Илья Старинов - Записки диверсанта

• Название: Записки диверсанта
• Автор: Илья Старинов
• Издательство: Альманах «Вымпел», 1997:3
• Жанр: О войне
• Год: 1997

Из предисловия: В 1997 г. была выпущена первая книга воспоминаний И. Г. Старинова «Записки диверсанта».Воспоминания И. Г. Старинова, которому идет девяносто девятый год, привлекли внимание общественности у нас в России и многих наблюдателей за рубежом. В течение 1997–1998 годов в редакцию систематически поступали телефонные звонки от читателей: когда выйдет вторая книга? И. Г. Старинов, превозмогая все трудности и преграды, упорно работал над своим архивом и другими источниками, проверяя достоверность событий, правильность своих суждений и выводов… Книга «Мины замедленного действия», согласно авторскому замыслу, составляет с первой книгой («Записки диверсанта») единое целое и начинается там, где заканчивается предыдущая — во время перехода Ильи Григорьевича из Украинского штаба партизанского движения в Польский. Кроме мемуаров в состав книги включено историческое исследование «Упущенные возможности», где автор, используя большой фактический материал, на собственном опыте показывает развитие партизанского движения в годы Второй Мировой войны в Советском Союзе и европейских странах. Предлагая вниманию читателя вторую книгу размышлений старейшего партизана–диверсанта И. Г. Старинова «Мины замедленного действия», редколлегия полагает что читатель еще раз вернется к первой книге, внимательно прочтет вторую и новыми глазами будет смотреть на прошлое своих отцов и дедов, не вернувшихся с войны домой.

Hoaxer: Почти все знают, кто таков Старинов. В последние годы он часто появлялся на телеэкране. Старинов — главный диверсант Советского Союза, настоящий полковник. Его мемуары представляют собой несомненный исторический интерес. Никто пока более подробно не писал о том, как исполнялось постановление 1928 года о создании партизанских баз на западных территориях СССР (о чём писал ген. Лотар Рендулич в своей «Партизанской войне»). Я свёл обе книги воспоминаний Ильи Григорьевича под одну «обложку», т. к. они составляют единое целое.

Q.A.: в использованном оригинале [пропущена страница]

---

Коневу в сорок втором исполнилось сорок пять лет. Это был среднего роста, крепкий, коренастый человек с обветренным, загорелым лицом и сильной, туго обтянутой воротником кителя шеей. Бритая голова, высокий, с тремя вертикальными складками лоб, крупный нос, светлые, пытливые, очень внимательные глаза. Спокоен и, чувствуется, уверен в себе.

Косарев представил меня. Конев жестом пригласил сесть. Выслушал, помедлил, взглянул на Косарева:

— Ваше мнение?

Косарев поосторожничал:

— Дело новое. Можно, видимо, выделить сейчас для обучения роту из сто десятого отдельного моторизированного инжбатальона.

Конев тут же возразил:

— Для такого дела рота — не та единица, товарищ полковник! Выделим весь батальон! Хотя погоды и батальон не сделает…

Стукнул по столу остро отточенным карандашом:

— Если мы хотим, чтобы удары по путям сообщения противника имели оперативное значение, фронту понадобится по меньшей мере бригада. Специальная и лучше всего воздушно–десантная.

Заметив растерянность начальника инженерных войск фронта, Конев усмехнулся:

— Ничего, это уже моя забота!

И позвонил дежурному:

— Вызовите Москву. Василевского.

Дело с самого начала приобретало стремительный разгон!

Конев повернулся ко мне:

— Вы сами‑то, товарищ полковник, докладывали свою идею начальнику Генштаба?

— Никак нет, товарищ генерал. Докладывал только своему начальнику, генералу Воробьеву.

— Ясно. Начальство не обошли, но на полпути застопорили. А стопорить на полпути противопоказано! Вот что. Сейчас я поговорю с Александром Михайловичем, а вы, как вернетесь в столицу, немедленно с ним свяжитесь. Поняли?

— Понял, товарищ генерал!

— Хорошо. Больше не задерживаю.

И, поднявшись, Конев коротким кивком отпустил нас.

Я вышел, сияя как именинник, получивший долгожданный подарок. Косарев с гордостью спросил:

— Видите, как принимает решения наш командующий?!

Начальник Генштаба Василевский

Несколько дней спустя, покончив с делами в штабе Калининского фронта, я возвратился в Москву. Столица встретила огорчительными новостями: войска Крымского фронта после тяжелых боев оставили Керченский полуостров и эвакуировались на Таманский, ударные группировки Юго–Западного фронта, громившие харьковскую группировку противника, оказались в результате контрударов врага в крайне тяжелом положении.

Но уверенный, как большинство людей, что летом Красная Армия продолжит успешное наступление, я лишь досадовал на это: настроение оставалось приподнятым, тем более что вот–вот могли сбыться да

[пропущена страница]

о необходимости включения в оперативные мероприятия фронтов и армий действий инженерных подразделений в тылу противника. Для этого каждый фронт должен выделить и подготовить инженерный батальон, а каждая армия — саперную роту. Назаров и Воробьев вносят в проект незначительные редакционные поправки, подписывают окончательный текст и направляют в. войска.

Неожиданно Воробьев осведомляется, что, собственно говоря, я делаю в Москве.

Растеряно смотрю на него. И Воробьев, довольный тем, что шутка удалась, смеется:

— Приказ о вашем назначении командиром бригады подписан! Так что поезжайте к Коневу и вступайте в должность. Желаю удачи!

Глава 17. В должности комбрига у Конева

Перед отъездом из Москвы, представляю в Генштаб план нарушения работы коммуникаций противника перед Западным и Калининским фронтами. Я обратил внимание начальника оперативного управления на то, что штатное расписание бригады не предусматривает действий в тылу врага. Генерал Бодин, подумав, разрешает использовать для борьбы в тылу врага три батальона 5–й инженерной бригады и 110–й Отдельный моторизированный инженерный батальон:

— На первых порах достаточно, а там жизнь покажет…

Генерал Воробьев оказывает бригаде большое внимание: позволяет отобрать из выпускников Нахабинского училища добровольцев для действий в тылу врага, не возражает против моего намерения забрать в бригаду молодых командиров, начинавших войну под Харьковом и Ростовом, всех работавших со мной инструкторов и испанцев.

Отбоя от желающих ходить во вражеский тыл выпускников военного училища нет. Отбираем одиннадцать молодых людей, но увожу только двоих — лейтенантов Михаила Гончара и Петра Андрианова: в «эмке» больше нет места. Девяти огорченным юношам обещаю вызвать их в бригаду…

Снова Ленинградское шоссе. Снова дрожат на щитке автомобиля белые стрелки приборов, уверенно лежат на руле темные от бензина, тавота и летнего солнца руки шофера Володина, резко пахнет нагретой кожей сидений, стучит по днищу гравий из наспех заделанных воронок. В зеркало заднего обзора вижу загорелые, с румянцем, молодые лица лейтенантов. Глаза у ребят жадно, словно в судьбу, вглядываются в несущуюся навстречу дорогу. Впрочем, какие же это «ребята»? Каждому двадцать первый пошел, в этом возрасте сам я уже около двух лет воевал против Деникина и Врангеля, был ранен, а мои тогдашние знания и физическую подготовку и сравнивать нечего со знаниями и подготовкой Гончарова и Андрианова!

Лейтенанты мне нравятся. Они из рабочих семей, комсомольцы, в армию пошли добровольцами. Гончаров серьезен, обстоятелен, от его облика веет душевным здоровьем, в нем угадывается огромная физическая сила. Андрианов производит впечатление открытостью взгляда, основательностью знаний, редким спокойствием. Кроме того, он парашютист и, значит, человек смелый…

В штабе Калининского фронта ожидали приятные известия: оставшиеся здесь группы капитана Казанцева, старших лейтенантов Чепака, Романюка и Ильюшенкова успели обучить действиям в тылу врага личный состав 110–го Отдельного моторизированного инженерного батальона, перебросили в тыл врага на участке 3–й ударной армии первые группы хорошо подготовленных диверсантов, сформировали и направили в партизанские отряды и бригады несколько групп инструкторов с большим количеством взрывчатки. Одни только группы капитана Казанцева взяли с собой 1250 килограмм тола и 120 различных инженерных мин! Кроме того, наши товарищи организовали специальные школы по подготовке партизан при северо–западной группе ЦК КП(б) Белоруссии и при штабе Калининского фронта.

Первыми на коммуникациях противника стали взрываться мины, поставленные группами П. А. Романюка, лейтенанта К. С. Соколова, Г. А. Криулина, хорошо знакомых читателю Канеля, Франсиско Гаспара, Чико Марьяно. Группы Чепака вырвались на важнейшую магистраль Смоленск — Вязьма.

Отрадно было сознавать, что подготовленные за время войны командиры могут успешно работать и действовать во вражеском тылу без опеки, обрели уверенность и самостоятельность! Однако наряду с приятными известиями были и неважные. Выяснилось, что на фронте мало хороших инженерных мин. Личного состава строительных частей, на базе которых предстояло сформировать бригаду, не хватает, а на пополнение из резерва фронта рассчитывать не приходится. К тому же, учитывая обострение боевой обстановки, все без исключения инженерные части фронта, в том числе и 110–й ОМИБ, занимались только минированием оборонительных рубежей.

Назначенный комиссаром бригады батальонный комиссар Алексей Иванович Болотин, в прошлом — старший преподаватель основ марксизма–ленинизма в Московском государственном университете, участник боев под Москвой и освобождения Калинина, принял мои командирские заботы близко к сердцу и очень помог в те нелегкие дни.

С его помощью удалось довольно быстро наладить в Калинине производство инженерных мин, договориться в Калининском обкоме партии и Калининском обкоме комсомола о направлении в бригаду двухсот пятидесяти юношей и девушек, выразивших желание сражаться в тылу врага, доказать командованию инженерных войск фронта, что мы уже сейчас можем направить в тыл противника один–два батальона минеров, чтобы выполнить план нарушения работы вражеских коммуникаций, представленный оперативному управлению Генерального штаба.

Переброска и снабжение фашистских войск, увязших в длинном мешке у Ржева, Зубцова, Сычевки, Гжатска и Вязьмы, осуществлялась тогда по единственной железнодорожной магистрали Смоленск–Вязьма и единственному, идущему параллельно этой магистрали, шоссе. Иными словами, развитой сетью железных и шоссейных дорог противник в этом районе не располагал, имеющиеся же использовал без особых мер предосторожности, и нарушение движения по ним, уничтожение на этом участке подвижного состава — паровозов, вагонов и платформ, уничтожение во время перевозки к фронту боевой техники и живой силы гитлеровцев имели бы серьезное значение.