Юлия Белова - Этот прекрасный свободный мир...

• Название: Этот прекрасный свободный мир...
• Автор: Юлия Белова
• Жанр: Ужасы и Мистика

Роман-антиутопия о том, как воспользовавшись гениальным открытием,  США обрели новое пространство, где начали строить неорабовладельческое общество. И хотя автор утверждает, что данная история является авторским вымыслом и всякие совпадения с фактами и реальными людьми являются случайными, похоже у американцев всё получилось. В центре повествования судьба юноши ставшего рабом или, как "политкорректно" их именуют, "питомцем", сменившего нескольких хозяев и похоже вполне принявшего свою судьбу. Иллюстрации подобраны автором.

---

   Президент США и старший сенатор от штата Массачусетс удобно расположились в креслах и президент, наконец, произнес:

   -- Боюсь, Тед, через девять лет, когда этот мальчик достигнет минимального предусмотренного Конституцией возраста, демократы вашего штата столкнутся с большой проблемой.

   Старший сенатор пожал плечами:

   --А вы поверили в его слова? -- скептически поинтересовался он. -- Бросьте, Билл, политика последнее, что его интересует. Хотя представляю, с какими заголовками выйдут завтрашние газеты: "Президент Кеннеди пожимает руку школьнику Клинтону. Президент Клинтон пожимает руку школьнику Шеннону. Преемственность кресла и идей". И две фотографии -- та, старая, и нынешняя. Да, он им понравится, это бесспорно... Бедняга...

   -- Почему "бедняга"?

   -- Потому что ему это не нужно, -- отрезал старый сенатор.

   -- Вы его знаете? -- против воли президента все больше одолевало любопытство.

   -- Это моя работа -- знать избирателей, даже если они никогда не будут за меня голосовать, -- усмехнулся законодатель. -- Особенно, если они обещают стать выдающимися гражданами штата. Так вот, Роберт Шеннон воспитывается дедом, который, между прочим, является одним из старейших жителей Массачусетса. Шеннон круглый отличник, прекрасный спортсмен, входит в дискуссионную команду Милтона. Все это выглядит очень хорошо, Билл, если бы не одно обстоятельство -- этот мальчик всегда говорит именно то, что от него ждут, а что он думает на самом деле -- неизвестно. Да-да, -- совершенно правильно прочел сомнение в глазах президента сенатор, -- после стольких десятилетий в политике подобные вещи ощущаешь кожей. Впрочем, кроме ощущений у меня есть кое-что еще. Я знаю, почему Шеннон попал в военную школу.

   -- Ну и?..

   -- Дед отправил его туда, чтобы избавить от вредного пристрастия к занятиям живописью.

   Несколько минут президент остолбенело смотрел на собеседника, потом кивнул:

   -- Ну да, конечно... Как я мог забыть, что вы питаете слабость к художникам!

   -- Естественно, -- не стал отрицать сенатор, но в его тоне проскользнул холодок.

   -- Не понимаю... -- после краткой паузы продолжил хозяин Белого дома. -- Вам живопись не мешает заниматься политикой, почему же вы думаете, что он...

   -- Да потому, -- подался вперед сенатор, -- что я увлекся живописью только в тридцать два года -- на больничной койке, а он с этим родился. Согласитесь, это не одно и то же. Нет, мальчик все продумал, кроме одного -- потому что если он и дальше будет отнекиваться от своего призвания, то через девять лет республиканцы просто выкрутят ему руки, заставляя баллотироваться в Конгресс. Ради него надеюсь, что он найдет альтернативу этому шагу.

   -- Но, может быть, ему и правда суждено стать президентом.

   -- Не в этом мире, -- покачал головой сенатор.

   Опыт четырех десятилетий общения с прессой не обманул ветерана Сената, и утренние газеты на целую неделю сделали Роберта знаменитостью. Старый Джон Томпсон сиял, гордясь внуком, и повесил газету с фотографией Роберта над своим столом, а потом встретил его с такой помпой, словно юноша положил на лопатки всех демократов за раз. Успокоенный радостью деда, Роберт слегка расслабился, и вот тут его поджидал сюрприз.

   -- Ты не хочешь порисовать, мой мальчик? -- вопросил дед внука, когда Роберт закончил свое повествование о встрече с президентом.

   -- Сэр? -- вопросительно переспросил юноша, настороженно глядя на деда.

   -- У тебя способности, мой мальчик, и было бы грехом ими не пользоваться, -- заметил старик. -- Вот, к примеру, этот рисунок, -- на стол перед Робертом лег набросок родного особняка. -- По-моему, прекрасно! Или вот здесь... -- второй рисунок... и третий. -- У тебя есть чувство формы.

   "Шах и мат", -- сокрушенно думал Роберт, разглядывая собственные творения. В военной школе он не попадался.

   -- Я говорил с нужными людьми, -- сообщил дед, -- и показывал им твои работы. Все единодушно признали, что ты талантлив. Конечно, я бы предпочел, чтобы ты пошел по моим стопам, но, возможно, ты достигнешь славы в другой области. Архитектура, Роберт, вот твое призвание. Именно в архитектуре ты сможешь найти применение своим талантам, а все эти безумные цвета -- просто чепуха! Я обсудил со специалистами твое дальнейшее образование и вот что они посоветовали... -- Джон Томпсон вытащил из папки какой-то листок и протянул внуку. -- Посмотри. Думаю, ты сможешь начать занятия уже со следующего ученого года.

   Роберт изучил тщательно составленный план и подумал, что идея деда начинает ему нравиться. Наконец, он мог перестать врать. И все же краски оставались для него недосягаемой мечтой... но хоть что-то... пока...

   В начале следующего учебного года в Академии Роберт Шеннон записался на курс архитектуры, который вел архитектор и фотограф Брайан Чени. К удивлению юноши, занятия захватили его целиком, игра с формами завораживала, а современные технологии предоставляли для этого все новые и новые возможности. К обучению в высшей школе дизайна Гарвардского университета Роберт подошел уже вполне подготовленным и сведущим человеком. Проектирование, дизайн, инженерное дело, строительные технологии -- Роберт не замечал проносящихся в учебе лет. К потрясению молодого человека получение им диплома стало последней радостью Джона Томпсона. Через неделю после выпуска Роберта старик слег, словно лишь желание дать внуку образование держало его на земле, а теперь, когда задача была выполнена, сил на жизнь не осталось.

   -- Поклянись, мой мальчик... быть верным... стране... звездам и полосам... и орлу... -- через силу шептал старый Томпсон. -- Отдать жизнь... стране... если понадобится...

   Роберт готов был поклясться в чем угодно, лишь бы только дед не уходил.

   -- Клянись... мой мальчик...

   -- Клянусь, -- прошептал Роберт.

   Все было кончено. Он остался один.

   По истечении недели после похорон Джона Томпсона молодой Шеннон узнал, до чего был богат. Благодаря предусмотрительности деда Роберт мог не работать никогда и даже не заботиться о состоянии своих финансов. "Дед был гением", -- твердил молодой человек, а затем погрузился в пучину наслаждений, как будто желал утопить в них все мысли и чувства. Через четыре месяца развлечений Роберт проснулся в постели с какой-то старлеткой, чье имя накануне поленился узнать, критически посмотрел на спящую красотку и спросил себя, а на кой черт ему все это нужно. И дело было даже не в деде -- хотя при мысли о том, что сказал бы ему Джон Томпсон, Роберту делалось неуютно -- дело заключалось в том, что Роберту стало скучно. Пора было браться за ум, и молодой человек постарался пройти еще один курс архитектуры, на этот раз в Йельском университете, стал брать частные уроки живописи, а потом принял участие в архитектурном конкурсе и к своему удивлению победил.

   Известие, что в архитектурном конкурсе победил какой-то новичок, произвело на общественность впечатление, сравнимое со взрывом бомбы. Возможно, слава Роберта не была бы столь оглушительной и распространялась бы лишь на круг коллег молодого человека, если бы прежде его имя не мелькало в разделе светской хроники. Открытие, что молодой плейбой оказался талантливым архитектором, враз сделало Роберта популярным и очень модным. Заказы сыпались со всех сторон, так что начинающий архитектор мог выбирать, быть требовательным и гордым. А потом был телефонный звонок, приглашение и чудесный день, из тех, что запоминаются на всю жизнь. Два художника -- старый и молодой, политик и архитектор, демократ и республиканец -- с наслаждением обсуждали вопросы цвета и формы, соглашались и спорили друг с другом...

   -- Как вы себя чувствуете? -- с беспокойством спросил Роберт, заметив, как тяжело сенатор опирается на трость.

   -- Прекрасно, -- беззаботно ответил старый политик. -- Все когда-нибудь подходит к концу, но не это главное. Главное, что после нас остается. Я рад, Роберт, что вы все же нашли свой путь. В самые худшие моменты жизни живопись давала мне возможность держаться и идти вперед. Для вас же живопись может оказаться гораздо большим. Поймать солнечный луч... мимолетную улыбку -- разве это не здорово?

   А еще через полтора месяца сенатор ушел вслед за дедом, и Роберт сидел на полу и лихорадочно по памяти рисовал. А еще он засел за проект, который никому не собирался показывать, но который не давал ему покоя, требовал всех сил и чувств. Мемориал сенатора в Бостоне -- дань уважения и благодарности, понимания и утраты. Роберт смотрел на завершенный проект и думал, что на сегодняшний день это его лучшая работа.

   Жизнь продолжалась, заказы не переводились и вскоре молодой человек стоял во главе небольшой проектной фирмы "Стар-Арт". У него был особняк в Бостоне, квартиры в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, вилла в Палм-Бич, ранчо в Техасе, а также яхта и самолет. А потом в его жизни появилась Пат.