Максим Жуковец - Ясныи день

• Название: Ясныи день
• Автор: Максим Жуковец
• Жанр: Ужасы и Мистика

В книге рассказывается о двух удивительных девочках из никому неизвестного горного хутора, которые обладают чудесными способностями, талантами и мировоззрением. Несмотря на то, что они живут вдали от людей, в глухом и недоступном уголке планеты, им очень подробно известно о нашей цивилизации и об истории её возникновения. Их знание о нас настолько своеобразно и неожиданно, что порою чувствуешь лёгкий шок и не можешь поверить. Но любой здравомыслящий человек, внимательно осмотревшись вокруг, поймёт, что в их рассказах есть доля правды, и немалая.

Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

— Таков истинный вид этой благословенной Планеты, — откуда-то издалека до меня, как эхо, доносится Его голос.

— Не понимаю… Почему она так мрачна?

— Планету покрыла Тень. Это — разумное и живое Сознание, созданное на Земле расой Нефилим. В Евангелиях это Сознание называется смертью и адом, но те Евангелия, в которых открывается его истинная суть, были на многие века спрятаны от людей…

— А какова его истинная суть?

— Мой прекрасный Бог, посмотри…

Всматриваясь в клубящуюся вокруг Земли мрачную ауру, я неожиданно замечаю, что Земля начинает приближаться. Она стремительно растёт перед глазами. Уже виднеются горные хребты и реки, леса, затем — отдельные точки — города и агломерации…Чёрная Тень, окутывающая планету, стелется, исходя из городов и посёлков, в которых живут люди. То есть, мы с вами и другие, нам подобные… Представляете?… Но, почему, почему всё так?…

Вижу шумную улицу одного из городов. Вижу людей… Люди, идущие по улице, погружены в какой — то тёмный серый дым… Никогда раньше я такого не наблюдал. Что это за дым? Откуда он взялся? Что происходит с моим зрением?

— Что это за дым? Что у меня случилось с глазами? — спрашиваю я и удивляюсь опять — мне вдруг становится понятно, что я вижу картины земной жизни, что я смотрю на них психическим зрением, таким, как у экстрасенсов. Серый дым — это ауры людей, сложенные вместе, точнее, это коллективная аура толпы.

В этой клубящейся массе я, опять-таки, совершенно неожиданно вижу лицо Иисуса, такое, каким его рисуют на иконах… Мне запоминается строгое, даже немного осуждающее выражение его глаз. Я резко вздрагиваю, видя этот взгляд. Становится как-то не по себе — взгляд живой. Этот готовый осуждать Иисус смотрит на меня, как живой. Точнее, эта чёрная масса, окружившая Землю, смотрит… Я с дрожью в сердце ощущаю, что она живая… О, Боже, она — живая… Она обладает жизнью и некой формой сознания. Вся работа её направлена на одно — ей нужен человек. Она хочет владеть человеком, прежде всего — человеком, потому что только от человека получает она жизнь… Она желает полностью подчинить человека себе, чтобы никогда не расставаться с жизнью…

Сейчас, когда я пишу эти строки, мне вспоминается фильм «Матрица». Когда Нео показали истинный вид планеты, он был в шоке, он не желал верить, что всё это правда. Он увидел огромный ужасный механизм, в котором люди, управляемые Кибер-системой, были всего лишь батарейками. Вы представляете? Для хорошей, даже научной, фантастики сойдёт, но чтобы предположить, что всё это — правда… А ведь это самая настоящая правда! Я видел это собственными глазами… Эта система на моих глазах просто использовала людей в качестве элементов питания, создавая батарейку из человека с самого момента его рождения. Я видел чёткую программу по превращению человека из живого Сына в механическую деталь Системы, в биоробота, в зомби.

Всё начиналось с детства. Родители{3}, сами того не осознавая, были первой вехой этого иррационального конвейера. Дело в том, что в первые годы жизни восприимчивость ребёнка к окружающему особенно сильна. Она выражается в интенсивном познавании и «впитывании» в себя жизни вокруг. Происходит как будто бы процесс приноравливания к качествам и условиям окружения, и, приноравливаясь, сознание ребёнка использует в своём развитии опыт тех, кто уже приспособился — растений, насекомых, животных, конечно же людей, и, в первую очередь, родителей. Благодаря этому ребёнок учится ходить, разговаривать, самостоятельно питаться, одеваться и так далее. С другой стороны именно так закладывается приобретённая часть характера — ребенок перенимает агрессивность, жадность, гордыню, страх, невежество; а так же доброту, благородство, красоту поведения, чувств и мысли — в зависимости от того, насколько все это присутствует в окружающих его людях, особенно в тех, к кому он наиболее привязан. Одноклеточные или ограниченные образы с телеэкранов; ритмы того, что в обществе называют популярной музыкой или песнями звезд эстрады; шум механизмов и автоматов; четыре стены квартиры, вместо первозданной Природы — всё это откладывает свой мёртвый отпечаток, ибо во всём этом нет жизни. Более того, все созданное в его окружении — дома, улицы, магазины, счет в банке, суд и констебль, институт брака, окружающие его взаимоотношения, — все это происходит от огромного подсознательного страха перед жизнью. Все это создано человеческой ориентацией на выживание, что по сути является стремлением защитить себя от жизни. В этом смысле общество — это огромное кладбище… Сознания малышей протестуют против такого отношения и заявляют о своём протесте. Заключённая, как в цепи, в пелёнки и в родительскую заботу, Родина начинает плакать. Малыш кричит, прося свободы. Но его никто не слышит. Никто во внешнем мире его не слышит…

Дальше — больше. Ребёнок подрастает. Солнце Родины, затуманенное первыми облачками, привнесенными Системой, горит всё ещё ярко и светло. Радость многим вещам, ликование, огни восторга окружают детей и освещают их жизнь, делая её похожей на сказку. Их окружает то же, что и любого человека — люди, дома, деревья, трава, птицы… Но что это? Что за тёплый, ласковый ветер, нежно касающийся самого сердца? Что за ликующие огоньки вокруг, переливающиеся искрами душистой радости и исходящие от людей, листьев, муравьёв, солнечных лучей, морской пены? Почему звёзды на ночном небе заглядывают прямо в глаза, как будто желая что-то сказать? Что-то таинственное, сказочное… Чудо, сказка живут рядом, и кроткие рассветы, и огненные закаты соединяются одной линией сияющего счастья. И воздух поёт в ночи. И как будто крылья несут по ясным и чистым небесам жизни… Кто это? Кто этот Добрый Большой Друг, который всё время рядом? Невидимый глазу, неизвестно чем ощущаемый, кто-то неописуемо теплый и ласковый. Не вмешиваясь в игры и жизнь, Он постоянно следит, постоянно оберегает, и Его Присутствие, как щит, отметает всякий страх. Кто же это? Кто?

Дети не успевают понять, потому что вдруг среди этого всего строгий голос: «Нельзя!», «Не так!», «Не правильно!», «Не валяйся в снегу — простудишься!», «Смотри себе под ноги, не то споткнёшься!», «Плавай только возле меня!», «Иди домой, пора спать. Ничего не знаю, никаких „но“ — тебе пора спать!», и т. д., и т. п. Вот так они через нас приучают наших детей к страху, потому что страх — это ограничения. Они приучают детей к принципам, морали, догмам, то есть — к своей воле, заметьте — к навязанной воле своего бога, и маленькое солнышко с раннего детства начинает выводить в своём сознании мнение о собственной неполноценности, о собственной невсесильности и уязвимости. Вера, способная воистину свернуть горы, могучая и титаническая вера в себя, присущая человеку-Сыну, меняется на робость, неуверенность, запуганность раба. Родина с этого момента отходит на задний план, перистые облака сменяются кучевыми.

Чем больше насилия, тем сильнее подсознание будет развивать мышление в рабском направлении, творя из Человека механическую деталь Системы, где каждый проживает, не живёт, а проживает, свою жизнь, делая всё не в согласии с собственной природой, что лежит в основе всякого страдания… Ребёнок идёт в детский садик — за него это решило общество, но общественное сознание не видит Человека, для общества вас и вашего ребенка, как Людей не существует. Они видят в людях «массы», в лучшем варианте — «граждан», в понятии, всецело ограниченном личностью. Такое понимание не знает Человека, как Бесконечность, оно знает человечка, человечишку, допустим, Максима Николаевича Жуковца, уроженца города Кисловодска, закончившего СШ№ 2, учившегося в институте, ныне работающего бетонщиком на УВЗ и т. д., и т. п. В этом ракурсе они меня знают очень хорошо. Им про меня известно все. И в то же время это все, что они про меня знают. Им неинтересны мои мечты, мои желания, мои мысли. Они никогда не посмотрят на звезды моими глазами, они никогда не улыбнутся, если я расскажу им про свою первую любовь. Они не хотят знать ни меня ни вас, как Бесконечность, большую чем личность с ее историей, амбициозными планами, именем, фамилией и паспортными данными. Вот такими они нас знают. Им этого достаточно — большего и не нужно знать о рабах. В садиках, школах и институтах они производят своих рабов, навязывая такое глубокое антипонимание Человека… Ребёнок идет в школу, что снова решено за него. Там он вынужден исполнять нелепые правила поведения и мышления, больше подходящие не столько для храма, преподающего Знания, сколько для инкубатора по разведению бройлерных цыплят… Для некоторых особо чувствительных к своей внутренней природе поход в школу — просто ужасная пытка, но их, увы, никто не понимает. Им приказывают: «Иди!», и они идут… У кого-то появляется азарт к учёбе, но не из-за интереса, а как стремление получать отличные оценки. Для большинства учащихся это самое главное, и сами знания, и наличие их понимания — внутреннего принятия, для большинства становятся вопросом второстепенным. Поэтому, заканчивая школу, большинство имеет крупный запас информации, почти все составляющие которого ими не поняты или приняты к сведению лишь поверхностно. Со временем запас истощится, и останутся наиболее яркие образы — те малочисленные пункты программы, которые удалось осознать, принять сознанием, как часть себя. Просто подумайте сами, чем мы занимались в школе целые десять лет, если наш рассказ обо всех темах, нами последовательно изученных, займёт, в лучшем случае, лишь несколько часов. Стремясь к наглядности, скажу — для многих такие слова, как валентность, электромагнетизм, дисперсия, интегрирование, вакуоль, Коминтерн, Византийская Империя, и многие тысячи других понятий, заимствованных из школьной программы, остались тем же, чем были до начала обучения — тёмным лесом. Это естественно — ведь мы лишь зазубрили формулировки и темы, не пытаясь понять их суть и значение. Это, как дерево без корня, как дом без фундамента, как река, вдруг лишённая русла и начального источника. И так, как всё, не имеющее основания, в Природе лишается жизни, так же и наши «знания» с годами сотрутся из памяти, как мел стирается влажной тряпкой со школьной доски. Разве такая система образования сама по себе не является убийством души? Разве она не приучает с детского возраста к некачественной, бездушной, мёртвой работе? Разве это не корень безответственности, недобросовестности, воровства и прочего в том же духе? Не кажется ли вам, что такую систему можно сравнить с лентой конвейера, на которую, как на дьявольский жертвенник, кладут Сына, а на выходе получают мертвеца, раба Тени?[4]