейного работника и очень подозрительной французской кузины. Их ждут веселые приключения в обеих столицах, провинции и деревни, встречи с водочными королями, исконно русскими сионистами, актуальными художниками, великими дегустаторами, а так же вооруженными и очень опасными борцами за чистоту русской орфографии...

---

Из всех родовых реликвий в семье сохранились только три предмета: синие очки Льва Сергеича, древняя икона святого апостола Петра и вместительный, зеленого стекла старинный штоф с бронзовой пробкой в виде кабанчика в камзоле, неуверенно стоящего на задних ногах. По легенде, штоф был подарен предку князя Собакина самим Петром I, после того как кряжистый боярин перепил всех тонконогих иноземцев на устроенной царем в Преображенском пьяной ассамблее.

Савицкий перевернул еще одну страницу.

Тут он увидел любимую бабушку Лизу в самом цветущем возрасте. Юная красотка сидела подле трюмо и прихорашивалась. Она только что отставила хрустальную пудреницу и потянулась к тюбику с помадой, хотя зеркало, кажется, уже утомилось кричать, кто именно тут всех милее, румяней и белее. Фотограф — поклонник, не иначе — попросил прелестницу хоть на минуточку поглядеть не в зеркало, а в объектив фотоаппарата. За спиной у бабушки виднелась невысокая горка с хрустальными вазами, рюмками и давно утраченным сервизом. На самом почетном месте высился, как каланча, знаменитый петровский штоф — увы, тоже давно пропавший.

Бабушка улыбалась иронически — видимо, у поклонника-фотографа не было совсем никаких шансов. Савицкий подмигнул ей и включил сканер.

Когда фотография появилась на экране, Петр Алексеевич увеличил ее и еще раз полюбовался выражением лица бабули: смешливым и чуть лукавым. Хороша чертовка!

Потом немного сдвинул фото мышкой, чтобы взглянуть на штоф, — и вздрогнул.

На той грани квадратной бутылки, которая была повернута к объективу, явственно виднелась приклеенная бумажка с ровными, написанными от руки строчками. Савицкий дважды щелкнул по кнопке “zoom in”. Строчки прояснились, и он прочел:

Р. Д.

Восемь чарокъ отрезвит. изъ аппарата д. и.

Патины змъиной 1/2 зол.

Отъ березы моей из Зайцова, ежели вырастъть, коры 1 зол.

Полоумь-травы Вакховой 3 зол.

Отъ всего

Дальше было не разобрать — на этикетку падала тень от стоявшего рядом пузатого графина.

Не было никаких сомнений, что писал сам князь: про его жизнь в псковской деревне Зайцево Савицкий слышал много раз. Но что же это мог быть за рецепт, если Лев Сергеич решил записать его не где-нибудь, а на петровском подарке, самой главной семейной реликвии? И какие странные слова: «Патины змеиной». Ладно бы еще змеиного яду, а то патины. Патина — это же только на металлах бывает... На каких, кстати? Нет, не помню.

Петр Алексеевич снова открыл кавказскую фотографию князя и гордо приосанился. Все-таки не каждый может похвастаться таким необычным, можно даже сказать — выдающимся предком.

«Да ну тебя! — тут же оборвал он сам себя. — Глупости какие... Ну, был прадедушка ненормальный, ну и что? Все его психом считали, кроме жены и дочери, конечно. Химичил там чего-то, запершись, вот и съехал, как тогда говорили, с глузду. Патины змеиной...»

Савицкий достал из сканера альбом, перевернул страницу и принялся за следующее фото. Пока машина жужжала, он еще раз посмотрел на штоф. А что, если не съехал? А вдруг тут скрыта удача, а вдруг это шанс все поправить? Нет, не может быть...

Чтобы разрешить все сомнения, он открыл наугад Рамакришну.

Я согласен с Вивеканандой, что все знания, полученные от предков, на самом деле идут из глубины твоей собственной души, но добавлю при этом: да не заморачивайся ты такими вопросами, а лучше попробуй получить за свои знания реальные деньги. Предки часто дают нам шанс заработать как раз в те минуты, когда мы считаем, что идем на дно, — ответил Неомраченный.

Так вот оно в чем дело! Значит, прадедушка не просто так руку протягивает, поздороваться. Значит, он помощь предлагает, хочет, чтобы внучек уцепился и выплыл на поверхность. Ну, раз так, будем думать над посланием.

Савицкий поклонился учителю, закрыл книгу, поудобнее расположился в кресле и принялся анализировать текст.

Перед нами явно рецепт какого-то медицинского снадобья. Или же, поскольку он написан на водочном штофе, рецепт приготовления алкогольного напитка. В обоих случаях должны быть указаны дозировки ингредиентов. Следовательно, слово «зол.» — это не золото, а какая-то мера веса.

Савицкий быстро забил в поисковик «русские меры веса». Да, точно. Это золотник — 4,27 грамма. Ага, кое-что получается! Поехали дальше. Слово «чарка», по всей видимости, тоже должно значить не просто большую рюмку, а что-то конкретное. Ага: «Русская единица измерения объема жидкости. Иначе называлась соткой и представляла собой сотую часть ведра или 0,123 литра». Значит, восемь чарок — это без малого литр. А сколько влезало в штоф?

Петр Алексеевич окинул оценивающим взглядом бутыль на фотографии. Оригинала он, увы, никогда не видел: по словам бабушки, реликвию украли задолго до того, как он родился. Сколько же туда могло войти?

Так... Википедия. «Штофы»... Штофы бывали либо на десять чарок, либо на восемь. Ну, и каков же был собакинский? Вопрос, как говорил Холмс, на одну трубку. Даже на одну затяжку. Ясно, что самый большой: не мог же Петр подарить первому русскому винопийце какой-то шкалик?! Да и на фотографии штоф выглядит солидно, литра полтора с виду войдет. Значит, бутыль на две трети заливается каким-то «отрезвитом», а сверху еще что-то доливается или досыпается. Патина змеиная, блин...

Деревня Зайцево в Псковской губернии — это найти можно, а вот береза за сто лет наверняка не только выросла, но и погибла. Ну ничего, поскребем соседнюю.

Дальше. Какая-то «полоумь-трава», да еще и «Вакхова»... Н-да...

Что еще остается? Первая строчка: «Р. Д.». Черт его знает... Дальше — «аппарат д. и.». Тоже не пойми что.

И еще эта проклятая патина!

Но все-таки это дело просто так бросать нельзя. А вдруг прадедушка и впрямь что-то такое открыл? Некоторые слова совершенно непонятны, к тому же никак не разобрать конец рецепта. Да и о том, для чего это все, ни слова не сказано. Но сразу сдаваться, тем не менее, не стоит.

Петр Алексеевич закрыл глаза, откинулся в кресле, и воображение тут же принялось услужливо рисовать ему радужные картинки. Вот он восстанавливает открытый предком состав — допустим, эликсир молодости. Вот несется сломя голову в патентное бюро. Вот дает интервью «Комсомольской правде». Вот делает доклад в Академии наук. Вот ему вручают нобелевку по химии, а он, скромно потупившись, говорит на чистом английском: это, мол, не я, это все прадедушка, Doctor Sobakin. Вот он запускает эликсир в массовое производство на той линии, где сейчас гонят «Буратино». А вот академик и миллиардер Петр Алексеевич Савицкий на своей вилле в Монте-Карло: сидит в кресле-качалке и ведет неспешную беседу с самим Рамакришной Гопкинсом. Хотя о чем с ним говорить? Срединный путь и так пройден.

Есть, есть в мире справедливость! Будем рассматривать все случившееся как награду со стороны высших сил за предпринятые нами усилия по спасению отечественного производства.

Савицкий открыл глаза. Надо к бабуле ехать! Вот кто разъяснит все слова и развеет все сомнения.

Подхватив под мышку Рамакришну, директор «Газинапа» двинулся по коридору к выходу из офиса. На этот раз холодильники совсем не напоминали пасхальных истуканов. Они смотрели на Савицкого с полным одобрением и, казалось, готовы были, как в детстве, угостить его газировкой всего за три копейки. А может быть, и совсем бесплатно.

Глава 2 Креативная газировка

Автомобиль в Москве уже давно не роскошь и даже и не средство передвижения, а ставка в большой игре. Москвичи, предпочитающие передвигаться по столице на личном колесном транспорте, — люди отчаянные и азартные. Они играют с магистралями и развязками на время, а время в столице свободно конвертируется в такие ценности, которые не способны обесценить ни кризисы, ни постановления правительства. Можно отправить все казино за Уральские горы, но любой москвич, садящийся в шесть утра в машину в районе Чертаново, чтобы прибыть к девяти в свой офис в Медведково, выработает по пути столько же адреналина, сколько все посетители казино “Golden Palace”. И при этом обязательно проиграет.

Савицкий азартными играми не интересовался, а вот в московскую автомобильную рулетку играл регулярно. Решил рискнуть и на этот раз. Сверился для надежности с «Яндексом», «Авторадио» и Рамакришной, но все-таки проиграл: завяз в гигантской пробке, прочно закупорившей Ленинградский проспект.

««Мыслим позитивно, — пропел он вполголоса свою любимую мантру. — Значит, судьба дает мне шанс собраться с мыслями».

Петр Алексеевич открыл дверцу и вышел из автомобиля, чтобы оценить масштабы трагедии. Стоя посреди эстакады у Белорусского вокзала, он невольно залюбовался величественным зрелищем: вереница машин, как огромная змея, уползала за горизонт. Казалось, что она опоясывает весь земной шар, чтобы укусить себя за хвост где-нибудь в районе Кремля.