Линда Фэйрстайн - Заживо погребенные

• Название: Заживо погребенные
• Автор: Линда Фэйрстайн
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19182-8

Рядовой преступник атакует при первой возможности. Неважно, кто ему подвернется. Он нападает, стоит жертве оказаться одной в неудачном месте и в неудачное время. Но этот охотился на женщин определенного типа: высокого роста, стройные, за двадцать.

Будьте всегда начеку. Мужчины, которых вы встречаете в гастрономе. Посудомойщики в ресторане на углу. Швейцар. Случайный попутчик в метро.

Страшный мир рассказов Эдгара По. Жестокий мир современного Нью-Йорка. В новом захватывающем детективе Линды Фэйрстайн эти миры переплетаются так тесно, что порой невозможно понять, где заканчивается реальность и начинается литературная выдумка.

---

– ПНГ? Персона нон грата, мистер Чэпмен. Не все в нашей группе знают историю организации, как знаю я, детектив. Возможно, есть люди, которые захотят повторно вступить в сообщество, когда не станет таких старожилов, как я. Этот список нужен для того, чтобы определенные люди не смогли больше попасть к нам.

Майк взял стул и сел.

– С этого я и хотел бы начать, если вы не возражаете. Почему Ной Торми в этом списке? – задал он свой вопрос.

Глава 29

– Мы познакомились с Ноем лет двадцать пять назад, – принялся вспоминать Зельдин. – А может быть, и больше. Весьма умный молодой человек, считал себя ученым, хотя я бы не расщедрился на подобное определение. Он тогда только окончил Нью-Йоркский университет и преподавал на кафедре английского языка. Он пришел ко мне одолжить несколько книг для своей диссертации – тираж давно разошелся.

– Он пришел к вам сюда, в Ботанический сад?

– Разумеется, нет. Тогда я был простым библиотекарем. Но меня хорошо знали в литературных кругах из-за моего собрания произведений По – у меня были его работы, включая биографию и критику. Он пришел ко мне домой, туда, где вы были вчера.

Недурная квартирка для «простого библиотекаря», подумалось мне. Он словно почувствовал мои мысли и пустился в объяснения:

– Квартира принадлежала моей матери, мисс Купер. Я унаследовал квартиру после ее смерти. Большую часть своей жизни она собирала редкие книги, включая По. Благодаря состоянию ее семьи – а это все швейная нить, простая хлопковая швейная нить, которую производил мой прадед, – я смог отдаться своим двум страстям – садоводству и литературе.

– Выходит, вы подружились с Ноем? – спросил Майк.

– Он был интересным парнем. Я бы не сказал, что мы были близки, но он звонил, когда ему что-то было нужно. И если эта книга у меня была, я был рад одолжить ему.

– А вы беседовали с ним? Говорили о чем-то, кроме науки?

– Только о девятнадцатом веке, детектив. Ни о женщинах, ни о современных событиях, ни о личной жизни, если вы это имеете в виду.

– А про сообщество «Ворон»?

– Кажется, говорили. Да, я уверен. В конце концов Торми стал упрашивать меня, чтобы я позволил ему вступить в сообщество. Я уверен в этом.

– А вы уже туда входили? – спросил Майк.

– Да, я вступил довольно рано – группа как раз расширялась, а мои познания в отношении По были хорошо засвидетельствованы. Мне было, думаю, лет двадцать пять, когда меня приняли.

– Тайное рукопожатие? Или вы хлопали локтями по-птичьи? Или поклялись, что никогда не будете смотреть передачу «Мальтийский сокол» и читать детективы Рекса Стаута?

Зельдина шутка Майка совсем не позабавила. Он продолжал:

– Я представил на рассмотрение некоторые свои письменные работы. Так я продемонстрировал участникам, что основательно знаком с его творчеством. И моя коллекция первых изданий, уверен, сделала меня привлекательным кандидатом.

– Что же случилось с Ноем Торми? Почему ему достались черные шары?

– Несомненно, он знал работы По, как и большинство из нас. Но тогда Торми напечатал статью в одном из литературных обозрений. Она была великолепно проработана и хорошо написана, – рассказывал Зельдин.

Я сразу же подумала об Эмили Апшоу, которая писала некоторые работы Торми.

– Проблема заключалась в том, – повысил голос Зельдин, – что в статье говорилось о мелких давних обвинениях, и сопровождалось все это впечатляющей документацией.

– Вы говорите о личных качествах, про которые нам сегодня рассказывали? – спросила я. – Разве они могли иметь значение для ученых?

– Вовсе нет, мисс Купер. Там говорилось о плагиате По.

– О чем? – удивился Майк. – А что он украл? Зельдин вздохнул. Потом подозвал смотрителя угодий.

Синклер Фелпс вошел в офис из соседней комнаты.

– Слушаю вас.

– У этой стены, третий ящик снизу. Достань, пожалуйста, папку с фамилией Торми.

Фелпс подал ему папку и вышел.

– Это просто молодой человек, который хотел утвердиться в научном мире, – назидательно произнес Зельдин.

Открыв папку, он извлек номер журнала и подал его Майку, добавив:

– Молодой По, о котором Ной писал, просто пытался нащупать свой путь. В этой работе есть несколько примеров.

Мы принялись за чтение и одолели несколько страниц. Здесь были строки, позаимствованные, в немного измененном виде, у малоизвестных поэтов – никогда раньше они мне не попадались. Приводились строфы из стихотворения По:

Я в день венчанья увидал,
Как вспыхнула ты жарко.[39]

А ниже – поэма Джона Лофланда, опубликованная годом раньше:

Вас увидал я в брачный день,
Когда пожар красот блеснул…

Только вчера я слушала, как Торми читал лекцию о литературных биографиях. Теперь, в работе, которую дал мне Зельдин, он цитировал Кольриджа и его классическое определение поэзии, «которая противополагается научным работам, имея своей непосредственной целью наслаждение, а не истину».

Рядом с цитатой Кольриджа он поместил слова По о том, что «стихотворение, по моему мнению, противополагается научным работам, ибо ставит себе непосредственной целью наслаждение, а не истину».

Наименее приятным для Зельдина и его сторонников были следующие строки. Они относились к знаменитому «Ворону». Сначала была приведена цитата из Элизабет Баррет Браунинг.[40] Вряд ли она могла быть названа малоизвестной поэтессой, если По заимствовал ее строки: «С шелестящим движением, неясным в воздухе, пурпурная штора…»

А затем знаменитая строка По: «И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет».[41]

Я протянула эссе обратно Зельдину.

– Мистер Торми в пух и прах раскритиковал По, как вы оба только что могли убедиться, большинство моих коллег не смогли отнестись к этому спокойно. Чтобы продемонстрировать свою способность к исследованию, он показал, как Эдгар даже в примечаниях к собственным работам использовал вторичные источники, порой просто списывал прямо из энциклопедий – слово в слово, как школьник.

– А при жизни По сталкивался с подобными обвинениями? – спросила я.

– Обвиняли ли его за несоблюдение норм литературной этики? – перефразировал мой вопрос Зельдин и тут же ответил: – Это стало еще одной причиной его отчаяния. Когда критики обвинили По в плагиате, ему был закрыт вход в ряд важнейших литературных заведений Нью-Йорка.

– Неудивительно, что герои в его рассказах так часто прибегают к мести, – сказала я. – Несчастный По, наверное, сам частенько об этом мечтал.

– Вы правы. Конечно, в отместку он отыгрывался на других авторах, мисс Купер. Он все воспринимал как личную обиду. Вы когда-нибудь читали литературную критику По?

– Нет, не читала.

– Он опубликовал довольно много критических работ. И своих современников преследовал беспощадно.

– Каких именно? – спросила я.

– Он глубоко презирал Лонгфелло. Ненавидел его за то, что тот женился на богатой наследнице, что позволяло ему печатать свою посредственную поэзию. Потом – Уильям Кален Брайант и Вашингтон Ирвинг. Я могу продолжать очень долго.

Я подумала о Галерее славы. Если бы она при нем уже существовала, По мог бы использовать бюсты вместо мишеней в тире и расстреливать своих соперников.

– А что до этого сообществу «Ворон»? – спросил Майк. – Если и раньше вы слышали подобную критику.

– Наши участники приходят восхвалять Цезаря, а не хоронить его, если вам угодно. Мы собираемся, чтобы отдать дань гениальности, самобытности По, которая с лихвой перевешивает несколько неосмотрительных поступков в молодости. Мы в высшей степени единодушны и очень восхищаемся мастером. И мы совершенно не хотели, чтобы Торми вновь ворошил эту тему. Не знаю, мог ли кто-нибудь за это убить молодого профессора…

Зельдин не закончил свою мысль:

– Я не должен был так говорить в вашем присутствии, ведь вы примете мои слова всерьез. Им просто не хотелось видеть Торми в своем кругу. Он знал поэзию, но не любил поэта так безоговорочно, как его любим мы.

– Остановимся на том, мог ли кто-то затаить на него обиду, – сказал Майк. – Вы еще те ребята. Вы слышали что-нибудь о Торми в последнее время?

– Нет, совсем ничего.

Утренние газеты не слишком распространялись насчет вчерашней стрельбы в Галерее славы. Дело было в Бронксе, а для криминальных репортеров это почти то же, что Сибирь. Максимум, что могло получить тройное убийство в этом районе от прессы, – один абзац в «Таймс» и небольшая публикация в бульварной газете. Вряд ли Зельдин слышал об этом нападении.

– Значит, все люди на этой последней странице – те, которых вы не приняли, – они все не приняты по подобным причинам? – спросил Мерсер.

– Более или менее, детектив. Некоторые совсем далеки от науки, некоторые не могут позволить себе платить взносы. А что? О чем вы подумали?

Мерсер медлил с ответом.

– Опасны ли они? Вы это имели в виду? Вы думаете, что тот, кто убил женщину в Гринич-Виллидж, может быть одним из нас? – спрашивал Зельдин и сам же отвечал: – Скорее всего, это не так. Единственный раз, когда мы были хоть как-то близки к настоящему преступлению, это было… Фелпс, ты там?! – воскликнул он. – Помнишь, та стрельба?