Анна Кальма - Вернейские грачи

• Название: Вернейские грачи
• Автор: Анна Кальма
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1964

От автора: …Книга «Вернейские грачи» писалась долго, больше двух лет. Герои ее существуют и поныне, учатся и трудятся в своем Гнезде — в горах Савойи. С тех пор как книга вышла, многое изменилось у грачей. Они построили новый хороший дом, старшие грачи выросли и отправились в большую самостоятельную жизнь, но многие из тех, кого вы здесь узнаете — Клэр Дамьен, Витамин, Этьенн, — остались в Гнезде — воспитывать тех, кто пришел им на смену. Недавно я получила письмо от Матери, рисунки грачей, журнал, который они выпускают, и красивый, раскрашенный календарик. «В мире еще много бедности, горя, несправедливости, — писала мне Мать, — теперь мы воспитываем детей, которых мир сделал сиротами или безнадзорными. Наши старшие помогают мне: они помнят дни войны и понимают, что такое человеческое горе. И они стараются, как и я, сделать наших новых птенцов счастливыми».

---

— Что ж, если не боитесь застрять в этом городишке, мы можем поехать. Я действительно иду навстречу вашему желанию, — и он великодушно кивнул Рою.

…И вот уже отошла вглубь громада Волчьего Зуба. Поезд приближался к Вернею. Тэд, высунувшись наполовину из окна, вдыхал теплый, пропитанный запахом трав горный воздух. «Интересно, какая эта Алиса? Такая же воображала и гордячка, как братец, или нет?» — рассеянно думал он.

— Итак, путешествие наше подходит к благополучному концу. Если не ошибаюсь, сын мой, вы и ваши товарищи тоже выходите на следующей станции?

Рядом с Тэдом стоял священник из соседнего купе. И когда только он успел подкрасться? Тэд заметил его еще на вокзале в Париже.

Тощее, миниатюрное тельце, к которому точно по ошибке приклеена голова другого человека — властного, цепкого, жизнелюбивого. Глаза умные, видящие каждого насквозь.

— Да, сэр, — смущенно пробормотал Тэд.

— Американец, как видно? — продолжал его собеседник, близко наклонившись к мальчику.

— Да, сэр.

— Американцы — наши друзья, — немедленно провозгласил священник. — Значит, вы и ваши товарищи едете в наш город? По делу или просто путешествовать?

— Навестить кое-кого, — с трудом подобрал нужные слова Тэд.

— Навестить? — улыбка сбежала с лица священника. — Вы, значит, к грачам едете?

— Как? К грачам?! — Тэд наморщил лоб. — Простите, сэр, я… я не понимаю, о чем вы говорите.

Лицо священника прояснилось.

— Так, стало быть, вы ничего не знаете о грачах? Очень хорошо, сын мой. С ними не стоит знаться порядочным юношам. — Он посмотрел на Тэда. — Буду рад, если и вы и ваши товарищи заглянете ко мне. Я здешний старожил, могу показать вам много любопытного. Спросите близ церкви святого Франциска, где живет кюре Дюшен, вам всякий укажет…

Тэд молча поклонился. Что ж все-таки означает это слово — «грачи»? В школе, помнится, так называли птиц. Но тогда при чем здесь дурные знакомства? Или он опять чего-нибудь не понял? Нет, необходимо хорошенько взяться за французский…

Тэд не успел додумать: поезд подходил к платформе маленького, облитого солнцем вокзала.

ВСТРЕЧА НА ПЕРРОНЕ

— Сливы! Первые сливы!

— Свежая ветчина!

— Пироги со сливами! Круглые пироги!

— Горячие сдобные мадлены!

Продавцы в фартуках мягко катили перед собой тележки. На картонных гофрированных тарелочках лежали синие сливы, темные вишни и те жесткие круглые пироги с вареньем, к которым Тэд никак не мог привыкнуть.

Начальник станции, сухой старик с усами и выправкой времен Вердена, стоял на перроне, вглядываясь в окна поезда. Увидев священника, он хмуро поклонился.

Экскурсанты, держа в руках свои чемоданчики, выпрыгнули из вагона. За ними, тяжело ступая, вышел Хомер, оглядел тележки, продавцов, начальника станции.

— В этой дыре, наверное, даже такси не найдешь, — проворчал он, озираясь, и направился к начальнику станции: — Имеются ли в городе такси? И вообще, на чем здесь люди добираются до гостиницы?

Старик оглядел Хомера и столпившихся за ним школьников таким ироническим взглядом, что Тэду и Дэву стало не по себе.

— В городе ходят автобусы. Впрочем, если это вас не устраивает, можно вызвать такси. Подождите здесь, пока прибудут машины, — и начальник станции указал на скамейку у багажной будки.

Свежеполитый перрон пахнул летним утром, солнцем, немного цветами. Продавцы прокатили разок-другой свои тележки и вдруг исчезли, как будто испарились. Поезд ушел, и платформа сделалась так тиха и пустынна, точно находилась не в городе, а в далекой прерии.

С поезда, кроме экскурсантов, сошло всего два пассажира. Один был уже знакомый нам священник. Его встретил прехорошенький мальчик с тоненькими, будто нарисованными, бровками и губками и незабудковыми глазами на фарфоровом лице.

Тэд тотчас же мысленно окрестил его «Херувимом». Херувим подхватил тяжелый провинциальный баул священника и с трудом потащил его к выходу. Второй пассажир был большой, длиннорукий человек в мешковатом костюме. Его пиджак, его брюки, его шляпа, видимо, давно служили своему владельцу и не раз побывали в дождях и непогодах. Вместо чемодана пассажир прижимал к боку потертую военную сумку. Выйдя из вагона, он начал оглядываться по сторонам, ища кого-то, снял шляпу, и тогда видней стало его лицо — застенчивое и какое-то мальчишеское, хотя в волосах у него было уже много седины, а возле цепких глаз цвета морской воды густая сетка морщин. Впрочем, это могло быть и от солнца и от соленого ветра: по походке в нем можно было сразу узнать бывшего моряка.

Оглядевшись, пассажир направился в конец платформы к начальнику станции.

— Эй, Фламар, как жизнь, старина? — окликнул он его. — Вспоминали здесь обо мне?

Старик живо обернулся на голос, увидел приезжего, заулыбался, закивал и вдруг как-то мигом превратился из мрачного сурового начальника в добродушного дедушку Фламара. Верденские усы его поднялись к хрящеватому носу и, казалось, тоже приветствовали приезжего.

— Ба, кого я вижу! — радостно воскликнул он. — Жером Кюньо собственной персоной! Если б ты знал, дружище, как все мы тебя ждали! — Он затряс руку Жерома. — Рассказывай скорей, что нового в Париже. Легче ли живется там такой мелюзге, как мы с тобой? Что говорят о войне? Заткнули рот Фонтенаку, или он все еще продолжает кричать, что мы должны поддерживать во всем американцев и вооружать Германию? Да что ж ты мне ничего не отвечаешь, Жером? — спросил он вдруг.

— Жду, когда ты дашь мне вставить слово, — отвечал, смеясь, Жером Кюньо. — Ишь, как славно мелет старая мельница.

— Ах ты, негодник, еще издеваешься над стариком! — шутливо замахнулся на него Фламар. — Ну, всерьез, расскажи, что там в Париже видел? Что слышал? Как там живут наши ребята?

Кюньо усмехнулся.

— Сводят концы с концами, и то ладно, — сказал он. — Зато, кажется, начинают подымать головы, говорить полным голосом — это уже кое-что. Я был у наших в Сен-Дени и Сент Уэне. Там народ разговаривает как надо…

— Ты, верно, еще не знаешь наши новости, — перебил его Фламар. — Не очень-то они тебя обрадуют.

— Ты о том, что делается у Старой Мельницы? — нахмурился Кюньо. — Знаю, слыхал. Кажется, и тут не обошлось без Фонтенака. Это по его милости прибыла к нам «миссия» из его дружков. Мы для него стали слишком беспокойны…

— Как! Так, значит, мы обязаны проискам этого предателя, этого коллабо… — кипя от негодования, начал старик.

— Ого-го-го, как распалился, старина! — Кюньо ласково тронул Фламара за плечо — Ну, ну, не расстраивайся! Вот встретимся у меня и обо всем потолкуем. — Он оглядел перрон. — Ты не заметил, Фламар, встречал меня кто-нибудь из наших?

Фламар кивнул.

— Тебя встречали грачи! Только они думали, что ты приедешь сонорским поездом. Марселина прислала за тобой целую ватагу ребят и «Последнюю надежду». — Он взглянул на станционные часы. — Через семь минут придет сонорский. Наверное, сейчас они будут здесь.

Не успел Фламар сказать это, как на перрон высыпала ватага молодежи. Только что пустынная и тихая станцийка вмиг ожила, зашевелилась, зазвучали молодые голоса, сразу стало казаться, что на платформе суета и очень много народу. Цветные косынки и клетчатые блузки девочек перемешались с синими комбинезонами и беретами мальчиков.

— Мы слишком рано! Поезда еще нет!

— Ага, я говорила, что рано, а Витамин со мной спорила, что опоздаем!

— Витамин — известная паникерша.

— У Корасона камера спустила, Жорж и другие мальчики остались помогать.

— Какая камера? Заднего или переднего колеса?

— Пойди сам посмотри.

— Девочки, девочки, посмотрите на Жюжю, какой он смешной!

Хомер и его группа сидели, затертые велосипедами, оглушенные малознакомой французской речью. Внезапно одна из девочек увидела Жерома.

— Боже мой! Смотрите — дядя Жером! Вот же он! На перроне!

Ватага кинулась со всех ног к прибывшему.

— А мы вас с другим поездом ждали!

— Как же вы так рано?

— Вот так бы и пропустили!

— Витамин правду говорила…

Жером еле успевал пожимать руки, отвечать на вопросы и приветствия. Звонкий девичий голос, наконец, освободил его:

— Довольно, ребята! Вы совсем затормошили дядю Жерома. Возьмите лучше его вещи, несите в машину и скажите Корасону, что мы идем.

Косынки и береты послушно посторонились, и полдюжины рук подхватили военную сумку Жерома Кюньо.

— Клэр! — сказал Жером. — Здравствуй, Клэр! Как хорошо, что ты пришла! — И он протянул обе руки навстречу высокой девочке в синих спортивных брюках и клетчатой блузе с карманами.

На первый взгляд не было ничего примечательного в этой девочке. Самый обычный подросток с длинными руками и ногами. Узкие блестящие глаза «с притенкой», то есть запрятанные в тени длинных мохнатых ресниц. Большой выпуклый лоб, большой и веселый рот. Все лицо неправильное, живое, переменчивое в каждой своей черте. Хороша была только походка: стремительная, упругая, свободная. Девочка шла, точно танцевала, — такими пластичными казались все ее движения.