Эльмира Нетесова - Любимые не умирают

• Название: Любимые не умирают
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-87210-160-0

Нет смеха без радости, как не бывает жизни без испытаний. Они случаются разные. Все ли могут выдержать их достойно, не потеряв в невзгодах совесть и имя? Каждый ли человек, подойдя к финалу, сможет сказать, что жизнь прожита не зря, и ему не краснеть за прошлое?

Разными случаются ошибки и просчёты. Вот и в этом романе: «Любимые не умирают», автор рассказывает о судьбе обычной семьи, в чьей жизни тесно переплелись свои горести и радости. Сколько пережито этими людьми? Ведь на их долю выпало немало бед, своих трагедий. И всё же выстояли, выдержали, потому что сумели сберечь в своих сердцах главное: единственную, как свою жизнь, любовь...

---

   —  Как же ты исхудал, зайка мой, кровинка родная, ничего от тебя не осталось, сущий скелет в штанах, в чем душа держится? Глянуть жуть, а и голова сивой сделалась. Видно лихо прихватило за самое сердце! А все она, змеюка Катерина, сука лядащая! Бросай ее, покуда не сгубила вконец. Поехали ко мне в деревню, я из тебя заново мужика сделаю, в прежнего возвращу. Нечего тут маяться. Собирайся живо! — приказывала сыну.

  —   Не-е, мамка! Я для начала определюсь. Сыщу работу себе, устроюсь, приоденусь, заново встану на ноги, а уж посля к тебе возникну человеком, чтоб никто в деревне на меня не косился и не плевался вслед.

  —   О чем зашелся? Все в деревне жалеют тебя и лают Катьку последними словами. У других тоже мужики баб колотят. Чего в семьях не приключается. Но никто мужиков в тюрьму не запихивал, мало что побил, а не заслуживай и не получишь. Меньше пить надо. А коль виновата сама — молчи!

   Они стояли обнявшись. И Колька понял, как не хватало ему все эти три года матери, как он скучал по ней.

  —   Мамка! Как хорошо что ты у меня есть! Одна из всех не забыла и не бросила, всегда помогала, думала про меня и ни разу не попрекнула,— вырвалось на всхлипе.

  —   Кинь пустое лопотать. Собирайся живо,— потребовала Евдокия, выпустив сына из объятий.

  —   Не обижайся, я участковому обещал устроиться на работу. Он «пасти» станет, может в деревню возникнуть, чтоб меня проверить. Я у него под надзором, ну, а перед деревенскими совестно будет. Лучше потом, когда все уладится, навещу тебя. А теперь не серчай...

  —   Что ты городишь, какой из тебя работник нынче? Глянь, два мосла и горсть соплей! Тебя за лопатку спрятать можно. Отдохни, подкормись, отоспись немного. Душу успокой! Твоей Катьке сколько ни дай, все мало. Сущая прорва! — кипела Евдокия.

  —   А как узнала, что я вернулся?

  —   Катька позвонила. Сказала, будто едва через порог ступил, уже ей хотел башку свернуть. Пришлось милицию снова вызывать. Вот шельма рогатая! В деревню змеюку надо воротить, чтоб там ее кнутами выпороли.

  —   Эту уже ничто не переломит! — отмахнулся Колька безнадежно, добавив грустно:

   —  Коль в голове пусто, из задницы не прибавишь.

  —   То верно,— поддакнула Евдокия и, словно спохватившись, принесла на кухню две тяжеленные сумки. В них чего только не было: молоко и сметана, масло и яйца, сало и куры, уже готовые. Бери и ешь. Молодая картошка и огурцы, укроп и лук, даже свой хлеб, какой испекла ранним утром. Редиска и щавель тоже свои, даже банку варенья прихватила.

   —  Садись поешь! — подтолкнула к столу.

   Колька, глянув на привезенное, забыл, что недавно поел, и уплетал сметану с картошкой, творог и огурцы, все вперемешку запихивал в себя. Остановился, когда желудок затрещал, отказался принимать. Но глаза остались голодными.

   —  Бедный мой мальчонка! Даже есть разучился. Поклевал как воробышек и все на том! Ha-ко вот денег тебе на первое время, чтоб не голодал. А когда сможешь, убеги ко мне в деревню хоть на недельку. Я ж тебя на ножки живо поставлю! — обещала мать.

   —  Тяжко тебе одной с хозяйством справляться, жалеешь, что из города уехала?

  —   Ничуть! О чем жалеть? А и не одна маюсь. Человека, мужика нынче завела. Да ты его небось помнишь. Федя Кондратьев, вдовцом остался, жена в прошлом году умерла. Хворала долго. Правда, ему дети помогали. А тут и младшая в город поехала, учиться поступила. Мужик вовсе потерялся в хозяйстве, ну, как без бабы жить? А и я одинокая. Поначалу друг дружке помогали по-соседски. Я у него в избе приберу, он дров наколет. Я постирушки справлю, Федя сено в стог смечет. Я поесть приготовлю, он забор починит, почистит колодец. Так-то свыклись. Вдвоем не так тоскливо в наши годы. Уж не выбиваемся из сил, как раньше, все успеваем. Нынче обе коровы в одном стойле живут. Свиньи в общем катухе. Только вот петухов никак мир не берет. Все из-за кур дерутся, всяк свою подружку стережет.

  —   Это хорошо, что человек нашелся, все ж и поможет, и посоветует,— порадовался за мать Колька.

   —  Оно поначалу совестно было. Лет уже нимало, но ведь коли по правде, не мужик в постели, хозяин дому нужен. Так и решила, насмелилась. Оно, что ни говори, мужик в доме — вещь необходимая. Куда ни сунься, бабе самой не справиться повсюду. Вон в прошлом году подвал углубил. Какая благодать получилась, не то картоху, все соленья там разместили. На чердаке уже нет сквозняков. Там яблоки и груши сушатся, веники для бани. А и в сарае ни единой щелки не оставил. Я матами все стены утеплила. Крышу в доме перекрыл. Заботливый хозяин, все видит, умеет, всюду успевает. Даже в огороде помогает. Картоху конем обошел, тяпкой так не окучить. Сам огороды вспахал, потом траву косил на сено. Сколько дров наготовил на зиму! У меня отродясь столько не было. Угля завез загодя и всюду сам справляется. Не бурчит, не брешется, грех жаловаться на такого. Я с ним свет увидела заново.

   —  Небось и не выпивает он? — перебил Колька Евдокию.

   —  В магазине не покупаем. Свое, домашнее вино делаем. Из слив и яблок, из всякой ягоды. После бани, как положено, выпьем по стакану. Оно голову не глумит, по ногам не бьет, а хворь выгоняет. Я и тебе бутылек привезла. Согрей душу, пусть на пользу пойдет. А у нас в погребе того вина хоть искупайся. Приедешь, сам все увидишь,— уговаривала мать.

   —  Я бы и поехал, да Степановичу пообещал. Ему брехать нельзя, сама знаешь.

   Едва проводил Евдокию, вернулся домой Димка. Глянул на гору харчей, враз смекнул: бабка побывала.

   Молча посмотрел на отца:

  —   Чего мнешься? Садись к столу, лопай!

  —   А можно? — спросил неуверенно.

  —   Нужно! Мало что у нас с матерью не заладилось, ты тут ни при чем. Понял?

   Димка поспешно согласился, да и как отказаться от такого, чего давно не видел. Мать была скупой на траты и не велела распускать и баловать пузо. Мальчишка, глянув на часы, торопился съесть побольше до возвращенья матери. Еще неизвестно, что скажет она, узнав что Димка ел вместе с отцом деревенские харчи.

   Они даже не успели поговорить, как увидели вернувшуюся с работы Катерину. Она вошла совсем неслышно. Заглянула на кухню и кивком позвала сына в спальню. Тот нехотя оторвался от сметаны, встал, вздохнув, понял, будет выволочка, и нехотя поплелся за матерью. А вскоре до Кольки долетело:

   —  Ты что с голоду помираешь? Почему с ним за один стол сел? Или все забыл? Или мозги просрал? Сколько мучились с извергом, ты ему враз простил и меня предал! Пузо важнее оказалось! Эх-х, ты, слабак! Не получится из тебя путевый мужик!

   —  Слушай ты, кляча водовозная! Чего сына шпыняешь? Он не только твой, но и мой ребенок! Я его за стол усадил. Мне и базарь! Димка ни при чем, отцепись от него, слышь, мартышка престарелая! Квач из-под козьего хвоста! Не грузи, не наезжай на сына, не заводи и не доставай меня, не то пожалеешь, что наехала. Я не Димка, долго брехаться не стану, вмажу по соплям, ими и захлебнешься, лягушачья чума!

  —   Ты это что себе позволяешь? Меня при сыне унижаешь? Или опять забыл, откуда вернулся? Может снова туда отправить? — вышла из спальни Катька. Она стояла перед Колькой бледная, со сжатыми кулаками, смотрела на человека с ненавистью.

   —  Ты мне опять грозишь? Ну, знай, падла, если снова достанешь, урою так, что ни врачи, ни менты не успеют помочь. Жаль, тогда не прикончил насмерть. Зато теперь не видел бы паскуду. Годом больше отсидел бы в ходке, зато освободился бы от тебя на всю жизнь! — кричал ей в лицо.

   Жена бросилась к телефону, стала набирать номер. Колька подскочил, вырвал аппарат из рук Катьки, грохнул об пол, тот со звоном разлетелся в куски. Мужик закрыл дверь и положил ключ в карман.

   —  Все! Комедь закончена, слышь ты, огрызок лысой транды! Угомонись! Я тебе не пацан, чтоб держать меня на ошейнике. Сам умею! И перестань выеживаться, пока не схлопотала, в натуре! Не дано тебе намордник на меня напялить! И не таких в зоне раком ставил!

  —   Бандитом был, им и остался! — услышал в ответ.

   —  Знала, на кого соглашалась! Не наезжай, будешь дышать нормально! Хиляй на кухню, корми Димку, поесть не дала сыну. И определи жратву, чтоб ничего не пропало,— приказал хрипло.

   Катька не стала перечить. Разложила продукты в холодильнике, Димка ковырялся с телефоном, Колька пошел в ванную, решил там успокоиться и услышал через открытую форточку:

   —  А зря ты на него покатила. Он же совсем трезвый. Хотя бабка вино привезла. Участковый тебя не понял бы. Да и я не врубился, с чего наехала на отца?

  —   Телефон сломал козел!

  —   Пока вы брехались, я починил его. Он работает. Правда, корпус изоляцией обмотал. Ну да ладно! Худшего не случилось,— хмыкнул сын загадочно.

  Колька, отлежавшись в ванной, переоделся, и, побрившись, заглянул на кухню. Там уже все было в порядке. Харчи убраны, клеенка на столе помыта.