Алексей Качалов - Ампутация Души

• Название: Ампутация Души
• Автор: Алексей Качалов
• Жанр: Современная проза

Через месяц после публикации романа в СИ мне пришло странное письмо: «Каким-то невероятным образом Вы угадали суть. Но все гораздо сложнее, чем в Вашем романе. Вряд ли кто-то воспримет всерьез все, что Вы говорите о целенаправленной ампутации души. А потому нам эта книга не опасна Живите себе спокойно, но только не пытайтесь узнать, как обстоят дела на самом деле. Аббат». Хотелось бы верить, что это письмо — всего лишь шутка, но…

Можно ли жить в современном мире согласно вере? Деснин уверен, что да. В этом его убедил старец Никодим, случайная встреча с которым перевернула всю жизнь раскаявшегося преступника.

Однако жизнь подбрасывает одно испытание за другим. Самое жестокое из них — смерть святого старца от руки неизвестного святотатца. Кому и зачем понадобилось сжигать в собственном доме известного священника — это и предстоит выяснить Деснину.

Ему придется противостоять и преступной секте во главе со всесильным Аббатом, и загадочному Гроссмейстеру сатанинского ордена и даже самому дьяволу.

Но главная борьба — та, что внутри себя. Сможет ли Деснин пройти через все испытания и остаться верным заповедям старца, или трагическое противостояние с действительностью закончится крахом?

Возможна ли в современном мире истинная вера? Насколько совместима она с врожденным чувством справедливости? Можно ли жить в любви к ближнему, или же такая жизнь всегда сделка с совестью? Главный герой, обретший веру в изоляции, пытается противостоять жестокому миру, кто победит в этом противостоянии?

А может, миру уже давно не нужны ни вера, ни любовь, ни совесть, ни справедливость и единственной истинной ценностью и мерилом всего теперь служат деньги? И даже Бог с дьяволом теперь вне игры? Неужели всеобщая ампутация души уже состоялась, а мы этого не заметили? А может, и Конец Света уже произошел, и все мы живем лишь по инерции? Эти вопросы стоят в центре повествования, и каждый герой имеет на них свой ответ. Так кто из них прав? Решайте сами.

---

Деснин даже не шелохнулся.

— И кому это только старик помешал, а? У кого рука поднялась, кто вообще смог такое. Явно нелюдь, едрень фень, — начал причитать Скипидарыч, но Деснин уже не слушал его. Дыра. Она медленно чем-то заполнялась, и это «что-то» вытесняло пустоту. «Что это? Что? — не мог понять Деснин. «Месть» — вдруг блеснуло в его сознании. В голове словно откуда-то издалека послышался странный рев. Он все приближался и нарастал. Наконец, достигнув наивысшей силы, рев резко смолкнул. И не было больше никаких сомнений. Все вдруг встало на свои места, улеглось.

— Кто?! — скрипнул Деснин зубами, сверля Скипидарыча глазами. — Кто его…

— Идем, идем, — потянул Скипидарыч Деснина за рукав, словно только и ждал вопроса. — Ты ходить-то можешь? Щас тебе кое-что покажу.

На этот раз Деснину удалось встать на ноги. И хоть перед глазами по-прежнему все плыло, он направился вслед за Скипидарычем.

Глава VI Улики

Едва вышли на крыльцо, Деснин застыл в изумлении — кругом были могилы.

— Это что — кладбище?

— Ну да, погост, он самый. Мы вчера затемно пришли, вот ты и не видел, — невозмутимо отвечал Скипидарыч. — Меня ж только Никодим за дьячка держал, а Пафнутий, едрень фень, разжаловал. Нет, говорит, у тебя корочек. Теперь я только пономарь, да так, на побегушках. Вот еще кладбище охраняю — вон оно, как на дрожжах растет. Раньше еще церковь охранял, но он у меня, змей, ключ отобрал, сигнализацию провел. А чего там охранять-то? Новоделы одни, а лампады, подсвечники, оклады и посуду Пафнутий на посеребряное заменил.

Деснин представил, как Скипидарыч остается ночью среди могильных крестов. Стало как-то не по себе.

— Живя на кладбище, хошь не хошь философом станешь, — словно читал его мысли Скипидарыч, — обстановка располагает. Вот он, монстр, пожирающий человеков. Помнишь, лозунг был к двухтысячному году обеспечить всех отдельным жильем? Вот — претворяют в жизнь, едрень фень! Многие уже получили прописку. Кладбищенскую. Каждому отдельную благоустроенную могилу — два на два метра, прально, Бобик, — потрепал Скипидарыч по голове вылезшего из будки подслеповатого от старости цепного пса. — Ну, идем, Коля.

— Да, я тут многих знал, — тыкал пальцем Скипидарыч в надгробия, мимо которых вел Деснина. — Вон тот потравился, а этого зарезали. Того забили до смерти. Этот удавился. Тот просто допился. Ту вон муж топором порубал, этого собутыльник зарезал. Эту пьяный тракторист переехал. Этот сам себе глотку косой перерезал. А, чего говорить — вся страна один большой погост. Кладбища растут с такой скоростью, как когда-то города. Кое-где кладбищенское «население» уже городское превышает. Вот они, жертвы демократии — все здесь, едрень фень!

Тем временем путники вышли на единственную деревенскую улицу. «Па-ап-берегись!» — раздалось где-то сбоку, и на дорогу, ломая кусты, выкатило бревно. Из-за помятых зарослей выглядывала изба без крыши. На ее срубе вовсю кипела работа: пятеро местных мужиков раскатывали на бревна совсем еще нестарый дом. На подмогу к ним спешил шестой.

— Здоров, Скипидарыч, — дернул он за руку спутника Деснина. — Дай папироску, у тебя трусы в полоску.

Скипидарыч протянул ему «Приму» и, кивнув на дом, вздохнул:

— Все курочите…

— А, все равно лет через пять тут вообще никого не останется. Не будет Васильково, — пробормотал мужик, прикуривая. — А кому до нас какое дело? Не нужны мы, видать, России совсем. Вот вымрем завтра все в одночасье — никто и не заметит.

— Да, у нас человек вообще не нужен. Такая государственная ненужность, — говорил Скипидарыч, продолжая путь. — Раньше государство хоть как-то заботилось о людях, а при демократии — живи как хочешь, дела никому нет, едрень фень. Вот и вымираем. А как хозяин помрет — век избы недолог: вон на бревна раскатают, или на кирпичи разберут. Так всю деревню и раскурочат. Благо, что город рядом — туда многие прут. А ведь в других деревнях едва треть дворов осталась, да и там живут одни старики, детей почти нет. Работы тоже нет, пьянство одно да безнадега.

Посреди одного огорода торчала огромных размеров телетарелка.

— А коттедж где? — вяло удивился Деснин.

— А вона, — указал Скипидарыч на покосившуюся избу.

— Это этот сарай?

— А чего поделаешь? Димка совсем на ящике помешался. Вот тарелку купил, смотрит целые сутки, а дом поправить некогда. Еще бы — полтыщи каналов.

— И куда ему столько?

— Ха, еще не хватает — с женой ругаются: та на сериалы всякие подсела. Вон — весь огород запустила. А другим и одного канала хватает: ровно в семь все к экранам примыкают, точно свиньи к корытам с помоями. Сериалы там, да прочая дрянь, тьфу! Кто бухает, а кто в ящик пялится, так и живем, едрень фень.

Уже на околице деревни к спутникам подбежала девчушка лет девяти с лукошком, полным ароматной лесной земляники:

— Дядь, купи ягодку, — дернула она за рукав Деснина.

— Да куда мне столько-то?

— Вишь, тебя сразу приметили — городской, — вмешался Скипидарыч, — Возьми, Коль, возьми ягоду. Дешево совсем. Они ж ведь, детишки-то, так себе на одежонку какую зарабатывают — холодно зимою-то. Все лето вместо каникул так и рыщут по лесу с утра до ночи, то ягодки, то грибочки. На родителей-то надежды нет.

Деснин полез в карман и протянул девчушке смятую купюру.

— Ты денежку-то спрячь, а то папка с мамкой найдут — пропьют, — посоветовал ягоднице Скипидарыч.

— Знаю, — делово ответила та. — А куда ж пересыпать-то?

Деснин подцепил из лукошка пригоршню ягод.

— Остальное себе оставь.

— Во, правильно, — одобрил Скипидарыч. — Тут знаешь, перекупщики городские что удумали: деньгами-то не расплачиваются ни за ягоды, ни за мясо — денатурат привозят, да еще с «Машенькой», знаешь, средство для травли тараканов такое, чтобы с ног совсем валило. Конкуренция нашим самогонщикам, но они все одно пашут круглосуточно. Вон, через избу точка, куда ни плюнь. Раньше б посадили всех, а теперь можно. Демократия, едрень фень, свобода предпринимательства! Но идем, идем.

— Слышь, Скипидарыч, ты меня куда тащишь-то? — поинтересовался Деснин, когда спутники вышли за пределы деревни.

— Идем, идем. Сам все увидишь.

Чем дальше они отдалялись от деревни, тем больше окружающий ландшафт терял признаки человеческого вмешательства, от чего становился угрюмей и мрачней. Путники шли по давно непаханому полю, невдалеке виднелись полуразрушенные остовы двух бывших ферм. Над разборкой одной из них трудились трое парней, вооруженные ломами и кувалдой.

— И здесь все курочат, — бросил Деснин.

— А на пропой, — тут же отозвался Скипидарыч. — Пьют поголовно, целыми семьями. Те, кто не гонят самогон сами, сначала воровали на бухло в совхозе, а теперь, когда он совсем сдох, фермы и прочие сооружения на кирпичи разбирают и меняют их на спирт у городских перекупщиков, едрень фень. Эти дельцы быстро объяснили, что проще разобрать трактор на металлолом или ферму на кирпичи и сдать все им это за бутылку, чем горбатиться с весны до осени. Вот и вкалывают мужички. Фермы — это еще ерунда. Вон по стране заводы целые курочат. Вот это да, приватизация, едрень фень. А, — махнул он рукой, — ломать — не строить. Все рухнуло. А ведь раньше при каждой деревне держали большую ферму — без работы никто не сидел. Построили клуб, школу, медпункт, магазины… Чего теперь поминать-то… Тут у нас, помню, случай был. Даже в газете писали. Когда вырезали всех коров — просто кормить было нечем — на все хозяйство остался только один очень дорогой бык-производитель. Его забивать не решились. Однако вскоре у бедного быка от бездеятельности, недокорма и обезвоживания ссохлось все «хозяйство». Только тогда, видя, что животина и так на грани издыхания, закололи и его. Так было покончено с животноводством, едрень фень… Ну вот и пришли.

Путники остановились у груды металлолома из ржавых кабин комбайнов, сеялок, теребилок и прочих агрегатов, сваленной перед полуразрушенным ангаром.

— Идем, — вступил Скипидарыч на бетонный пол ангара. — Видишь след от протекторов?

— Где? — Деснин, вошедший за Скипидарычем в ангар, не мог ничего рассмотреть.

— Ну вот же, раньше он четче был. Откуда он идет? От того костра на краю ангара. Там обычно пацаны изоляцию с кабеля жгут.

— Зачем? — снова не понял Деснин.

— Так принимают только чистый алюминий. Все вилки, ложки да кастрюли уже посдавали — теперь вот провода режут. Подожгут — и капают изоляцией в одно место. Целую лужу уже накапали — она даже застывать не успевает. Если он в нее въехал, значит не знал. Да и потом, местные-то сюда и на танке не поедут. Знают, что сами все торцы уже на кирпич разобрали — непонятно как крыша держится.

— Да погоди ты. Кто «он»?

— Как кто? Киллер, едрень фень. Не ехать же ему на машине прямо в деревню — вот он ее здесь и оставил. Вот прям здесь, — Скипидарыч присел на корточки у едва различимых следов. — Глянь, чьи протекторы?