Валерий Меницкий - Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя

• Название: Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя
• Автор: Валерий Меницкий
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-224-00546-9

Валерий Евгеньевич Меницкий (8.02.1944 г. — 15.01.2008 г.) — Герой Советского Союза, заслуженный лётчик-испытатель СССР, лауреат Ленинской премии, лауреат Международной премии Лаурела «Лётчик года», шеф-пилот фирмы ОКБ им. А. И. Микояна, заместитель генерального конструктора.

Его по праву называют легендой русского неба, выдающимся лётчиком-испытателем. МиГ-21, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-27, МиГ-29, МиГ-31, МиГ-33, космический аппарат «Спираль»… Судьба всех этих знаменитых машин неотделима от судьбы Валерия Меницкого.

В этой книге он впервые в истории отечественной авиации без прикрас описывает «небесную жизнь», открывает читателям особый мир создателей и испытателей авиационной техники, где кипят свои страсти, идёт своя борьба…

---

Но даже в этих условиях он осуществил подъём новой машины — МиГ-АТ. Это машина совершенно нового образца, это не модернизация и не модификация прежних моделей. Во время одного полёта произошло ЧП — отвалился кусок стабилизатора, самолёт попал в плохо управляемое движение, но Роман с честью вышел из этого положения: он не только сам остался жив, но и сумел этот самолёт благополучно посадить.

Роман Таскаев внёс неоценимый вклад не только в развитие наших фирменных самолётов, но и всей отечественной авиации. За свою деятельность он получил звание Героя России, стал заслуженным лётчиком-испытателем России. Хотя, ещё раз подчеркну, его работа шеф-пилотом совпала с трудным периодом нашей истории и он не смог реализовать весь свой потенциал на этой руководящей работе. Возможно, сыграли свою роль и его какие-то личностные качества. Но как бы там ни было, он ушёл с фирмы в ОКБ Яковлева, а жаль. Иногда во имя интересов дела надо уметь быть выше личных обид. Впрочем, время — лучший судья и всё расставит по своим местам.

9. ВАЛЕРИЙ ЗАЙЦЕВ

О наших штурманах-испытателях я уже говорил. Это в первую очередь Валера Зайцев, который погиб месте с Александром Васильевичем Федотовым. Именно в день своей гибели он просил меня отпустить его с работы, а я не отпустил. И до сих пор считаю, что косвенно вина за его гибель лежит на мне, хотя и понимаю, что это судьба. И тем не менее эта мысль меня постоянно мучает. Мы с ним были очень близкими друзьями, жили по соседству.

Валера когда-то был строевым лётчиком. Во время одной аварии сильно обгорел его товарищ, он отдал свою кожу для пересадки этому лётчику и тем самым спас его от смерти. Но, к сожалению, поверхность отданной им кожи была очень большой, и его по здоровью списали с лётной работы. Он пожертвовал для товарища не только кожей, но и своей профессией, самой главной своей мечтой. Об этом поступке мало кто знал. И сам поступок, и то, что Валера о нём не рассказывал, очень ярко его характеризует. После того как он был списан на «гражданку», его приняли на одну фирму, занимавшуюся радиоэлектроникой, а потом он пришёл к нам. На фирме он занимался радиоэлектронным оборудованием и преуспел в этом деле. Поэтому когда появилась должность штурмана-оператора, то мы его сразу взяли на прицел как одного из специалистов по радиоэлектронике, к тому же профессионального лётчика. Александр Васильевич Федотов представил нам его как лётчика-штурмана-оператора. Нам Валера сразу понравился. Он был удивительный человек. Я уже говорил, что он прекрасно готовил и в командировках был у нас за повара. Он всегда стремился помочь близким, и иногда даже казалось, что он со своей отзывчивостью и желанием всем помочь чуть перебарщивает. Он был безотказным во всём.

Иногда дело доходило до смешного. Он настолько привык сам помогать всем, что когда кто-то помогал ему, это было ему в тягость. Везём мы, например, арбузы, помидоры, рыбу из Владимировки на моей машине (у него своей машины не было). Жили мы рядом, только его дом стоял чуть дальше моего. Бедственно, я завозил сначала его, а потом уже ехал домой сам, делая небольшой крюк. Он всегда говорил:

— Тёзка, останови здесь, выгрузи меня, я дойду пешком.

— Валера, едрена мать, — обычно отвечал я, — мы проехали восемьдесят с лишним километров без проблем, а теперь двести метров я тебя не довезу.

— Мне так неудобно, я тебя прошу…

Я его подвожу до поворота, остаётся буквально двадцать метров, и он мне говорит:

— Остановись здесь, разворачивайся, а я дальше пешком.

— Да куда ты! Ты что, шесть арбузов донесёшь, что ли, один?!

А он стоит на своём:

— Мне неудобно, езжай, я их донесу…

И вот так мы стояли и спорили. Даже смешно об этом вспоминать. В этом был весь Валера.

Он был азартен в играх, особенно когда они играли с Витей Рындиным в покер, нарды, преферанс. На субботу и воскресенье они любили остаться на Волге, расслабиться, выпить. Они выходили на высокую «орбиту», потому что Вите, как всегда, везло в «шарлышки», как мы называли эти игры, а Зайчик подкупал своим абсолютным хладнокровием. Иногда, когда он был подвыпивши. Витя его быстренько брал как тренировочную грушу — особенно при игре в преферанс. Валера ему проигрывал, и Витя от этого получал удовольствие. Игра эта принимала забавные формы, потому что крупных сумм они друг другу не проигрывали, был важен сам процесс.

В профессиональном мастерстве Валера себя показывал очень классным специалистом. Он был не только профессиональным штурманом-оператором, но и вместе с другими конструкторами под руководством генерального конструктора Виктора Константиновича Гришина участвовал в разработках комплекса МиГ-31, получившего кодовое название «Заслон». И многие новаторские идеи, которые рождались у него и у Леонида Попова, потом использовались в алгоритмах комплекса и служили большей его эффективности.

Валера зарабатывал меньше, чем лётчики-испытатели, и ему часто не хватало денег. Я ему всегда деньги одалживал. Валера деньги брал, буквально через два дня их отдавал и снова забирал. Он всегда был кому-то должен. В нашем сейфе в отдельных конвертах хранились деньги лётчиков. На каждом конверте стояла фамилия — Аубакиров, Рындин, Федотов, Остапенко… На моём конверте было надписано: Меницкий — Зайцев. Конверт считался моим, но пользовался им всегда Зайчик, сам брал оттуда деньги и сам возвращал. Я этим конвертом не пользовался. Это был его маленький «банчок».

В последний день своей жизни Валера расплатился со всеми кредиторами, даже со мной. Я ему говорю:

— Валера, да брось ты в самом деле. Со мной-то зачем? Всё равно завтра возьмёшь опять.

— Нет, я сегодня хочу расплатиться и с тобой.

— Да мы друг друга знаем, слава богу, уже десять лет, ничего за один день у нас не изменится.

— Нет, сегодня я хочу расплатиться со всеми и с тобой в том числе.

Какая-то фатальность в этом была.

У него была такая привычка — он всё время ворчал. Александр Васильевич любил ездить в горы кататься на лыжах и обычно собирал с собой горнолыжную команду. В эту команду всегда входил Валера, потому что он был верным Санчо Панса. Он всегда был готов выполнить любую просьбу шефа. Но иногда эта отзывчивость ему самому надоедала, он от неё уставал. И хотя ему горы нравились, он порой ворчал:

— Вот, опять нас в горы тащит, опять мы там должны кататься. А в плохую погоду никто не хочет кататься, и я тоже не хочу. А представляешь, если ещё накануне примешь… А шеф говорит: давай, давай! И вот мы в непогоду… Надоело! Не хочу! Тёзка, хочу просто отдохнуть, а он меня там замотает…

— Господи, да что же ты жалуешься? — удивлялся я.

— Ну как же, он берёт меня, говорит: поехали, и всё. А я не хочу туда ехать.

— Но он же тебе не приказывает?

— Ты что? Когда это Федот приказывал? Не хочешь — не надо. Но он же мне говорит: давай-давай… А у меня сейчас и по работе, и по дому ну никак не получается! Что делать? Куда деваться?!

— Валера, но ведь всё же можно просто решить.

Подхожу к Федотову и спрашиваю его:

— Александр Васильевич, можно маленький вопрос? У Валерки дела и в семье, и по работе…

— А, работа ерунда, — отвечает Федот.

— Да нет, тут всё сразу накопилось, ему неудобно конечно, самому вам об этом сказать, но лучше, если бы он в горы с вами не поехал.

— А что такое?

— Да надо ему здесь остаться. Естественно, вы его начальник, он вам не откажет, но у него ситуация не такая, чтобы ехать в горы.

— Да никаких вопросов, конечно, пусть остаётся. Что, он сам мне об этом сказать не может, что ли?

— Да поймите, он стесняется, ему неудобно, вы же его шеф!

— Да ерунда какая-то, — машет рукой Александр Васильевич и зовёт Валеру: — Ты как насчёт того, чтобы со мной в горы поехать?

— Александр Васильевич, с большим удовольствием! Всегда готов!

Я думаю про себя: ну етить твою мать, ну надо же, ведь только сейчас с ним разговаривал! Выходим с ним вместе, и я ему говорю:

— Зайчик, ну что же ты ставишь меня в неловкое положение?

— Ну а что я ему скажу? Ты же слышал, как он мне задал вопрос: ты пойдёшь? Попробуй не пойти!

— Да ладно, он тебя просто спросил.

— Нет, он меня спросил так, что, мол, если ты откажешься — смотри.

— Брось, Валера, это было не так.

— Тёзка, я его лучше знаю, так что неприятностей не хочу…

Но я-то точно видел, что Александр Васильевич действительно готов был его отпустить и никакого «касания» не было.

Но в полётах Валера проявлял недюжинную выдержку, умение и хладнокровие. Помню первый случившийся с ним казус. Мы в то время летали на спарках. Как раз готовился перегон спарки МиГ-25 на отстой во Владимировку. И Федотов дал указание Зайцеву вместе со мной подготовиться к полёту, чтобы по штурманской части всё было о’кей. «Покажи, как на фирме летают по маршрутам», — сказал он мне. Мы начали вместе с Валерой готовиться, подготовились здорово и полетели. Спарка улетала в свой, как мы говорим, не последний, а крайний полёт, поэтому всё оборудование, которое на неё поставили, предназначалось на списание.