Джим Гаррисон - Гей, на Запад!

• Название: Гей, на Запад!
• Автор: Джим Гаррисон
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-758-9

От классика современной американской литературы Джима Гаррисона, прославившегося монументальными «Легендами осени» (основа одноименного фильма!), повесть о вечных страстях и о звере в человеке: индеец из Мичигана бродит по Лос-Анджелесу в поисках украденной у него медвежьей шкуры и пьянствует со сценаристами и старлетками.

---

— Я просто хочу назад шкуру.

— Конечно хочешь. Ты не считал Лона Мартена опасным, потому что он брат друга твоих детских лет Дэвида Четыре Ноги. Не многие из нас способны признаться себе, что наши друзья оказались негодяями или, может быть даже, что все наши друзья — негодяи, включая родителей, как, например, моя возлюбленная, но беспутная мать, и все наши пращуры мужского и женского пола вплоть до первой страницы истории человечества. Ты же знаешь Библию? Я читал гидеоновскую Библию[6] в тысяче гостиничных номеров, потому что телевидение мне противно, за исключением, скажем, мексиканского и французского, поскольку ни хрена не понимаю, что они говорят. Тогда это терпимо. Ты винишь свою бывшую антропологическую любовницу Шелли за то, что сбила тебя с праведного пути, но это не она сбила, а твоя пипка. Пипки и вагины — это сердцевина великой тайны жизни. Они наша слава и наша погибель. Некоторые видные теологи утверждали, что у Адама и Евы не было гениталий, когда они пришли в первый Сад, но мы должны отбросить это как идеологию бессильных старых пердунов, вроде тех, что сидят у нас в конгрессе. По моему убеждению, жизнь в целом может быть гораздо меньше, чем сумма ее частей, и самое достоверное ее содержимое — зло. Где мы сидим сейчас и пьем напитки, это место можно считать сердцем Империи зла. Отсюда мы напрягаем мечты людей, и остаются им от этого только растяжки. Конечно, мы, просто зарабатываем на жизнь, как все остальные, — только больше.

Неудивительно, что внимание Б. П. рассеялось, хотя он изображал сосредоточенность. Миловидная китаянка накрывала столы в дальнем конце пустого ресторана. Вопрос отчасти состоял в том, почему люди из разных чужих стран, включая Америку, так не похожи. Фрэнк говорил, что из-за климата, ссылаясь на жаркое солнце Африки, но Б. П. сомневался в этом объяснении. Никто из восточных людей, которых он встретил в свое время в Чикаго, не выглядел Желтым, и эта девушка тоже. И из многих сотен знакомых коренных американцев ни один не выглядел краснокожим. Ветеринар из Шарлевоя сказал ему в таверне Фрэнка, что если бы всем собакам на свете предоставили возможность свободно сожительствовать, то со временем все они стали бы средней величины и бурыми.

Боб Дулат помахал ладонями перед лицом замечтавшегося Б. П. и нагнулся к компьютеру, чтобы разглядеть получше текст. Приятель в Лос-Анджелесском управлении полиции навел справки о Лоне Мартене, и его местное досье касалось в основном оптовой торговли украшениями навахо, изготовленными на Формозе и выдаваемыми за подлинные. Это разозлило настоящих навахо. Кроме того, как радикальный диссидент, Лон Мартен находился под «мягким наблюдением» в Лос-Анджелесе, где это тоже было противозаконно. Впрочем, разве эти люди не захватили пустую тюрьму Алькатрас?[7] Сообщались телефоны и адреса, где он останавливался в районе Уэствуда, обычно у других индейских диссидентов, связанных с баскетбольной Меккой — Калифорнийским университетом в Лос-Анджелесе. Боб сказал, что у него есть хороший знакомый итальянец Винни, который может отобрать медвежью шкуру, но Б. П. сказал: нет. Он сам возьмет. Все это на его вкус как-то слишком резво развивалось. Лон Мартен отдаст ему шкуру, если еще не продал.

Теперь официантка принесла тарелку с ребрышками на закуску. Боб набросился на них, а Б. П. смог одолеть всего штуки три, хотя и восхитительные. За обедом в Малибу Боб утверждал, что это он ввел практику множественных закусок — несомненно, потому, что был родом со Среднего Запада, где обжорство нередко считается героизмом. Официантка вернулась и застенчиво спросила Боба, знаменитость ли Б. П. Ее звали Уилла, и Боб ответил на ее вопрос, что точно не знаменитость. Когда их представили друг другу, Б. П. опустился на одно колено и поцеловал ей руку — как показывали в фильме.

Они нашли Бурому Псу не такую уж дешевую комнату между Уэствудом и Калвер-Сити, в «Сиаме», мотеле с умеренно ориентальным декором, который навел Б. П. на разные мысли о том, как бы пригласить в гости Уиллу. Когда выходили из ресторана, она таинственно отказалась назвать ему свое китайское имя и тем более дать телефончик. Боб объяснил: потому что он не знаменитость. Они заехали в продовольственный магазин и купили Бурому Псу два ящика французской воды «эвиан» — «для твоего водяного фетиша», как сказал Боб. Когда он отвез Боба в «Уэствуд-маркиз», Боб велел ему купить шмоток и дал пятьсот долларов аванса в счет зарплаты. Сумма, хотя и громадная, не умерила беспокойства Б. П.

Прежде чем вернуться в «Сиам», он еще раз прошелся по ботаническому саду. Боб сказал, что один из главных секретов его успеха — ежедневный послеобеденный сон продолжительностью не менее четырех часов. Под сенью бамбуковой рощи Б. П. задумался, есть ли в его жизни какие-нибудь секреты или она — открытая зачитанная книжка. Сомнение в себе быстро прошло, когда он заметил, что оранжевые карпы неизменно ходят против часовой стрелки в своем затененном прудке. За карпами наблюдать было гораздо интереснее, чем за причудами конспекта собственной жизни. Как и все мы, Б. П. не знал, что есть вообще наша жизнь, а теперь передовой карп сделал изящный поворот на сто восемьдесят градусов и медленно повел свою стайку по часовой стрелке. Это, видимо, было одним из ответов на миллионы вопросов, которых жизнь на самом деле не задает.

До того как вернуться в мотель, он купил в магазине подержанных вещей два красивых костюма — цветастые гавайские рубашки и коричневые бумажные брюки, а в дополнение к ним симпатичную, но пыльную мягкую шляпу вроде той, что надевал дедушка на ярмарки и похороны. Боб научил его пользоваться автомобильным телефоном, и он позвонил домой Делмору, но сразу пожалел об этом. Старуха Дорис лежала в больнице в Эсканобе с сердечным приступом, а Роза сидела в тюрьме за то, что откусила полицейскому палец во время заварухи, затеянной Бурым Псом и «негодяем» Лоном Мартеном на археологических раскопках кладбища. Делмор опекал двух детей Розы — Реда и Ягоду; последняя, очаровательная на взгляд Б. П., была непослушной и умственно отсталой жертвой дородового алкогольного синдрома. Делмор нанял детям постоянную няньку, в его описании «красотку» — белую девушку, которая хотела посвятить жизнь помощи индейцам. Она даже попыталась приучить Делмора к йогурту. Итогом всего изложенного было то, что Б. П. должен немедленно вернуться и стать отцом для детей Розы. Розе предстоит отсидеть года два за откушенный палец, хотя она утверждала, что полицейский до синяков намял ей грудь. «Но как я могу вернуться?» — спросил Б. П. с неприятной дрожью где-то под ложечкой. Делмор взял адвоката, и тот выясняет, действительно ли Б. П. перешел из округа Льюс в округ Алджер, когда метал шутихи. С недавним введением лазерной топографической съемки многие разделительные линии между округами оказались под вопросом — особенно в этой местности, где до ближайшего человеческого поселения километров двадцать. Б. П. твердил, что в тюрьме умрет от разрыва сердца, как те заключенные апачи, про которых рассказывал Делмор. Делмор сказал, что он может, но крайней мере, подъехать к границе Висконсина и оттуда попросить указаний. Беседа отличалась всеми недостатками телефонного разговора, когда ты еще не успел переварить информацию, как тут же обрушивается новая.

Дежурный в мотеле, миниатюрный лаосец, извинился за то, что в номере у Б. П. не работает телевизор, и когда Б. П. сказал ему: ну и слава богу, он терпеть не может телевизор, — тот долго истерически смеялся. Очень поднимает дух, когда скажешь удачную шутку, даже если сам не понимаешь, в чем она.

В номере он выпил бутылку воды, чтобы притушить докучливые остатки исполинского обеда. Это был для него во многих отношениях самый мрачный час, и утешали только двадцать три бутылки воды. Он решил испытать секрет Боба и как следует вздремнуть, но прежде требовалось принять душ. Когда он собирался пустить воду, его внимание привлек легкий шум. Он проверил дверь и посмотрел из окна на залитую солнцем автостоянку. За стеной возле его кровати слышалось легкое царапанье и голос тихо напевавшей женщины. Похоже было на французских стриптизерш в канадском Су — все они приезжали из Монреаля. Как красиво, подумал он и вернулся в душ. Через пять минут по соседству хлопнула дверь, и он снова выглянул в окно: стройная девушка во всем кремовом садилась в «мерседес» с откидным верхом.

Это не способствовало сну. Терпеть далее отсутствие теплых чувств уже не было сил. Может быть, выручит новая одежда, не говоря уж о франтовской шляпе. Швейцарская форма была аккуратно сложена на комодике на случай, если понадобится снова исчезнуть, когда будет подстерегать Лона Мартена. Все дело в том, что он чувствовал себя не на своем месте — повальная современная болезнь. Единственной знакомой частью окружения были его руки, когда он поднял их с кровати, посмотрел на них и сказал: «Руки». Душевный упадок принял форму ощутимой тяжести на груди и лбу. Дедушка говаривал, что жизнь — не тарелка с вишнями, и Б. П. это устраивало: вишню он не любил. Боб легкомысленно спросил его, не страдает ли он «dementia pugilistica», и объяснил термин: не ушиблена ли у него голова от прежних кулачных занятий. «Нет», — ответил Б. П. Ему редко попадали по лицу, вот почему он всегда побеждал. Хороший удар в лицо обезоруживает любого, кроме самых опытных. Теперь он произвел беглый обзор своего имущества. Деньги. Четыреста семьдесят долларов спрятаны для надежности в несколько карманов и один носок, — он вряд ли когда был богаче. Он надеялся купить когда-нибудь подержанный желтый пикап — сойдет простой «Форд-1500». Хотелось бы завести приятную подругу, но этого, наверное, всем хочется. А в общем, все сводилось к медвежьей шкуре, его единственной ценной собственности. Делмор еще в молодые годы отказался от медвежьего талисмана в пользу черепаховых и церемониально передал шкуру Бурому Псу.