Элизабет Редферн - Музыка сфер

• Название: Музыка сфер
• Автор: Элизабет Редферн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-050210-3

Лондон, 1795 год.

Таинственный убийца снова и снова выходит на охоту в темные переулки, где торгуют собой «падшие женщины» столицы.

Снова и снова находят на улицах тела рыжеволосых девушек… но кому есть, в сущности, дело до этих «погибших созданий»?

Но почему одной из жертв загадочного «охотника» оказалась не жалкая уличная девчонка, а роскошная актриса-куртизанка, дочь знатного эмигранта из революционной Франции?

Почему в кулачке другой зажаты французские золотые монеты?

Возможно, речь идет вовсе не об опасном безумце, а о хладнокровном, умном преступнике, играющем в тонкую политическую игру?

К расследованию подключаются секретные службы Империи. Поиски убийцы поручают Джонатану Эбси — одному из лучших агентов контрразведки…

---

Обессиленный, утратив всякую надежду, Джонатан вернулся за свой стол, но для того лишь, чтобы вскоре вошедший туда Поллок, отводя глаза, сказал ему, что его обязанности просматривать внутреннюю почту снимаются с него немедленно, и теперь он должен заниматься только рутинным просмотром циркуляров Министерства внутренних дел, газет и отчетов из колоний. Этот кабинет ему придется покинуть. Доступ к конфиденциальным материалам, присылаемым в Монтегю-Хаус, для него теперь закрыт.

Медленно Джонатан собрал свои вещи. Он поставил все на одну карту и проиграл. Но внутри его по-прежнему жег гнев. Где-то в этом круге французских астрономов прятался убийца. Убийца его дочери. И вопреки Кингу, вопреки Поллоку, вопреки всей мощи британского правительства Джонатан намеревался его отыскать.

XXXVIII

Отправляйтесь, сударь, и оповестите наших Принцев о первом успехе нашей экспедиции. Скажите им, что скоро у них будет армия из 80 000 человек, готовых умереть за них. Я не могу сообщить подробности, ибо у меня нет ни единой свободной минуты. С этих пор я на несколько дней ограничусь тем, что буду писать шпагой.

Письмо генерала Пюизе Калонну, бывшему французскому министру финансов, проживаюшему в изгнании в Уимблдоне (датировано 27 июня 1795, Киберонская бухта, получено в Лондоне 6 июля и переслано Питту)

Под вечер в тот же самый день Пьер Ротье стоял в мастерской Персиваля Оутса, изготовителя очков, в Таусенд-лейн. Персиваль был занят с покупателем, и Ротье молча ждал своей очереди, глядя сквозь частый переплет выходящего на улицу окна на одноконную повозку, застывшую в ярких солнечных лучах.

Она остановилась перед подводой с углем. Разъехаться в узком переулке они не могли, и оба возчика осыпали друг друга руганью, требуя освободить дорогу. Ротье наблюдал за ними невидящими глазами. Покупатель выбирал новый монокль, и Персиваль обслуживал его с обычной своей внимательной обходительностью. В конце концов покупка совершилась к взаимному удовольствию и покупателя, и продавца. Покупатель заплатил и покинул мастерскую. Колокольчик над дверью громко звякнул раз-другой и затих.

Персиваль сверкнул на Ротье глазами за стеклами очков в проволочной оправе.

— Мосье Ротье. Такой сюрприз! Вы, вероятно, пришли за линзами телескопа, которые оставили для проверки?

Ротье, дергаясь, подошел к нему.

— Я должен был увидеть вас…

Персиваль ухватился за край прилавка.

— Идиот! Я же предупредил, чтобы вы никогда сюда не приходили. Никогда! Неужели вы не понимаете, что за мной следят?

Ротье попятился.

— Мне необходимо поговорить с вами. Я только что узнал, что мое письмо не дошло…

— Насколько мне известно, — Персиваль запер дверь, затем быстро выглянул в окно, оглядывая улицу, — экспедиция преуспела. Что произошло, Ротье?

— Я НЕ ЗНАЮ… — Ротье, казалось, напрягал всю волю, чтобы овладеть собой. — Я не понимаю. Я сделал то, что от меня требовалось. Я добыл важнейшие сведения, я отослал их вовремя через нового, как я думал, надежного посредника… Это ведь вы свели меня с Александром Уилмотом. Не так ли?

— Я устроил так, чтобы он пришел к вам, — резко ответил Персиваль. — Но затем вы сами решали, использовать ли его, как вам требовалось. Вот так. И я еще раз спрашиваю: что произошло? Вы сказали Уилмоту про важность вашего письма? О необходимости поспешить? Об осторожности?

— Да! Он обещал отправить его немедленно, а потом заверил меня, что отправил его!

— Где это письмо сейчас? Оно было перехвачено? Кто-нибудь еще располагает возможностью расшифровать его?

— Не знаю, Господи спаси и помилуй, я не знаю.

Персиваль молча уставился на него. Наконец, он сказал:

— От вас нет никакого толку, Ротье, вы это понимаете? — Он медленно вернулся за прилавок.

Ротье прошептал:

— Мне просто нужно еще немного времени. И, может быть, помощи.

— И какой еще помощи можете вы ожидать? — Персиваль вновь повысил голос. — Что еще можем мы сделать? Вам сообщили имена тех французских шпионов, агентов Шовелена, чтобы вы предали их по приезде в Англию. Добрые граждане Республики, Ротье, были принесены в жертву, лишь бы вы вошли в доверие к здешнему правительству. Но что вы с тех пор сделали?

— Я регулярно посылал письма нормальными способами. — Голос Ротье все еще оставался хриплым от напряжения. — Но кто-то начал наводить справки на почтамте. И я испробовал другой способ, но мое письмо было перехвачено…

— Что в нем говорилось?

Ротье потер ладонью наморщенный лоб.

— Разумеется, оно было зашифровано. О просьбе Пюизе об английском оружии и деньгах в поддержку высадки роялистов на западе Франции.

Персиваль пренебрежительно махнул рукой.

— Ну, не беда, даже если его расшифровали. Южные порты полнились такими слухами с начала мая из-за тамошних передвижений войск. Но, по вашим словам, вы послали другое сообщение, более важное, через Уилмота, и оно, очевидно, не дошло. Что было в нем?

— Предупреждение Парижу о высадке Пюизе. Место высадки, примерная дата, численность, оружие, корабли… Я дал его Уилмоту пятнадцатого июня. Господи, оно должно было достигнуть Парижа вовремя…

— В таком случае, — оборвал его Персиваль, — мы не слышали бы сегодня похвальбы об успехах роялистов. Как вы получили эти сведения?

— Косвенно, через Прижана…

— Одного из подручных Пюизе?

— Да-да… Меня связал с ним кто-то в Министерстве внутренних дел, клерк-шотландец, который стал надежным посредником после дела с шовеленовскими шпионами. Он считает, что мне можно доверять. Попросил меня навестить Прижана, проверить, всё ли еще он предан делу роялистов, и я сумел внушить Прижану полное доверие. Он рассказал мне все, что я хотел узнать.

— Но ваше известие не дошло.

— Да, — снова прошептал Ротье.

— Помогать вам я больше не могу, — коротко сказал Персиваль. — Два месяца назад я предупредил вас, чтобы вы больше сюда не приходили. Вы подвергаете опасности нас обоих. Ну а золото, которое я вам послал? Вы его получили?

— Да. Но мне необходимо еще…

— Больше для вас ничего нет. Фрерон сообщил мне незадолго до того, как связь оборвалась, что дальнейшие выплаты прекращаются, пока он не получит результаты. А теперь все мои связи с Парижем оборвались. Ни писем больше, ни золота.

Руки Ротье на прилавке сжались в кулаки.

— Персиваль, — сказал он, — умоляю! У вас должен быть какой-то способ связаться с ними. Вы должны сообщить Фрерону, и Тальену, и прочим, что я делаю все возможное. Вас они послушают. Мне необходимы деньги — платить осведомителям. Денег, которые вы дали мне прежде, надолго не хватит.

— Гражданин Фрерон, без сомнения, укажет, что люди, которым вы платите, мало что делают для Республики. А судя по тому, что я слышал, почти все ваши деньги уходят на поддержание Монпелье в роскоши. Августе и ее братцу надо научиться жить скромнее. Они привлекут внимание к себе, проживая в этом особняке в Кенсингтон-Гор. Я не могу снабдить вас еще золотом. Его у меня нет.

Кто-то дергал дверь мастерской. Они услышали, как заскрипела ручка.

— Уходите, — скомандовал Персиваль. — И больше сюда не приходите.

Он направился к двери с ключом в руке. Ротье взял шляпу и отошел от прилавка в ту секунду, когда Персиваль распахнул дверь и впустил нового посетителя, который, войдя, замигал, оказавшись в относительном сумраке мастерской.

Персиваль коротко кивнул Ротье, продолжая держать дверь открытой.

— Всего хорошего, доктор, — сказал он. — Я тотчас сообщу вам, когда заказанные вами очки будут готовы.

Ротье неверной походкой вышел на улицу, на мгновение ослепленный лучами солнца, клонящегося к закату, и направился к своей лошади, которую за монетку стерег маленький оборвыш. Он взял удила, но остался стоять, словно утратив способность двигаться. Его знобило под жаркими солнечными лучами.

Прошлым летом, в последние дни Террора, когда в Лондон ежедневно приходили вести о смертях многих из тех, кто ввергал его родину во все большие ужасы кровопролитий — Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона, Энрио, — Ротье отчаянно надеялся услышать, что среди казненных был и Фрерон. Но Фрерон уцелел вместе с Тальеном и Баррасом, чтобы заполучить еще более влиятельный пост в правительстве. Их троих прозвали шакалами Республики, питающимися объедками людей, куда более великих в сравнении с ними. Хотя в Париже никто не осмелился бы даже прошептать это прозвище.

С Луи Фрероном, радикальным журналистом, который сумел оказаться среди членов Конвента, внушавших наибольший страх, Ротье познакомился, когда работал в Hôtel-Dieu, давным-давно, еще до падения Бастилии. Фрерон, пылавший идеализмом, писал для своей газеты «L’orateur du peuple»[24] о парижских больницах и ужасном положении бедняков. Ротье, преданный своему призванию, гуманный, доверчивый, восхищался деятельностью Фрерона и считал влиятельного политика своим другом. А потому, когда Августу обвинили в измене, к кому еще мог обратиться Ротье за помощью, как не к своему другу и товарищу Фрерону?