Элизабет Редферн - Музыка сфер

• Название: Музыка сфер
• Автор: Элизабет Редферн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-050210-3

Лондон, 1795 год.

Таинственный убийца снова и снова выходит на охоту в темные переулки, где торгуют собой «падшие женщины» столицы.

Снова и снова находят на улицах тела рыжеволосых девушек… но кому есть, в сущности, дело до этих «погибших созданий»?

Но почему одной из жертв загадочного «охотника» оказалась не жалкая уличная девчонка, а роскошная актриса-куртизанка, дочь знатного эмигранта из революционной Франции?

Почему в кулачке другой зажаты французские золотые монеты?

Возможно, речь идет вовсе не об опасном безумце, а о хладнокровном, умном преступнике, играющем в тонкую политическую игру?

К расследованию подключаются секретные службы Империи. Поиски убийцы поручают Джонатану Эбси — одному из лучших агентов контрразведки…

---

— Ты была с ним? Ты их видела?

Он никогда не замечал в ней такой безмерной усталости.

— Разве я могу оставаться с ним весь день напролет? Ему шестнадцать лет. Я больше не могу водить его за руку, укладывать в колыбель, петь ему, чтобы он уснул. Я пошла купить яйца на обед, обернулась так быстро, как только сумела, но его уже не было. Я искала повсюду. Он пришел, спотыкаясь, чуть больше часа назад и… и…

— Что они с ним сделали? — Он схватил ее за плечи, наверное, причинив ей боль, но она словно не заметила.

— Они обжигали его, Джонатан. Его руки, его ладони. Он говорит, что они держали его руки над жаровней, пока он не закричал. Он думал, что они ведут его на ярмарку, а они вот что с ним сделали…

— Боже мой! — От потрясения он почти задохнулся.

— Нет, все заживет. Кожа пошла пузырями, и только. Я наложила мазь и забинтовала.

Джонатан перевел дух.

— Почему? Почему они так с ним обошлись?

Она посмотрела ему в глаза.

— Сначала я думала, что из простой жестокости, ну, как мальчишки забрасывают камнями хромую кошку. Но они поручили ему доставить предупреждение, Джонатан. Они заставляли повторять их слова, пока держали его руки над огнем. Велели ему сказать отцу, чтобы он перестал задавать так много вопросов. Ты понимаешь? Перестал задавать так много вопросов…

Он выпустил ее плечи и слепо прошел в заднюю комнату, где его сын, выше его ростом, утирал слезы с глаз костяшками пальцев и постанывал от боли и тоскливого недоумения, что такое может случиться.

Джонатан подошел к нему, чтобы погладить по волосам, по щеке, утешить его, насколько сумел бы, но Томас отшатнулся от него. Его глаза обвиняли, он не мог поверить, что его отца не было там, чтобы спасти его.

Как Джонатана не было и там, чтобы помочь Элли.

— Перестань… задавать вопросы, — шептал Томас. — Перестань задавать вопросы.

Джонатан ушел. Теперь, когда оправдались его худшие страхи, его рассудок оцепенел от ужаса. Он нанял лодку, чтобы вернуться в Уайтхолл, и тайно договорился с доверенными людьми, заплатив им сверх всякой меры, лишь бы они наблюдали за Мэри и Томасом и их домом. Затем вернулся на Брюер-стрит.

В столе у него в кабинете лежали листки, на которых он пытался расшифровать послание из Дувра. Он собрал их вместе и попробовал воссоздать письмо Тициусу, так как теперь знал, что оно крайне важно, пусть даже и не понимал почему. Однако, прилагая все старания, чтобы восстановить список названий звезд и цифры с помощью своих заметок, он понимал бесполезность своих усилий: без оригинала ему никто не поверит.

Нет письма — нет доказательств. Теперь у него нет средства обвинить Монпелье. Кто-то в правительстве, возможно даже, в Монтегю-Хаус тоже это знает. Они прислали свое предупреждение. Сказали ему, что Монпелье, хотя и прячут в своем кругу убийцу, стоят выше закона, выше отмщения; и какое-либо новое вмешательство с его стороны уничтожит его и то, что осталось от его семьи.

XXXIII

Мистеру Александру Уилмоту.

Имею уведомить вас, что я прекращаю наш уговор касательно уроков пения моей дочери. Последнее время она не сделала тех успехов, каких, несомненно, можно ожидать от ученицы с ее бесспорными талантами и одаренностью.

Посему я наняла для нее другого учителя.

Письмо было подписано с пышной завитушкой властной матерью Шарлотты, ученицы, примечательной только ее полной неспособностью услышать, верны или фальшивы ноты, которые она выпевает. Александр прочел его, смял и отшвырнул. Последнее время он получал и другие письма с такими же отказами.

Александр знал, что виноват он сам. Он позволил другим интересам отвлечь его; он пренебрегал своими музыкальными обязанностями. Вскоре ему придется жить только на скудное церковное жалованье.

С вечера его поездки к Монпелье и ультиматума Джонатана съездить к ним еще раз и разузнать побольше о Ральфе прошло три дня. Но как он мог туда поехать, если еще не завершил работу над записями Гая, а иного предлога посетить французских астрономов у него нет?

Накануне весь день лил дождь, и для конца июня было очень холодно. Разделавшись с письмом матушки одаренной Шарлотты, Александр облачился в свой сильно поношенный сюртук, прикидывая про себя, что, если теория Кеплера о планетах и их влиянии на погоду хоть сколько-нибудь верна, этот омерзительный день, уж конечно, можно отнести на счет зловещего сближения Солнца и Сатурна. Он упрямо прошел под дождем от дома к церкви для вечерних упражнений на органе. Затем вновь, экономии ради не взяв извозчика, он наперекор стихиям опять прошел пешком милю с лишним до реки: дождь хлестал по серой ширине Темзы, взбивая пену, так что рубеж между воздухом и водой стал неразличимым.

Роняя дождевые брызги с сюртука и шляпы, Александр вошел в приемную Королевского общества в Сомерсет-Хаусе и осведомился, не пришел ли какой-либо ответ на пакет, который он отправил Пьеру Лапласу. Клерк перебрал письма в почтовой ячейке и ответил:

— Для вас ничего нет, мистер Уилмот.

— Не могли бы вы хотя бы подтвердить, что пакет был отослан? — с тревогой спросил Александр. — Видите ли, меня предупредили о возможной задержке.

Клерк сверился с регистрационной книгой.

— Он отправлен, сэр. И, наверное, вот-вот будет доставлен адресату.

Александр поблагодарил его и ушел.

Он вернулся домой, заперся в кабинете и вновь перечел заметки Гая о его наблюдениях потерянной планеты. Но его здоровый глаз заныл от мерцания свечи, и как ни старался он сосредоточиться, думал он только о Джонатане и его вопросах, которые стали таким мучительным завершением его вечера у Монпелье. Всякий раз, когда в переулке внизу слышались шаги, он пугался, что это идет его брат напомнить ему об обещании побывать там снова — обещании, которого он не сдержал.

Он вернулся к бумагам Гая и прочитал еще. Его одолевало свирепое сомнение в себе и сожаление, что он тоже играет роль в доведении надежд больного юноши до почти болезненной веры в их свершение.

Дождь продолжался до конца дня и на протяжении ночи, так что Александр не смог подняться на крышу наблюдать звезды. Почти с отчаянием он продолжал разбираться в цифрах Гая, но совсем пал духом.

На следующий день, вернувшись после исполнения своих обязанностей в церкви, он узнал от Дэниэля, что кто-то приходил — не Джонатан, а рассыльный с пакетом для него. Он вскрыл пакет и увидел в нем письмо от Августы де Монпелье и кошелек, набитый монетами.

Он поднес письмо к свече. «Мой дорогой мосье Уилмот, — прочел он, — мы уповаем, что вы преуспеваете с цифрами Гая. Надеюсь, эти деньги окажутся для вас не совсем лишними. Если вам требуется больше, пожалуйста, снеситесь с доктором Ротье в его квартире на Игл-стрит. Гай верит, что его потерянная звезда должна вновь появиться, и очень скоро».

Александр открыл кошелек. Десять гиней! Несколько ошеломленный такой щедростью, он перечел письмо. «Они все еще хотят моей помощи, — сказал он себе. — Они все еще мне доверяют. Они мои друзья».

Вновь он заперся у себя в кабинете и продолжил работу над пометками Гая. Они были стремительными, беззаботными, блистательными, как его ум. Он записал нахождения, позиции и относительную яркость ближайших звезд с пылом одержимого.

На этот раз Александр обнаружил, что горячечная целеустремленность Гая заражает его, будто прилипчивый недуг. Еще остававшиеся сомнения и страх перед братом на время рассеялись. Он достал записи собственных наблюдений. Всего двух, недостаточных для того, чтобы он мог вывести даже предположительную орбиту. Но, получив в свое распоряжение еще и цифры Гая, он обрел новые возможности.

Он начал завершающие поиски Селены, и надежда озаряла его кроткое лицо.

XXXIV

Астрономы не менее прочих людей способны открыть, что золото способно блестеть не хуже звезд.

ФАННИ БЁРНИ. Письмо (1788)

Был последний день июня, и яркий солнечный свет прогнал затянувшиеся дожди. Джонатан не склонялся за служебным столом, как ему следовало бы, просеивая стопки бумаг в поисках заговоров и слухов о восстании. Вместо этого он снова искал на улицах Розу. Он опасался, что ее опять попытаются убить и на этот раз это им удастся.

Посетив шесть дней назад своего брата в Кларкенуэлле (и после своего ультиматума не получив от него никаких известий — еще одна неудача, которая требовала его неотложного внимания), он просиживал ночи при свечах, пытаясь восстановить дуврское письмо по своим отрывочным заметкам; а дни (едва представлялся случай покинуть кабинет) — в поисках Розы, с таким же маниакальным упорством, с каким прежде искал свою потерянную дочь. И в это утро перед полуднем он наконец увидел ее на углу Кинг-стрит в скудной тени заброшенной лачуги. В руках она крепко сжимала цветы на продажу. Что-то в ее бледном, почти прозрачном лице, в голубых, обведенных синевой глазах привело на память Элли. На миг он утратил способность говорить, двигаться.