Этторе Биокка - Яноама

• Название: Яноама
• Автор: Этторе Биокка
• Издательство: Издательство Мысль
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1972

---

Я ответила: «Знаю, ты убил брата Рашаве и теперь Рашаве хочет тебе отомстить». Фузиве велел мне идти вместе с остальными, а сам пошел отдельно. Ночью снова залаяли собаки. Намоетери из своих тапири стали стрелять из луков в лесную тьму.

Утром мы снова тронулись в путь. Вечером остальные намоетери соорудили свои тапири впереди, отдельно от нас. Я сказала Фузиве: «Видишь, они поставили свои тапири впереди, чтобы мы остались сзади одни». «Конечно, они уже сговорились с пишиаансетери,— ответил Фузиве.— Если я останусь последним, меня легче будет убить. Я им уже сказал: «Вы поставили ваши тапири впереди, отдельно от моего и от моих братьев. После моей смерти вам же хуже будет. Думаете, пишиаансетери после моей смерти станут вашими друзьями? Нет, они будут вашими врагами, хоть сейчас вы все против меня». Так я им сказал, и они ничего не ответили».

Эта ночь прошла спокойно. Утро застало нас уже в пути. К вечеру мы уже были на земле хасубуетери. Неподалеку протекала речка. Фузиве поставил свое тапири у горы на тропе, ведущей к шапуно хасубуетери. Его брат Шамаве построил тапири рядом, а зять — на том берегу речки. Остальные намоетери соорудили свои тапири довольно далеко от нас.

Ночью в лесу запела птица: «кури, кури, кури!» Фузиве сказал: «Пей хав, птица запела, значит, пишиаансетери уже рядом!» Птица снова запела: «кури, кури!» В ту ночь шел сильный дождь. У моего младшего сына Карионы очень болело горло, он метался в жару, стонал, плакал. Фузиве поднялся, взял эпену и запел. Я хорошо помню песню хекура, а вот его песен вспомнить не могу. Он отсасывал болезнь из горла и груди малыша и громко пел. Он не подозревал, что пишиаансетери сидят в засаде и прислушиваются. А они узнали его по голосу и сказали: «Это поет тушауа. Его тапири у края тропинки, других там нет». Потом Фузиве сказал: «Сын мой, когда меня убьют, никто не станет тебя лечить, если ты заболеешь». Он велел мне согреть воду, потом помыл малышу голову. Я легла в гамак и задремала. Когда я проснулась, Фузиве все еще пел свои лечебные песни. Он сказал мне: «Уже светает. Больше петь не буду, может, пишиаансетери подслушивают. Ну и пусть. Все, даже патанаветери, против меня. Когда меня убьют, они будут рады!» Он лег в гамак и уснул.

Вскоре опять полил дождь, и мы проснулись. Фузиве сказал мне: «Утром, когда встанешь, возьми из корзины пять листьев табаку, положи их в горячую золу и приготовь крепкий, пахучий табак. Когда меня убьют, положи его мне в рот. Потом этот табак сожгут вместе со мной». Я молчала. Казалось, кто-то говорил ему все, что с ним случится, или он все видел заранее.

Едва рассвело, мимо нас прошло четверо малышей патанаветери. Матери послали их к игарапе за водой. Обратно они бежали бегом. Они рассказали матерям, что на берегу к ним подошли пишиаансетери, раскрашенные черными полосами, и спросили: «Дети, где спит тушауа намоетери, который жил с вами?» Ребятишки ответили: «Вот там у тропинки». Пишиаансетери сказали им: «Когда вернетесь, никому не говорите, что видели нас». Но малыши все рассказали матерям. Те побросали кувшины с водой, собрали свои пожитки и снялись с места, ничего нам не сказав.

Снова полил дождь. Я встала и посмотрела, что делается в тапири патанаветери. Там было тихо. Арамисетериньума сказала мне: «Разбуди мужа. Все остальные уже ушли и сейчас поднимаются по склону горы». Я подергала гамак и громко сказала: «Вставай, патанаветери уже ушли, остались мы одни». Он сел в гамаке. «Мне приснился плохой сон,— сказал он.— Приснилось, будто патанаветери взяли горячую золу и стали растирать ею мое лицо. Наверное, это была зола от костра, на котором меня сожгут. Скоро меня убьют». Я сказала: «Ты только и думаешь, что о смерти. Раньше ты хотел сразиться с Рашаве, а теперь ни о чем больше не думаешь, кроме смерти».

Между тем мой сын стал ссориться с маленьким сыном женщины, которая умерла от болезни. Малыш укусил сына в щеку. Фузиве сказал им: «Вечно вы ссоритесь. Вот возьму вас за волосы, да и стукну друг о друга головой. Смотрите, я сегодня злой. И когда меня убьют, все будете ссориться? А ведь вы должны любить друг друга, потому что скоро останетесь без отца». Потом он спросил, где корзина со щенками. Любимая собака Фузиве родила Щенят. Мой сын Марамаве в пути нес щенят в корзинке. Шереко, другая жена Фузиве, взяла корзину и протянула ее тушауа. Тот привязал к корзине ручку из коры и спросил у меня: «Ну как, хорошо'» «Удлини еще немного»,— сказала я.

И вдруг рядом просвистела стрела. Такома громко закричала: «О, отец моей дочки». Стрела пролетела над головой моего сына и вонзилась Фузиве в живот. Мимо тапири пробежало несколько пишиаансетери. Брат Фузиве спокойно лежал в гамаке — он ничего даже не заметил. Я побежала, стала трясти гамак, закричала: «Посмотри, вон пишиаансетери! Они твоего брата ранили. Л ты лежишь в гамаке!» Он соскочил с гамака и выстрелил из лука в убегавших пишиаансетери. «Беги за ними,— кричала я.— Ты только за женщинами умеешь гоняться!»

Еще одна отравленная стрела угодила тушауа в плечо. Фузиве даже не вскрикнул. Он сделал несколько шагов, потом упал. «На этот раз они меня убили!» — прошептал он.— Подбежали брат, зять и дочка Фузиве, они подняли его и положили в гамак. Другие братья помчались предупредить дядю Фузиве, старого тушауа патанаветери.

Он тут же прибежал. Громко плакал и приговаривал: «О сын мой, сын мой, убили моего сына, убили!» Старик плакал и в отчаянье бил себя по плечам. «Отец,— с трудом сказал Фузиве,— в этот раз стрела нашла то место, в котором прячется смерть». Прибежал и старик — тушауа гнаминаветери и стал вытаскивать из плеча наконечник отправленной стрелы. «Меня не эта стрела убивает,— сказал Фузиве.— Другая уже меня убила». Он посмотрел вокруг и спросил: «Где мой сын?» Он искал моего старшего сына, который сидел у меня на коленях вместе со своим больным младшим братом. Старший сын подошел к отцу. Фузиве взял его руку в свою: «Ох, сын мой!» Потом сказал, обращаясь ко мне: «Твои родные еще живы, отыщи их и возвращайся к ним. Потому что на нашей земле тебе не будет счастья». Так он и умер, ни разу не застонав и сжимая руку сына в своей. Когда сын услышал, что отец больше не дышит, он закричал от страха.

Шамаве, брат тушауа, со слезами на глазах сказал: «Срубите ствол этого дерева и привяжите к нему гамак». Мужчины привязали гамак с телом Фузиве к стволу, двое мужчин встали впереди, двое сзади и взвалили ствол на плечи. В печальном молчании мы стали подниматься на гору. Подъем был крутым, я несла за спиной больного сынишку, а на руках — малыша, потерявшего мать. Мой старшенький шел чуть впереди и нес на перевязи корзинку со щенятами. Он то и дело спрашивал у меня: «Когда же вернется отец?» «Не знаю,— отвечала я.— Иди, иди, разве не видишь, что рядом прячутся пишиаансетери». И тогда он в страхе шел дальше. Так мы добрались до небольшой долины. Все патанаветери, которые были против Фузиве, уже сидели там — отдыхали. Женщина, которая предупредила пишиаансетери, когда увидела мертвого Фузиве, воскликнула: «Хорошо, что его убили. Он убил моего племянника!» Потом мне рассказали об этом другие женщины.

Тем временем подошли трое хасубуетери и сказали: «Наш тушауа велел передать, чтобы вы поскорее шли в наше шапуно, одна его часть уже готова для вас. Поторопитесь — несколько дней назад пришли четыре старика пишиаансетери и сказали: «Вы позвали на праздник патанаветери и намоетери. Так вот, мы все равно убьем тушауа намоетери, где бы он ни был. Если даже он будет сидеть в вашем шапуно, мы ворвемся и его убьем». Тут они увидели мертвого Фузиве и побледнели от страха.

Шамаве сказал мужчинам, которые несли тело Фузиве: «Отдохните, вы устали». В этот момент я вспомнила про табак и сказана жене Шамаве: «Вот табак, который тушауа велел приготовить». Жена передала мои слова Шамаве. Тот подошел ко мне и сказал: «Раз брат так просил, дай мне табак, я исполню его желание». Я дала ему табак. Шамаве крепко сжал табачные листья, сбил их в комок и положил убитому в рот. Возле тела тушауа собралось много народу. Мы, четыре жены, стояли поодаль. К нам подошли три воина хасубуетери и сказали: «Разве вы не знали, что пишиаансетери — ваитери? Почему вы остановились на ночь последними? Вам надо было уйти вперед». Мы молчали. Потом эти трое направились к шапуно хасубуетери, а остальные пошли за ними.

В тот день мы не добрались до шапуно хасубуетери. Гора была очень высокой, а шапуно стоит на самой вершине, огромное, круглое, с двумя входами. Неподалеку жили ашитуетери. Когда Фузиве еще был жив, мы однажды уже приходили к ним в гости. Хасубуетери очень многочисленны, одних мужчин свыше ста. Мужчины, которые несли тело тушауа, попросили сменить их. Мы, жены Фузиве, шли следом. Шамаве сказал: «Переночуем возле большой реки в тапири, где останавливаются хасубуетери, когда идут к нам в гости». В полдень полил дождь и шел до самого вечера. Когда мы остановились на отдых, я нарвала листьев пальмы патауа и вместе с детьми устроилась под пальмой. Младший плакал от боли и не хотел брать грудь, а старший плакал потому, что хотел к отцу.