Самия Шарифф - Паранджа страха

• Название: Паранджа страха
• Автор: Самия Шарифф
• Издательство: Книжный клуб семейного досуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Самия — третий ребенок в семье исповедующих ислам алжирцев, для которых рождение девочки — наказание, ниспосланное Аллахом! В шестнадцать лет ее насильно выдают замуж за религиозного фанатика. Ради своих детей, и прежде всего двух дочерей, Самия совершает невозможное: она бежит из Алжира — из мира, в котором женщина лишена всех прав, даже таких простых, как право любить и жить в мире.

---

— Пятница, тринадцатое, — повторяла Нора. — Это принесет нам несчастье, мама!

— Ничего с нами не случится, моя хорошая. Мы возвращаемся на землю наших предков, и я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Ты сможешь посещать респектабельную школу и жить той жизнью, о которой мечтала.

Я давала ей красивые обещания, не будучи уверена в их исполнении. Я была уверена лишь в одном — любой ценой я буду защищать свободу моих девочек.

Чтобы избежать лишних упреков, я как добропорядочная мусульманка на оставшиеся собственные деньги купила роскошное авто на имя мужа, которое он тут же назвал машиной своей мечты. Плавание длилось сутки.

Мы приближались, и от этого становилось страшнее. Дочерям я представляла картинку прекрасной жизни, но…

Я наблюдала, как они играли на палубе, когда со мной заговорила молодая женщина.

— Здравствуйте, меня зовут Амира, я еду в Алжир в отпуск. Кажется, что страна охвачена огнем и залита кровью. Стоимость жизни возросла вдвое. Да пребудет Господь с нашими братьями и сестрами! Надо быть очень смелым, чтобы жить там.

— Здравствуйте, Амира. Я — Самия. Очень скоро я сама узнаю эту жизнь. Если у вас есть время, могу рассказать, как можно в нее попасть.

— Вы останетесь в Алжире? — удивилась женщина.

— Увы, да, Амира! Мой муж решил вернуться, а я следую за ним. Вопреки своему желанию, должна вам признаться.

— Что значит вопреки желанию? В наши дни нас больше не принуждают делать что-то вопреки.

— У меня очень жестокий муж, отец еще хуже. Я живу в страхе. С самого рождения моя жизнь под постоянным контролем.

— Если вас так контролировали во Франции, в Алжире будет в тысячу раз хуже. Пока не поздно, возвращайтесь с дочерьми во Францию. В Алжире можно убить женщину, и никому не будет до этого дела. Во Франции власти придут вам на помощь, но только не в Алжире.

— Знаете, я не осознавала, что все стало настолько опасным. Как я могу быть уверена в безопасности моих девочек? Что теперь делать? Максимум через час мы прибудем. Теперь я начинаю понимать, как глупо было соглашаться на переезд, но чувствую себя такой беспомощной перед ними.

И я расплакалась. Благодаря собеседнице я поняла масштаб своей безответственности. Я следовала «за». Я находилась в капкане. Я жалела, что ничего не предприняла.

Боже, какой же я была наивной и беспомощной перед семьей! Соглашаясь ступить на алжирскую землю, я оказывалась в-ответе за все, что случится с моими детьми!

— Оставьте мне свои координаты. После отпуска я вернусь во Францию и подумаю, что можно сделать для вас и ваших девочек. Меня взволновал ваш рассказ. А пока держитесь. Да поможет вам Бог.

Амира подарила мне крупицу надежды. Если будет совсем плохо, она нам поможет. Я ей оставила координаты моих родителей, потому что своего собственного адреса пока не знала, но обещала послать сразу же, как только он станет мне известен. Она тепло попрощалась со мной, и я поняла: моя история глубоко тронула ее.

Отступать было поздно. Я могла только идти вперед, но осторожно. А тем временем мой муж разыскивал меня повсюду, поскольку с минуты на минуту паром должен был пришвартоваться.

— Можешь походить в этой одежде еще день, — язвительно заметил он. — Скоро ты скажешь «прощай» джинсам и милым коротким платьицам.

Приятное начало! Добро пожаловать в Алжир — землю ислама, терпения и мира!

Я обожаю свою религию — ислам, — потому что это вера смирения, заслуживающая уважения. Я критикую лишь тех, кто по-своему толкует и искажает отдельные части сур Корана, касающиеся женщин. Бедные мы, бедные — мусульманские женщины!

Паром причалил, и можно было выгружать автомобиль.

Абдель с гордым и важным видом сел за руль. Сначала мы заехали к моим родителям. Мелисса торопилась поскорее увидеть бабушку и старшего брата, а я с Норой шла позади. Отсутствие воодушевления у нас не осталось незамеченным Абделем.

— Чувствуешь себя не в своей тарелке, не так ли? — Проницательности ему было не занимать. — Ты теперь в стране справедливости, в которой действуют истинные исламские законы. Ты должна внимательно следить за своим поведением и особенно манерой говорить. Подвешенный язык может привести к большим проблемам.

Мы с Норой медленно поднимались по лестнице, держась за руки. Я улыбалась, чтобы успокоить ее, а заодно и себя. Она улыбалась в ответ, но я знала — за этой улыбкой скрыта печаль. Увидев нас, мать взяла на себя труд одарить нас дежурной улыбкой. Я приветливо улыбнулась ей и поздоровалась со своим пятнадцатилетним сыном, красивым послушным юношей. Он уже достиг возраста, когда можно было складывать впечатление о человеке.

С гордостью показав свою комнату, он пригласил меня присесть. Что-то его волновало.

— Я принял решение, Самия, — решительно заявил он. — Я не пойду с тобой в ваш новый дом. Я хочу остаться с мамой Бардой.

— Слушай, Амир! Я твоя мать, а Барда — моя, то есть твоя бабушка, — в который раз уточнила я.

— Нет, Самия! Моя мать та, которая растила меня с рождения, а не та, которая просто носила меня в животе. Ты мать моих сестер, но я не испытываю к тебе никаких чувств.

Я поняла, что моему сыну промыли мозги. Он верил, что я оставила его на попечение бабушки с самого рождения, а теперь и слышать не хотел моих объяснений.

В его глазах я была дискредитирована, и он не верил ни единому моему слову. — Амир, я никогда не заставлю тебя делать что-то вопреки желанию. Просто знай: у тебя есть свой дом, в этом доме у тебя есть собственная комната, в которой ты всегда будешь чувствовать себя дома. Знай, что я тебя люблю не меньше, чем твоих сестер.

С сожалением я покинула его и вернулась в гостиную.

Мать поглядела на меня как инквизитор, но я не собиралась сводить с ней счеты. Я видела, как она поцеловала Амира, после того как он что-то шепнул ей на ухо. Она могла гордиться собой: мать оказалась хорошей воспитательницей, ее ученик правильно усвоил урок послушного сына. В его сердце не было для меня места. Для него я была одной из женщин, не более. Отныне нас связывала только его привязанность к сестрам.

Муж тем временем разговаривал со своим тестем в соседней комнате. Мне не терпелось увидеть дом, в котором я буду жить, хотелось отдохнуть с дороги. Вдруг Абдель позвал меня, сказав, что надо кое-что прояснить.

Должно быть, что-то важное, если мне позволили принять участие в беседе, что было исключением. Я ждала наихудшего. Отец выдержал паузу, пристально рассматривая меня, и продолжил:

— Самия, говорю тебе в присутствии твоего мужа, чтобы он слышал, чего именно я требую от тебя. Он должен будет следить, чтобы ты выполняла все требования. Забудь, как ты одевалась раньше. Я хочу, чтобы ты носила хиджаб начиная с сегодняшнего дня. Твои дочери не должны носить ни броской одежды, ни слишком коротких платьев. Их спины не должны быть голыми. Я хочу, чтобы ты воспитала их согласно нашим обычаям и в уважении к нашим религиозным традициям.

Если ты ослушаешься, наш закон позволяет мне и твоему мужу наказать тебя, и никто не станет за тебя заступаться. Вы не во Франции! Если не будешь знать, как поступить, мы рядом, чтобы направить тебя.

Я потеряла дар речи, а отец все говорил, говорил. Я стала узницей в замке без надежды на спасение. В этой стране — в моей стране — девушкам и женщинам не позволялось жить свободно. Абдель отвез нас в новый дом, который находился в зоне повышенного военного присутствия, рядом с кварталами, где свирепствовал терроризм. Дом, построенный в колониальном стиле, был потрясающим.

Комфортабельный дом класса люкс, но его стены кричали о том, что теперь я живу в золотой клетке. Я знала, что родственники были настроены против меня. С каждым днем я чувствовала, как ужесточается их отношение: они полагали, что я несознательно ищу дурное, прокладывая себе дорогу в ад. А моего мужа считали набожным человеком, который все делал для того, чтобы я избежала Страшного суда. Мои родные предоставили мужу все полномочия направлять меня на путь истинный, вне зависимости от того, чего я заслуживала и добивалась. Если же мужу не удастся заставить меня, мы отправимся в ад вдвоем. Я — потому что этого заслуживаю, он — потому что не смог помешать мне делать ошибки.

Для Абделя все способы были хороши, чтобы показать мне свою власть. Как-то он проснулся в четыре часа утра и, схватив меня за грудь, вышвырнул из постели. Моя вина заключалась в том, что я уснула, не выполнив супружеский долг. Несколько дней у меня болели бок и грудь.

Муж становился все суровее. Каждый вечер он возвращался домой пьяный. Насиловал и избивал меня. Когда в замочной скважине поворачивался ключ, мне казалось, что голодный волк возвращается в свое логово. Каждый день я просила Бога сделать так, чтобы мужа арестовал патруль или чтобы в него попала шальная пуля. Мое воображение рисовало, как приходят военные и сообщают, что муж убит. Мы ужасно его боялись. Я была на грани нервного срыва: ведь теперь страдали и мои дочери. Больше не удавалось скрывать от них отношение их отца ко мне. Они хотели помочь мне, отчего стали неспокойно спать. По нескольку раз за ночь девочки вставали с постели и прохаживались мимо моей спальни, делая вид, что идут в ванную комнату, расположенную рядом. Услышав звуки ударов или мой плач, они вмешивались, усмиряли отца, насколько это было в их силах.