Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Москва

• Название: Эпоха мёртвых. Москва
• Автор: Андрей Круз
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0457-5

Старый мир умер, на смену ему пришёл другой, злой, жестокий и мёртвый. Всё, что скрывалось раньше в людях, стало явным. Зло проявило себя полной мерой, никого больше не стесняясь и ни от кого не прячась, равно как и добро. Циничность и практичность, бескорыстие и взаимопомощь, доброта и жестокость меняют лицо нового мира так быстро, что выжившие не успевают приспосабливаться, удивляясь, неужели вокруг те же люди, которые окружали их совсем недавно, до прихода Смерти.

---

Она с серьёзным видом кивнула. Ну что же, я молодец, и конфетный кризис разрулил. Прирождённый политик, Бриан, который голова.

Александр Бурко 30 марта, пятница, день

— Александр Владимирович! Вы зачем так поступаете? Как вы смеете?

Седоватый, упитанный мужчина лет пятидесяти, с красным от злости лицом, в рубашке без галстука и ботинках без шнурков, стоял по ту сторону решётчатой двери, отделявшей его от собеседника. Решётка была совсем новая, покрашенная белой краской, но от этого не ставшая более привлекательной — всё же она отделяла тесную бетонную коробку тюремной камеры, в которой стены даже и не красил никто, давая возможность рассмотреть плотно пригнанные фундаментные блоки с цементными швами между ними, от столь же мрачного коридора. Откидная деревянная полка без матраса, металлический унитаз и раковина в углу. С каждым словом мужчина постукивал мясистой ладонью по толстым вертикальным стальным прутьям, отчего те тихо гудели.

В конце коридора стоял стол, за которым, читая книгу, разложенную под настольной лампой, сидел охранник в чёрной форме, какую теперь носили подчинённые Пасечника. На поясе дубинка, электрошокер, баллончик с экстрактом красного перца. Без оружия, естественно. Стук по двери привлёк его внимание, он поднял голову, но, убедившись, что ничего внештатного не происходит, снова уткнулся в книгу.

— А что вас так удивляет, Пётр Витальевич? — вежливо спросил Бурко, улыбнувшись арестанту. — Чего вы ожидали, приехав сюда за убежищем?

Бурко стоял напротив решётчатой двери, прислонившись к холодной бетонной стене и сложив руки на груди. Он откровенно забавлялся происходящим, и это явно злило человека в камере, который видел насмешку.

— Я ожидал человеческого обращения, прежде всего! И уважения! — выкрикнул человек за решёткой. — В конце концов, я ваш партнёр!

— Вот только о партнёрстве не надо! — даже засмеялся Бурко, в притворно-защитном жесте подняв ладони перед собой. — Как вы стали моим, с позволения сказать, партнёром, это вообще печальная история. Для меня печальная, для вас, скорее всего, радостная. Странно другое… А почему вы решили искать спасения здесь?

Вопрос явно озадачил того, кого называли Петром Витальевичем. Судя по всему, он до сих пор не дал себе труда задуматься об этом, хоть и просидел в камере со вчерашнего дня. Пётр Витальевич принадлежал к тому типу государственных людей, которые считали всё в стране своей собственностью. Когда он вдруг «входил в долю» в какую-нибудь компанию, он искренне полагал, что так и надо. Иначе для чего тогда все эти компании нужны и для чего тогда он занимает своё кресло в своём кабинете? И сейчас элементарный вопрос Бурко поставил его в тупик. На красном широком лице отразилась напряжённая работа мысли, затем мысль явно зашла в тупик и в результате вылилась в очередную вспышку праведного гнева.

— Да как вы вообще смеете? — крикнул Братский.

Короткое эхо быстро стихло в коридоре, а сам узник даже попытался потрясти толстые стальные прутья решётки.

— М-м-м… это всё, что вы имеете сказать? — даже удивился Бурко. — Вы действительно искренне полагали, что приедете сюда и сможете, как и раньше, требовать, чего угодно? И все вокруг снова забегают, засуетятся, чайку принесут? Серьёзно? Вы и вправду так думали?

Пётр Витальевич ничего не ответил, но запыхтел громче. Судя по всему, именно так он и думал. Бурко даже задумался, не хватит ли Петра Витальевича кондрашка от возмущения. Не то чтобы он о нём беспокоился, но у него были определённые планы на узника.

— Где моя жена и мои сотрудники? — спросил Пётр Витальевич, чуть сбавив тон.

— Жена… Жена в соседнем, женском отделении. Устроена немного лучше, чем вы. Сотрудники тоже неподалёку, в общей камере, вон за той дверью.

Бурко показал рукой на металлическую и звукоизолированную дверь в конце короткого коридора. Пётр Витальевич сидел в отдельном отсеке для особо важных лиц, чьи контакты с остальными арестантами, буде такие появятся, были бы нежелательными. Прямо из этого коридора была дверь в ещё одно помещение, на обзаведении которым настоял Пасечник. В нём не было ничего, кроме свисающих с потолка наручников и длинного металлического стола с кандалами для рук и ног. Впрочем, Петру Витальевичу посещение этой комнаты не грозило, потому как никакой ценной информации он не скрывал, да и не имел таковой. Бурко скорее развлекался.

— И всё же, Пётр Витальевич, вы не ответили на мой вопрос. Почему вы решили искать спасения здесь?

— Потому что полагал вас человеком чести! — вдруг выкрикнул Пётр Валерьевич. — Что если вы дали слово вести себя порядочно по отношению к партнёру, то так и будет впредь!

Эта гневная филиппика явно озадачила Бурко. Он даже не сразу нашёлся что сказать.

— Ну, Пётр Витальевич… встречал я дураков, но таких самодовольных, как вы — никогда в жизни. — Бурко даже сделал глубокий вдох и помотал головой, как будто отгоняя видение. — Вы вымогательством отторгли долю в компании, палец о палец не ударили, чтобы предприятию хоть чем-нибудь помочь, тянули из меня деньги, причём подставляя меня же под обвинение в финансовых преступлениях, потому что я ещё и вынужден был перегонять их туда, куда гонять нельзя, и теперь, когда у вас даже не хватило ума вовремя позаботиться о самом себе, вы приезжаете сюда и требуете почёта и уважения? Нет, это даже не лечится…

На лице Петра Витальевича застыло выражение, как будто он и вправду пытается понять собеседника, но не может постичь его логику. Он искренне не мог понять, в чём же проблема.

Дверь в коридор открылась, вошёл Пасечник.

— Здравствуйте, Пётр Витальевич! Как сидится? — вполне дружелюбно поприветствовал он арестанта.

— Как вы смеете, Пасечник? — снова взъярился пленный и снова стукнул толстой ладонью по прутьям решётки.

— Ой, осторожно, ладошку зашибёте! — со слегка глумливой улыбкой предостерёг Пасечник.

Пётр Витальевич Братский в прошлом был главной и единственной неудачей Пасечника как начальника службы безопасности, отвечающего за сохранность и безопасность активов компании. Когда на горизонте чёрной тучей появился Пётр Витальевич, чиновник олимпийского масштаба, из когорты «непотопляемых», тех, которых переводят с места на место за неумеренную вороватость, но при этом каждое следующее место оказывается выше и «хлебней» предыдущего, Пасечник попытался отбить наезд. Но не сумел. Пётр Витальевич проехал по нему, как дорожный каток по пустому молочному пакету. Пётр Витальевич мог так ездить по кому угодно в стране, и затем он с той же грацией прокатился по Александру Бурко, к вящему унижению Пасечника.

— Александр Васильевич, с охраной побеседовали? — обратился к нему Бурко.

— Поговорил. Нормальные ребята, этого… — он указал пальцем на Братского, — они терпеть не могут. Двоим есть о ком позаботиться, ещё один хочет остаться.

— Что решили?

— А что тут решать? — пожал плечами безопасник. — Пусть уезжают все трое, оставлять никого не будем. К ним у нас претензий нет, но и рисковать не хочется, мало ли как обернётся?

Братский замер, приоткрыв рот и тяжело дыша. Он вдруг понял, что сейчас всерьёз решается его судьба.

— Что с женой будем делать? — спросил Бурко.

— С супругой… семьи грех разлучать, верно? — снова хищно улыбнулся Пасечник.

Супруга Петра Витальевича, Елена Алексеевна Братская, была знаменита не меньше своего мужа. Крупная вульгарная и алчная тётка, любительница гигантских бриллиантов и вычурных платьев, с причёской того типа, что в народе называют «вшивый домик», являлась настоящим вдохновителем вымогательских рейдов Братского, а заодно и главным потребителем добываемых в этих налётах материальных благ. Она же выступала в роли «удачливой бизнес-леди», которая якобы и зарабатывала на образ жизни этого семейства.

— Думаю, что вы правы, — кивнул Бурко. — Штрафная бригада?

— Именно. Штрафников у нас пока нет, и вроде бы даже не предвидится, надо же и начинать когда-то? Вот их и пристроим. Как раз женская и мужская бригады создадутся, численностью в один человек каждая.

Пётр Витальевич издал протяжный хрипящий звук. Он понял всё, но был возмущён настолько, что сказать хотя бы одно слово не мог. Всё сказал за него Бурко, обернувшись к Братскому перед тем, как покинуть его:

— Придётся работать, Пётр Витальевич. Выгребные ямы убирать и всё такое. — Помолчал, затем добавил: — Старайтесь, не то я вас пристрелю. Лично.

Сергей Крамцов 30 марта, пятница, вечер

Сколько ещё придётся здесь сидеть? Это была главная мысль, которая крутилась у меня в голове, когда я шёл в сторону учебного корпуса, стоящего рядом со штабом учебного центра «Пламя». Не то чтобы я рвался покинуть безопасность большой воинской части и рвался как можно быстрее ехать в неизвестность, скорее даже наоборот. Здесь нас охраняют, здесь нам хорошо, насколько может быть хорошо при таких обстоятельствах, но рупь за сто — сейчас мало кому лучше нас. И сыты, и одеты, и вооружены. Пусть простенькая офицерская гостиница далеко не хоромы, система коридорная с санузлами в конце и всё такое, но то, что они сейчас одни из самых безопасных — это наверняка.