Робин Максвелл - Синьора да Винчи

• Название: Синьора да Винчи
• Автор: Робин Максвелл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54446-2

Италия. XV век. Катерина красива и своенравна. Она истинная дочь эпохи Возрождения: знает греческий и арамейский, читает Сократа и Платона, занимается алхимией. Полюбив, она, не считаясь с условностями, рожает ребенка вне брака. Молодую мать разлучают с сыном, по обычаям того времени мальчик должен воспитываться в семье отца.

Когда ее подросшего сына отдают учеником в мастерскую знаменитого художника Верроккьо, Катерина, переодевшись в мужское платье, отправляется вслед за сыном во Флоренцию. Там она знакомится с величайшими художниками и мыслителями того времени, становится близким другом Лоренцо Медичи и участвует во всех начинаниях герцога.

Материнская любовь помогла мальчику вырасти и стать гением, изменившим мир. Звали его Леонардо да Винчи. Этот роман рассказывает правдивую историю его настоящей матери.

---

Смерив меня одобрительным взглядом, Лоренцо заключил:

— Твой образ мыслей мне очень по сердцу, Катон!

— Лучшей похвалы я не пожелал бы. Это комплимент не только мне — моему отцу тоже, — ответила я, чувствуя, что краснею.

Хотя Лоренцо высказал одобрение лишь моему уму, но он наверняка пригласил меня для того, чтобы испросить доброго совета, и действительно, одной беседы хватило, чтобы заново возжечь в наших отношениях прежний странный проблеск чувства.

Оживленные голоса, донесшиеся из заднего церковного притвора, как нельзя кстати отвлекли нас от тяжелого неприятного разговора. Во дворик высыпала ремесленная артель Верроккьо. Каждый нес в суме дневную снедь.

Леонардо, очевидно, заприметил меня еще в часовне, потому что направился прямиком к нашей скамье. Приблизившись, он пробормотал «синьор» и поклонился Лоренцо на манер изысканного придворного. Тот ответил на приветствие учтивым кивком. Я встала, чтобы обнять сына, но по его натянутости и неловкому молчанию вдруг поняла, как он теряется в присутствии Лоренцо де Медичи. У него не укладывалось в голове, каким образом его некогда скомпрометированная мать — пусть и в мужском обличье — может претендовать на дружбу столь знатной особы, фактического правителя Флоренции. А мне так хотелось свести их запросто!

— Что у тебя в сумке? — спросила я.

— Кухарка маэстро посылает нам из боттеги хлеб, сыр и вино, а если повезет, то и что-нибудь тушеного.

Леонардо раскрыл суму и вынул половинку черного хлеба и толстый ломоть желтоватого сыра. И то и другое он, недолго думая, разломил на три части и угостил нас с Лоренцо. Снова заглянув в суму, он извлек оттуда глиняный горшок и ложку.

— Не так-то просто было уговорить ее не накладывать мне мяса, — заявил он, подавая горшок Лоренцо.

Тот не отказался и принялся макать хлеб в похлебку.

— Совсем без мяса? — уточнил он.

— Я его не ем. Рыбу и птицу — все, что имеет лицо, — тоже в рот не беру.

— Невероятно, — прокомментировал Лоренцо, протянув мне горшок и ложку.

— Отцы Церкви, кстати, назвали бы это ересью, — зачерпнув похлебки, добавила я.

— Отцы Церкви… — невнятно повторил Лоренцо и тяжело вздохнул.

Видя, что он замолк, я сочла за лучшее сменить тему.

— У Лоренцо есть конь по имени Морелло. Они соперничают в преданности друг другу, — сообщила я сыну.

Леонардо немедленно просиял.

— Каков ваш конь с виду? — спросил он Лоренцо и тут же весь обратился в слух.

— Очень красивое создание. Гнедой с белыми бабками, на лбу белая звездочка. На бегу он гордо выгибает хвост дугой, а ноги у него словно стальные. Но больше всего я люблю у Морелло его голову. Она просто великолепна — вытянутая, изящная, с черными влажными глазами…

Леонардо улыбался, видимо представляя описываемого скакуна во всех красках. Он даже глаза прикрыл от удовольствия.

— Я неравнодушен ко всем живым существам, но никого не люблю так, как лошадей. В них столько достоинства, силы и вместе с тем — столько неги! С лошадью можно очень сильно сдружиться.

Лоренцо кивал, очевидно проникаясь эмоциями Леонардо. Мне показалось, что слова моего сына вошли ему в самое сердце.

— Есть ли у тебя конь? — поинтересовался Лоренцо.

— Нет, у меня нет времени за ним ухаживать. И денег на это тоже нет. Но если меня приглашают покататься верхом, я, конечно, не отказываюсь. Зато я сдружился с дядиным мулом, — улыбнулся Леонардо, поглядев на меня. — Мы с ним старые приятели.

— В моей конюшне нет недостатка в красивых скакунах, Леонардо, — произнес Лоренцо. — Прошу, не стесняйся и выезжай на любом из них. — В его голосе я не ощутила и нотки высокомерия или бахвальства.

— Кроме Морелло, — лукаво ухмыльнулся Леонардо.

— Кроме Морелло, — согласился Лоренцо. Он рассмеялся, и я вслед за ним. Лучшего завершения беседы я и придумать не могла, даже если бы сама сочиняла реплики.

— С чего они там так разгалделись?

Перед нами возник один из подмастерьев и, глядя на Леонардо сверху вниз, спросил с пакостной усмешечкой:

— Пойдешь с нами вечером покутить? Завалимся к шлюшкам! Девчонкам или мальчонкам — тебе выбирать.

Леонардо вспыхнул от смущения, а мне стоило немалого труда сохранить невозмутимость.

— Еще бы, — ответил мой сын, наконец совладав с собой. — Только не сразу: если не доделаем работу, маэстро живо нас пропесочит.

Его приятель отправился дальше искать компаньонов для ночной вылазки.

— Что ж, — поднялся Лоренцо, — не вернуться ли нам в часовню, пока там не слишком людно, и не посмотреть, как продвигается строительство усыпальницы?

Я тоже встала и попрощалась:

— Ciao,[15] Леонардо.

— Дядюшка… — кивнул он мне.

— Удачи вечером! — пожелал ему Лоренцо и заговорщически подмигнул.

Впрочем, встретившись со мной взглядом, он почему-то поспешно отвел глаза.

— Уж я расстараюсь! — выкрикнул вслед нам Леонардо.

Подойдя к притвору часовни, Лоренцо обернулся и крикнул в ответ:

— Не забудь зайти в конюшню!

ГЛАВА 14

Еще ни разу не заставала я Леонардо в таком волнении. Вместе с младшим подмастерьем из боттеги он носился взад-вперед среди колонн серебристо-серого нефа церкви Сан-Спирито, в этот час пока безлюдного, в последний момент что-то подправляя в декорациях к вечерней sacre rappresentazione[16]«Схождение Святого Духа на апостолов». Это представление, устроителем которого выступал Джулиано де Медичи, должно было явиться эффектной кульминацией официального визита, с которым пожаловала во Флоренцию миланская королевская семья, и завершить четырехнедельную вакханалию безумных увеселений.

Герцог Галеаццо Мария Сфорца был тираном, и молва о его ужасных зверствах гремела по всей Италии. В тавернах и подворотнях за последний месяц люди слышали таких историй без счета: о незадачливом охотнике, изловившем на герцогских землях зайца и за это приговоренном съесть свою добычу целиком — вместе со шкуркой, зубами и лапами, об изнасилованных придворных дамах и о пристрастии герцога голыми руками вспарывать животы неугодным ему людям.

«Зачем Лоренцо ищет дружбы с таким мерзавцем?» — громко возмущались перед моим прилавком своенравные горожане. Однако даже распоследний невежда понимал, как важен для Флоренции подобный альянс.

— Его супружница Бона — дочка французского короля, — высказался один из посетителей аптеки.

— Засветим Папе Римскому прямо в глаз, — добавил другой. — Пусть Сикст убедится, что мы с Миланом во век не рассоримся! Вот лучший способ показать ему, как мы сильны.

Пока я разглядывала протянувшийся через всю церковь горный хребет, очень правдоподобно намалеванный на деревянных панно, Леонардо незаметно подошел сзади и спросил:

— Дядюшка, как все это смотрится? — Но стоило мне открыть рот, как он тут же прервал меня:

— Подожди-ка минутку…

Леонардо дал знак мальчику-помощнику, стоявшему у декораций, и тот в мгновение ока куда-то исчез. Послышался скрип приведенного в действие механизма, и, к моему изумлению, горы тоже пришли в движение: передний ряд подался влево, а задний — вправо.

— Сегодня вечером, — заявил Леонардо, восторженно поблескивая глазами, — огни засверкают так же ярко, как вспышки молний, а грохот здесь будет стоять совершенно несусветный, как будто во время землетрясения случилась буря!

Я лишь качала головой, дивясь новым проделкам сыновнего ingegno.[17]

— Это самая сказочная из твоих придумок, — искренне выразила я свое мнение. — И я так говорю, Леонардо, не для красного словца.

Он польщенно ухмыльнулся. И вправду, для бывшего простодушного деревенского паренька мой сын разительно преуспел. За пять лет учения у Верроккьо он из мойщика кистей дорос до подмастерья, а затем заслужил доверие называться лучшим учеником маэстро. Его наставник никогда не позволял себе из зависти препятствовать продвижению своих подопечных. Первым серьезным заданием Леонардо была фигура ангела на полотне «Крещение Христа». Сначала маэстро самолично закончил писать вымученные образы Иисуса и Крестителя на реке Иордан, а затем предоставил юному помощнику полное раздолье в применении масляных красок, которыми тот едва-едва научился пользоваться. Получившийся в результате образ — держащий одежды Иисуса божественный отрок со слегка запрокинутой головой, воздушными белокурыми локонами и розовато-медовым оттенком кожи — немедленно прослыл самостоятельным шедевром. Леонардов ангел не только ошеломил и растрогал Верроккьо, но и побудил его признать собственную несостоятельность. Наставник во всеуслышание объявил, что отныне он отказывается писать маслом, передавая это искусство во власть истинным корифеям. Он оставлял за собой лишь свои первые и любимые занятия: золочение и содержание боттеги, чем и собирался отныне удовольствоваться. Создание образа ангела выявило в моем сыне и незаурядность, и самобытность, и невиданную глубину чувств. Репутация Леонардо в кругу флорентийских живописцев невероятно упрочилась, оставаясь с тех пор незыблемой.