Мухаммед Юсуф Аль-Куайид - Это происходит в Египте в наши дни

• Название: Это происходит в Египте в наши дни
• Автор: Мухаммед Юсуф Аль-Куайид
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

В сборник вошли три повести: «Происшествие на хуторе аль-Миниси», «Это происходит в Египте в наши дни» и «Война на земле Египта» Юсуфа аль-Куайида — одного из ведущих современных прозаиков Арабской Республики Египет. Произведения Куайида — своего рода история египетской деревни наших дней. Органически вплетая в художественную ткань документальные материалы, автор создает живые картины быта и нравов египетских крестьян-феллахов, тех перемен, которые происходят в их психологии и миропонимании.

Повесть «Это происходит в Египте в наши дни», резко обличительное и антимифотворческое произведение, в котором он разоблачает миф не фольклорный, не религиозный, не рожденный фантазией народа, а созданный официальной египетской пропагандой — миф о «всеобщем процветании», об Эльдорадо, которое должно было быть создано в Египте благодаря провозглашенной президентом Садатом политике «открытых дверей» и американской помощи, вот-вот готовой потоком, как из рога изобилия, излиться на египетский народ.

---

Ад-Дабиш не молится. Редко посещает мечеть. А в те считаные разы, когда его видели молящимся, он был похож на пьяного, который бессмысленно, без души, повторяет слово божье. Он курит на похоронах во время чтения Корана, нарушая тем самым установления ислама. А когда родину постигают беды и суровые испытания, не высказывает, как другие, честные граждане, никаких чувств, не печалится и не горюет. Поддерживает дружеские отношения только с такими же, как он, поденными и сезонными рабочими. К уважаемым в деревне людям относится враждебно. Если с кем-либо из них случается несчастье, не скрывает своего злорадства. Курит наргиле — а это непомерная претензия для такого, как он.

За самое меньшее из перечисленных преступлений он заслуживает пожизненных каторжных работ, если не смертной казни. Как может коренной египтянин уклоняться от призыва в армию в то время, когда Египет при жизни одного поколения пережил четыре войны! Как может рядовой гражданин, ничего не смыслящий в серьезных делах, высказывать недовольство политикой государства! Как смеет получеловек поднимать руку на человека в полном смысле этого слова!

Последнее совещание закадычных друзей

Офицер завершил следствие во вторник, в полдень. Но прежде, чем принять решение по делу, хотел посоветоваться с председателем деревенского совета и врачом и с этой целью пригласил друзей на маленькое деловое совещание. Оно состоялось на балконе виллы врача. Настроение у всех было хорошее, друзья улыбались друг другу. Председатель заметил, что нет худа без добра, раньше они опасались, что смерть этого парня повлечет за собой крупные неприятности, каждый боялся за свое место, за будущее. Но благодаря умелым действиям господина офицера все окончилось благополучно и еще более укрепило их дружбу, редкую в наше время между людьми. Дружба поможет им выжить в этом аду, именуемом деревней, куда забросили их безденежье, отсутствие влиятельных знакомых и жен из состоятельных семейств.

Счастливое настроение навело доктора на мысль превратить деловое совещание в дружеский обед и доставить тем самым маленькое, невинное удовольствие двум людям, которые были ему дороже братьев. Офицер стал было отказываться, ссылаясь на отсутствие времени, председатель напомнил о расписании поездов в Александрию, но врач настаивал на своем приглашении. И вот машина «скорой помощи» двинулась в Даманхур и вернулась, груженная бутылками пива и вина и толстым куском льда, а сверх того шофер привез каких-то необыкновенных, ранее никем не виданных в ад-Дахрийе сигарет. Из дома, где проживала семья, мечтавшая породниться с врачом, явилась служанка с огромным старинным медным блюдом, накрытым белой салфеткой. Из-под салфетки виднелись тарелки и миски, а также торчали две огромные ноги, по поводу которых между деревенскими жителями, сидевшими на скамьях у домов, разгорелся настоящий словесный бой. Одни утверждали, что ноги принадлежат огромной курице, другие клялись, что это индюк, а кто-то поклялся священным Кораном, что ноги не иначе, как гусиные. Нашелся и такой, кто заверял, что ноги принадлежат маленькому барашку и что он сам видел утром, как мясник резал его, а потом жарил в жаровне, на тихом огне.

Повеяло свежим дыханием вечера. Но это не остудило разгоряченного воображения троих друзей, мысли и сердца которых были далеко от ад-Дахрийи. Прошел вечер, приближалась полночь, а они все говорили. О политике, о деньгах, о мечтах юности. Полицейский уже давно сделался начальником службы государственной безопасности, врач — министром здравоохранения, а самый скромный, председатель деревенского совета, удовлетворился постом губернатора Александрии. Говорили громко, смеялись. Возле виллы на земле сидели сторож, солдат и санитар, ожидая, когда господа-начальники отобедают и завершат свой трудовой день. Удивлялись громкому хохоту, рисовали в своем воображении картины остатков обеда, недопитые бутылки вина и пива. Наконец офицер прокашлялся и напомнил закадычным друзьям, что самая важная тема, которую они еще не обсудили, это история с ад-Дабишем Араисом. По результатам следствия, сказал офицер, должно быть принято какое-то решение. Ситуация весьма щекотливая. Перед нами только два выхода: либо признать, что ад-Дабиш существовал; в этом случае обвинению будет дан ход. Легко подтвердить, что ад-Дабиш был связан с какой-то группой или организацией, занимающейся антигосударственной деятельностью. Если мы изберем этот план, который для краткости назовем ДС — Дабиш существует, — то необходимо подготовить свидетелей, документы и доказательства. Следствие будет продолжено, и дело не закроют, пока ад-Дабиш не будет арестован. Поскольку мы знаем, что этого не произойдет, значит, дело никогда не будет закрыто. А это опасно. Если меня в скором времени переведут на другое место, скажем, после успешной встречи американского президента, как мне намекали в вышестоящих инстанциях, то начальником участка станет другой офицер, который, возможно, примется ворошить старые дела и, чего доброго, потребует проведения нового следствия. Тогда все может открыться, и мы рискуем влипнуть в историю с политической окраской. Единственный выход, следовательно, принять второй план — ДН, базирующийся на том, что ад-Дабиш никогда не существовал.

— Мыслимо ли это?! — воскликнул председатель, у которого при последних словах офицера подкосились ноги и кровь отхлынула от лица.

— Мыслимо, и даже очень.

— А люди?

Офицер рассмеялся, засовывая при этом в рот огромный кусок индюшачьей ноги и запивая ее пивом.

— Какие люди? Ад-Дабиш родился, чтобы умереть. Он мертв со дня своего рождения. Он мог умереть не в больнице, а дома, какая разница? Мог умереть несколько лет тому назад. Кто в ад-Дахрийе посмеет возразить против этого?

— А его дети?

Офицер чуть не задохнулся от смеха. Сказал, что это чистый анекдот и что малая толика муки, сбереженной доктором при раздаче продуктов, способна заткнуть рты всей деревне. Ведь мы в деревне, а не в Каире. Но это, конечно, не значит, что мы можем преуменьшить степень риска. Следует предусмотреть самые неприятные последствия и продумать до мелочей, как мы должны вести себя в случае, если дело откроется. Кто в вашей деревне революционные элементы?

На сей раз пришла очередь хохотать врачу и председателю. В один голос они воскликнули:

— Ты не в Каире, а в деревне, господин офицер!

— Я спрашиваю, кто у вас революционные элементы? — рассердился офицер.

Врач разъяснил:

— Ты находишься в египетской деревне одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года. Политическая работа здесь отсутствует, объективное понимание действительности — также. Никаких организаций и объединений не существует, коллективных выступлений не бывает. Общественное сознание равно нулю. Правительство есть правительство, а народ — народ. У двадцати тысяч местных жителей единый лозунг: сказал великий Аллах в своей священной книге, а он — правдивейший из говорящих: повинуйтесь Аллаху, и пророку его, и опекунам вашим. А мы и есть те самые опекуны, о которых говорится в Коране. Да что там, словно ты сам не знаешь, какова сила религиозных чувств крестьянства.

Офицер уточнил, что, говоря о революционных элементах, он имел в виду всех, кто может в будущем навлечь на них какие-либо неприятности.

— Я понял тебя, — вступил в разговор председатель, — ты прав. Но доктор нарисовал истинную картину деревни. Здесь правит деревенский совет, а я его председатель. Секретарь комитета АСС — мой служащий. Он же отвечает за работу бюро по делам наемных сельскохозяйственных рабочих и хочет лишь одного — чтобы его не трогали. У него дети учатся, кто в школе, кто в университете в городе. Здесь-то, слава Аллаху, самая высшая школа — подготовительная. У нуворишей и новых феодалов девиз один: давай, давай! Мелкие и безземельные крестьяне, сельскохозяйственные рабочие живут трудно. Но каждый решает свои проблемы в одиночку. Устают они до смерти.

— Не забывай, — предостерег врач, — есть еще этот парень из нашей деревни, который пишет романы и работает в журнале, как бишь его зовут?..

— Зовут его Юсуф аль-Куайид, — ответил председатель. — Крестьянин из безземельных. Думаю, он не опасен. В деревне бывает редко, наезжает туристом, в очках, в костюме, строит из себя эфенди. И потом, что он может сделать? Даже, если б был редактором газеты. Писать о смерти ад-Дабиша — значит касаться темы визита Никсона, а это не понравится никому в Каире. На это не осмелится ни один писатель, ни большой, ни маленький. Кроме того, его отец работает у меня в совете. Требовал, чтобы помощь была распределена между семьями мобилизованных в армию. Он в нашей власти.

Подумав немного, доктор принес бумагу и перо, стал записывать имена тех, кто посвящен во все обстоятельства истории ад-Дабиша: председатель деревенского совета, офицер, врач, шофер машины «скорой помощи», посыльный деревенского совета, дежурный солдат в полицейском участке, дежурный врач в больнице Тауфикийи, санитар, шофер машины, которая перевозила тело, могильщик. Из всех этих ни один не проговорится по той простой причине, что сам замешан в преступлении и, проговорившись, первым будет отвечать.