Борис Привалов - Надпись на сердце

• Название: Надпись на сердце
• Автор: Борис Привалов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1961

Борис Авксентьевич Привалов родился в 1924 году на Брянщине. Школу окончил в Москве. Учебу совмещал с работой, перепробовал много профессий: был актером, поваром, продавцом книг, экскурсоводом, сотрудником планетария. Во время Великой Отечественной войны был корреспондентом военной прессы, репортером Всесоюзного радиокомитета. По окончании Литературного института имени Горького — на профессиональной писательской работе.

В московских газетах и журналах Борис Привалов опубликовал более пятисот рассказов, фельетонов, очерков, рецензий. Много времени он отдал пропаганде произведений прогрессивных американских писателей — вышло десять книг рассказов, переведенных Приваловым (совместно с И. Савицким): «Глазами американцев» (1951), «Рыцари доллара» (1952), «Завоеватель» (1952) и т. д. Перу Привалова принадлежит также несколько сборников военных рассказов — «Обыкновенная жизнь» (1950), «Рассказы о смекалке» (1953), «Тайна сержанта Горленко» (1955), «Трижды убитый» (1958) и др. Но любимыми жанрами Бориса Привалова всегда были сатира и юмор. Дружба с выдающимся советским сатириком Евгением Петровым во многом определила дальнейший литературный путь Привалова. Именно Е. П. Петров напечатал в «Огоньке» в 1942 году первый его рассказ.

Вышедший в 1956 году в нашем издательстве роман-фельетон «Не проходите мимо», написанный Борисом Приваловым совместно с Бор. Егоровым и Яном Полищуком, выдержал несколько изданий и был переведен на многие языки как братских советских республик, так и за границей. Вместе с Егоровым и Полищуком Приваловым было написано много рассказов, которые вошли в книги «Получите и распишитесь» (1955), «Крестовый король» (1956), «Пыль столбом» (1957), «Тут что-то есть» (1958), «Бремя славы» (1958), «Капля внимания» (1959).

Последние годы Борис Привалов плодотворно работает над циклом юмористических повестей: «Веселый мудрец» (1958), «Нестерко — мужик озорной» (1960), выпускает сборники рассказов: «Чемпион болельщиков» (1958), «Кошки черных мастей» (1959) и др.

В сборник «Надпись на сердце» вошли в основном новые рассказы Бориса Привалова. Многочисленные поездки писателя по стране, встречи с людьми различных профессий, возрастов, воззрений — все это дало ему громадный материал для работы. В данном сборнике печатается часть большого цикла юморесок, написанного Приваловым за последний год. Они разнообразны по сюжетам и темам и в какой-то мере возрождают забытый в нашей юмористике жанр «очень короткого рассказа».

Борис Привалов — член Союза писателей, ответственный секретарь секции сатиры и юмора Московского отделения РСФСР.

---

— При чем тут план? — шмыгнул носом директор. — Зеркалами закройщиков не исправишь. Таланту у них не прибудет.

— Еще как прибудет! — бодро заверил Хорохорин. — Ведь конфликты у нас с клиентурой из-за чего? Из-за плохого качества работы. Почему клиент от нас в другие ателье перемахивает? Опять же качество. Вот зеркала нас и спасут.

— Ну, ну, развивай поподробнеё, — заинтересовался директор.

— А чего тут развивать? — усмехнулся Хорохорин. — Ясней ясного: психология. У нас клиент какой? Женский у нас клиент. А ихняя психология — вся от внешности. Представьте себе, сидит в салоне у нас клиентка, ждет получения заказа.

— Это ты точно подметил, — оживился директор, — клиент у нас сплошь женский. Потому ательё такого профиля. Вот если бы мы были ательё мужскоё, тогда и клиент был бы мужской. А вот если смешанный профиль, тогда и клиентура обеих полов. Верно я говорю?

— Как всегда, в точку, — согласился Хорохорин. — Так вот: сидит, предположим, дамочка, ждет. То в модный журнальчик носиком клюнет, то в зеркало на свою фигурацию поглядит. И что ж она видит в этой отражающей поверхности?

— Что отражается, то и видит, — догадался директор и хихикнул довольный своей сообразительностью.

— В том-то и дело. Она на себя со всех сторон насмотрится, а когда на нее наше изделие надевают, с ней расстройство чувств происходит. Вот я и предлагаю: вместо нормальных зеркал второго сорта поставить во все рамы производственный брак. Кривые, косые, посмотришь — мутит. Едва упросил знакомого коммерческого директора зеркальной фабрики на бой этот брак не пускать, для нас сохранить.

— Ну, развивай далеё, — изобразив на лице мыслительный процесс, молвил директор.

— Раз зеркала брак, то и отражение в них — брак, — продолжал Хорохорин. — Психология! Клиент! Клиент, видя себя перекошенным и крайне несимпатичным, приходит в уныние и в упадок сил. В нем начинается внутренний процесс самокритики. Это нам и требуется. После такой подготовки изделия наших закройщиков плюс нормальные зеркала второго сорта в примерочных кабинах покажутся клиентуре шедевром-люкс!

— Фактический факт! — радостно воскликнул директор. — Как по нотам! Ты у меня, Хорохорин, заместо головных мозгов, ей-богу! Ах ты, чертушко! Такоё изобрести! Тащи этот зеркальный брак сюда поскорее! Установим за ночь! Теперь поглядим, дорогие дамочки, кто кого! Милости просим — отражайтесь на здоровьё!

— Неча на закройщика пенять, коль фигура крива! — покрутил острым носиком снабженец. — Ждите моего сигнала! — И он помчался за зеркальным браком.

Но радужным мечтам руководителя «ательё» не суждено было сбыться. Он еще пружинисто расхаживал по кабинету, вдохновенно потирая руки, когда позвонил Хорохорин. По растерянному голосу «головных мозгов» директор понял: произошло что-то непоправимое.

— Перехватили, — трагически произнес далекий Хорохорин. — Опоздал я... Уже кто-то другой догадался этот брак к рукам прибрать. Не то парикмахерская, не то магазин готового платья...

Директор, не выпуская трубки из рук, рухнул на пол.

 

Имейте в виду, товарищи клиенты: где-то эти зеркала установлены.

ЗАПРЕТНАЯ ТЕМА

Популярный куплетист Мрякин не удивился, завидев взволнованное лицо конферансье Тютюгова.

— Опять в зале человек пятьдесят всего? — спросил он равнодушно.

— Нет, Мрякуша, сбор полный, — сказал конферансье, — но я тебя по-хорошему прошу: не пой про тещу.

— Так это же мой конек! — рассмеялся Мрякин. — «Как от нашей тещи остались только мощи»! Стопроцентная умора, одобренная руководством! Чудные, верняковые куплеты! А ты — «не пой...».

— Понимаешь, Мрякуша, — залебезил конферансье, — ты же идешь гвоздем программы. А если про тещу споешь — освищут.

— Да что это такое? — изумился куплетист. — Тут что в поселке, тещ нет? Или у здешних тещ ангельские характеры? Тогда завтра же я женюсь здесь, не выезжая из гостиницы! На первой попавшейся местной красавице!

Сказав эти аморальные слова, знатный куплетист робко покосился в сторону занавески, за которой одевалась к выходу его законная супруга, она же аккомпаниатор.

— Тут есть одна знаменитая теща, — объяснил конферансье, — зловредная старуха, можешь полюбоваться — сидит в первом ряду. Так вот из-за нее весь сыр-бор. Меня завклубом специально предупредил: про тещ, говорит, ни-ни.

— Ничего не понимаю. Скажи толком, изверг.

— Она здесь всеми уважаемое лицо. Из-за нее в поселке общественное питание находится на высоком уровне.

— Повариха?

— Да нет, обычная теща без определенных занятий. Но мать жены самого начальника строительства.

— Значит, чтоб самокритики не получилось? Семейственность и вообще? Ясно.

— Ты, Мрякуша, нынче какой-то недогадливый, прости меня, — вздохнул конферансье. — Дело такое: теща до того злюща, что начальника строительства из дому выжила. И ему пришлось в столовых питаться. А в столовых, сам знаешь, как кормят. Вот начальник попитался таким макарчиком дня два-три, да как взялся за перестройку работы! Теперь тут такие столовые, что сюда из городских ресторанов приезжают кулинары ума-разума набираться. А все из-за кого? Из-за тещи. Так что куплеты ты свои пересмотри быстренько, иначе свисту не оберешься...

И конферансье побежал объявлять начало концерта.

КИНОХРОНИКА

Кто извлек Валю Ездакову из толпы провожающих и в последний момент поставил на ступеньку уже движущегося вагона — осталось неизвестным. Ее верный поклонник, кладовщик Яша, клялся, схватившись за чуб, что это он, «рискуя своим земным существованием, совершил подвиг во имя нежных чувств».

Валя, хотя и недолюбливала Яшу за систематическое бахвальство («Хорошо еще, что за похвальбу трудодней не начисляют, а то бы ходить тебе, Яков, в передовиках!» — смеялась она), но, делать нечего, поблагодарила его за помощь.

Действительно, посадка была трудной. И все из-за кинохроники. Митинг, посвященный отъезду лучших колхозниц области в столицу, на Всесоюзное совещание передовиков сельского хозяйства, состоялся прямо на платформе. Все шло как полагается в подобных случаях: после каждого оратора играл оркестр, волновались на ветру транспаранты, стояли с букетами цветов отъезжающие, и щеки их рдели, как кумач флагов.

И вдруг все смешалось: прибыла на вокзал съемочная группа столичной кинохроники. Одной минуты было достаточно режиссеру, чтобы сориентироваться в пространстве и времени. Первый ассистент бросился к начальнику станции задержать отправление поезда до окончания съемок, второй перебазировал оркестр на другой край платформы («А то ваши трубы отсвечивают!»), третий вытеснил отъезжающих на залитую солнцем часть перрона, четвертый пытался выстроить провожающих в стройную монолитную колонну.

Съемочные камеры стрекотали, как влюбленные кузнечики, — неутомимо и бодро. Оркестр бесконечно играл один и тот же марш, словно патефон, пластинку которого «заело»: главный кинодеятель сказал, что именно этот ритм его больше всего устраивает.

Но начальник станции отказался ломать график движения из-за съемок. Паровоз загудел, покрывая звуки духовых инструментов и шум толпы, буфера воинственно лязгнули, вагоны сделали шаг в сторону Москвы.

Вот тут-то и началась авральная посадка. Отъезжающим нужно было вырваться из рук кинохроникеров, пробиться через толпу провожатых и успеть вскочить в поезд.

Вале Ездаковой, как самой знаменитой девушке области, было труднее всех: ее снимали сразу трое операторов.

И если бы не помощь Якова, прибыла бы она в Москву следующим поездом, с опозданием на сутки.

Как ни странно, именно тем, что кладовщик помог ей вовремя ступить на вагонную ступеньку и даже букет еще успел всунуть в руку, Валя была очень огорчена. Ей бы хотелось, чтоб это сделал не рыжий Яков, а тихий и застенчивый колхозный тракторист Игорь. Валя, как и каждая девушка, в которую влюблены, знала о чувствах Игоря. Но тракторист был такой стеснительный, что на какое-либо активное выражение чувств с его стороны Валя уже давно перестала надеяться.

Стоило на вечере в клубе Игорю преодолеть свою робость и направиться к Вале, чтобы пригласить ее на танец, как Яков опережал его. Когда Игорь набирался, наконец, храбрости и хотел проводить Валю до дому после заседания или собрания, то Яков снова перебегал ему дорогу: он ловко подхватывал Валю под локоток прямо в помещении правления колхоза да так и выходил с ней на улицу. А Игорь грустно вздыхал и клял свой неуверенный характер.

И вот опять: Яков оказался тут как тут во время посадки, хотя Валя отлично помнила, что Игорь тоже стоял рядом.

...В Москве участникам совещания на второй день показали новый художественный фильм из дореволюционной жизни, а после него — специальный выпуск кинохроники: «Лучшие люди села едут в Москву!»