Леонид Влодавец - Таран

• Название: Таран
• Автор: Леонид Влодавец
• Издательство: ЭКСМО-ПРЕСС
• Жанр: Боевик
• Год: 1999

Известие о чемодане компромата, собранном журналистом Крыловым на отцов города, взбудоражило высшие милицейские чины, администрацию и бандитские группировки. Все оказались в связке, и угроза нависла над каждым, кто владеет игорным бизнесом, наркотиками, девочками. Убиты Крылов и его друг, скрывавший журналиста на своей ферме. Но чемодан оказался в руках крутого парня. Его убивали, травили, взрывали — и ничего! Недаром его зовут Таран.

---

Вообще-то, у Тарана все больше утверждалась в мозгу резонная мыслишка попросту замочить «дядю Вову» вместе с этим чуваком Сеней, ежели Милка, допустим, умеет водить машину, или без Сени, ежели Милка этого не умеет. В конце концов можно было бросить к чертям эту «Ниву» и прогуляться пешком. Даже в мокрой насквозь одежде это не смертельно, тем более что солнце уже взошло и вот-вот станет тепло, а потом даже жарко. Ноги, конечно, малость устали, но пока носят.

Но Таран втемяшил себе в голову, что должен довезти «дядю Вову» до базы «мамонтов», а потому помянутую резонную мыслишку усердно подавлял, какой бы простой и соблазнительной она ни казалась. Зачем ему это требовалось, сказать трудно. Вообще, восемнадцатилетним оболтусам иногда приходят в голову некие странные желания, которые трудно объяснить с точки зрения логики совсем взрослого человека. Да и сам Таран ни хрена не сумел бы объяснить, почему он вдруг поставил себе такую задачу. Он даже не знал, обрадуется ли Птицын такому трофею или, наоборот, заявит, что за такие дела Юрке надо башку оторвать. Потому что в этом мире так все запущено и запутано, что «дядя Вова» запросто может оказаться лучшим другом Генриха-Птицелова. И там, на даче полковника Мазаева, Таран выполнял свою камикадзовскую задачу с санкции гражданина Птицына. Ведь всю версию с подставой против «мамонтов» Юрка сам придумал, а что там на деле — фиг знает…

Ведь ясно же, что вчерашнее Юркино похищение было организовано не без участия прапорщицы Киры. А вряд ли она сама по себе снюхалась с «дядей Вовой»…

Смешно сказать, но, пожалуй, главным обстоятельством, которое заставляло Юрку все еще придерживаться курса на базу «мамонтов», была Надька. Если она действительно там — будь что будет! Убьют — так вместе, будут жить — так будут жить. Но если этот гад «дядя Вова» соврал и на самом деле Надька сгорела или задохлась где-нибудь в подвалах его особняка — он ответит. Пусть потом Тарана на куски порвут или живого в кислоту бросят, но до этого он успеет все, что есть в магазине «стечкина», отправить Вове в пузо.

«Дядя Вова» между тем внимательно приглядывался к пацану, пытался угадать то, что у него на уме. Строго говоря, экс-смотрящий понимал, что жизнь у него на девяносто процентов, если не больше, зависит от того, какие шарики-ролики крутятся в этой стриженной под ноль, башке. Самых матерых, хитрых и травленых волков, таких, как он сам, хрестный особо не боялся. Потому что хорошо понимал и их логику, и образ мыслей. Потому что, как говорится, жил и работал, если так можно выразиться, взрослел и набирался опыта с ними в одно и то же время. Тогда жили по известной схеме Леонова — Доцента: «Украл, выпил — в тюрьму!» Взял и магазине три тыщи советских — уже здорово. Погулял в ресторане, трахнул трех или пятерых баб — а там, глядишь, «трое в синем, трое в штатском» — и «черный воронок» на подходе. Пять лет попарился — вышел, побегал три года, погулял — и снова сел. Кто тогда толком деньги копил, с банкирами дела вел, с недвижимостью маялся? Да никто. Были, конечно, цеховики, махинаторы, но они все по кубышкам прятали да на взятки начальству откладывали. И тряслись по ночам, то ментов опасаясь, то налетчиков, вроде тех, каким был в те времена сам Вова. Самое безопасное и выгодное дело было — цеховика вычислить и снять с него тыщонок двадцать. В ментуру не побежит! Валютчики тоже хорошо подстригались, фарца… Но все это мелочевка по-нынешнему. Не развернешься, не заживешь, тоталитаризм проклятый! А теперь — свобода. Перестраиваться пришлось, новое мышление вырабатывать. Вова, конечно, сумел, но куда сложнее, чем всем этим калмыкам, самолетам и костылям. У них мозги уже по-другому повернуты. Они уже знают, что частная собственность священна и неприкосновенна, что ежели не доказано, что ты миллиард рублей на наркоте нажил, то хрен кто придерется. Что за особняк в двадцать комнат, если у тебя все в ажуре по бумагам, никто не посадит. Что иметь счет на Кипре или в Швейцарии никому не запрещено и за одно лишь наличие виллы на Лазурном берегу или в Майами к стенке не поставят. И сказать по правде, Калмык или там Самолет — это уже не бандиты в натуре. Они бизнесмены. И как истинные бизнесмены, стараются деньги вкладывать туда, где самый большой навар. А самый большой навар всегда там, где самый большой риск. Разреши сейчас правительство наркотой торговать открыто и спокойно — ни фига бы таких денег не увидели. Героин бы по 20 рублей за кило шел. С оружием — та же хреновина. Кто бы за «Калашников» по 1500 баксов платил, если б они в любом хозяйственном по 100 рублей продавались? У него, между прочим, по непроверенным данным, в советские времена себестоимость на заводе была 75 рубчиков. А такая лажовая пушка, как «Макаров», и за полста рублей пошла бы. Вместе с тем, если б было, допустим, при всем этом хлебом торговать запрещено, то самые крутые бабки именно там бы делались, на подпольных булках, муке и макаронах. И Вася с Жорой непременно это дело оседлали бы, если б, конечно, их раньше не замочили…

Но все это было, прямо скажем, ерундой по сравнению с тем поколением, к которому принадлежал Таран. В нем «дядя Вова» по причине отсутствия собственных законных детей (незаконные, возможно, и были где-нибудь) понимал очень хреново. А потому точно предугадать, что именно выкинет этот упрямый парень в следующее мгновение, было сложно. Он ведь вырос уже в ту эпоху, когда народ перестал ворчать на коммунистов и переключился на демократов, когда за деньги стало можно купить все, только вот сами деньги куда-то пропали, когда верить в Бога стало банальным, а поклоняться Сатане — оригинальным. И хрен его знает, как он отреагирует на то, что «дядя Вова» ему скажет… Но иного выхода не было.

— О чем призадумался, Юрик? — спросил Вова. — Не иначе думаешь: «А не замочить ли этого хрена старого?» Верно?

— Может, и думаю… — мрачно отозвался Таран.

— Но раз до сих пор не замочил, значит, есть у тебя сомнения, так? Могу даже сказать какие. Не знаешь ты, парень, что дальше делать. А Милка и подавно не знает. Ее, между прочим, вот-вот ломать начнет. Кайф она перебегала, возможно, и депресняк уже начался. Но ломку не минуешь… А уколоться нечем. Не протянешь ведь пять часов — загнешься.

— Я тебе раньше башку разнесу, — скромно пообещала Милка.

— Ну и спасибо тебе скажу. Все одно помирать, а свое я уже пожил. Но ты, если меня убьешь, здорово мучиться будешь. Другой бы гад позлорадствовал, а мне жалко тебя. Молодая ведь еще и считай, что здоровая. Между прочим, у меня есть одна ампулка, которая тебя поправит и от всей этой мороки избавит. Не здесь, правда, а там, куда я ехать собирался.

— Ты еще скажи, кобелюга, что специально для меня ее там припас, — хмыкнула Милка с полным недоверием. — Отравы всякой у тебя полно, это я знаю. Вколю — и точно от всей мороки на веки вечные…

— Ну, положим, что припасал не для тебя, а для другой нужды, но она у меня есть, вот те крест. Перекрестился бы, да рука не ворочается, — «дядя Вова» выдернул из-за ворота червонного золота крестик и поднес к губам.

— Заманиваешь? — спросил Таран. — Похитрее ничего не мог придумать?

— Я?! Заманиваю?! Да я жалею вас, чудаков! Ну, куда вы денетесь, скажи на милость? Ладно уж, про Милку вообще не говорю. Она к вечеру, не позже, будет рада, чтоб ее убили, лишь бы ломать перестало. Но это особая статья. У тебя-то что на уме? Да как дважды два — вернуться к Надьке в эту самую «часть», которая ни на каком государственном балансе не числится. И привезти туда меня в качестве подарка господину Генриху Птицыну…

Юрка тревожно поглядел в прищуренные глаза «дяди Вовы»: как будто мысли читает, зараза!

— А ты думал, я не догадаюсь? — усмехнулся экс-смотрящий. — Больно велик секрет! Деться-то тебе больше некуда. И надеешься, будто Птицын по старой дружбе с покойным Душиным тебя опять укроет и обогреет? Нет, брат! Тут игра серьезная, покруче даже тех, в которые я играю. Птицын там около политики крутится. И ему нет резона тебя в живых оставлять. Потому что ты его тем, что мне попался и ради своей крали в сад к Мазаеву залез, уже подставил. Кепочку-то, поди, потерял там? А на кепочке — номер твоего военного билета написан. Скажешь, не писал? Верно, мы за тебя написали, пока ты у нас в отключке лежал. Но ментам это будет по фигу. И сейчас, возможно, начальство твое тебя отовсюду вымарало, чтоб только доказать, что никогда ты у них не числился, а завсегда был вольным стрелком-любителем. С ментами они, возможно, и договорятся — бабки у Птицына найдутся, чтоб все тихо на тормозах спустить, но тебе там места уже не будет. Нырнешь в кислоту, как Дашка твоя. И все — вообще не отыщут…

«Дядя Вова» говорил торопливо, видя, как по лицу Тарана волнами перекатывается смятение. Да, слова экс-смотрящего крепко достали Юрку! И «дядя Вова» легко углядел, что своими построениями он привел Тарана в панику. Но нельзя было оставлять его в таком состоянии. А то еще грохнет сдуру, от безысходности.