Николай Полудень - Есть такой фронт

• Название: Есть такой фронт
• Автор: Николай Полудень
• Издательство: Каменяр
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1973

Более полувека самоотверженно, с достоинством и честью выполняют свой ответственный и почетный долг перед советским народом верные стражи государственной безопасности — доблестные чекисты.

В жестокой борьбе с открытыми и тайными врагами нашего государства — шпионами, диверсантами и другими агентами империалистических разведок — чекисты всегда проявляли беспредельную преданность Коммунистической партии, Советской Родине, отличались беспримерной отвагой и мужеством. За это они снискали почет и уважение советского народа.

Одну из славных страниц в историю ВЧК-КГБ вписали львовские чекисты. О многих из них, славных сынах Отчизны, интересно и увлекательно рассказывают в этой книге писатели и журналисты.

---

Открыв дверцу кабины, Гаврила Иванович скатился в кювет, потом пополз в рожь и, ловко работая локтями и коленями, направился в сторону леса. Позади не раздалось ни выстрела, ни окрика. Значит, фашисты не заметили его.

На опушке леса зачернело несколько домиков. Недалеко от них, в лощинке, сидел мальчик, рядом паслась корова. Осадчий подошел к пастушку. Тот, увидев командира Красной Армии, поднялся.

— Сиди, дружок, сиди! — тихо проговорил Гаврила Иванович, стирая пот с лица. — Немцев нет у вас?

— Пока нет, — ответил мальчик. — А в тех селах уже немцы орудуют. Сейчас я позову отца, он все расскажет.

Подросток скрылся и вскоре подошел вместе с отцом. Подмышкой он держал какой-то сверток. Поздоровавшись, колхозник заговорил медленно, озабоченно:

— Наши ушли отсюда еще в полдень. Теперь немцы заняли и села и дороги. Вот я принес вам комбинезон сына-тракториста. Переодевайтесь и — в лес. Сын-то мой тоже ушел.

— Спасибо! — сказал Осадчий, поверив в доброжелательность нового знакомого. — Последую вашему совету. Надеюсь, мы еще увидимся.

— Конечно! — ответил колхозник. — До свидания!

Четыре ночи и дня пробивался Гаврила Иванович на восток. Голод обессилил его. Он даже не мог перебежать поляну возле большой дороги, по которой немцы гнали задержанных людей на железнодорожный полустанок. Осадчего схватили и втолкнули в группу измученных пленников. Гнали их целый день под палящими лучами солнца. Фашисты пристреливали тех, кто не выдерживал зноя и в обморочном состоянии падал на дороге.

Увидев зверское отношение фашистов к пленникам, Гаврила Иванович напрягал последние силы, шел. «Погибнуть вот теперь было бы очень глупо, — думал он. — Я должен сражаться с врагом. Слишком много уже они пролили нашей крови». Рядом идущие товарищи поддерживали его под руки, и он продолжал идти в неизвестность.

Жара спадала. А перед закатом солнца их привели к лагерю и загнали за колючую проволоку. Прошел день, второй. Люди изнывали от жажды и голода. Наконец, подошел молодой унтер-офицер, с улыбкой посмотрел на узников и сказал:

— Кто хочет есть — пусть завтра утром выходит на работу. Вот эти штабеля бревен нужно перенести к железной дороге.

На рассвете началась трудная работа. В напарники Гавриле Ивановичу попался молодой, сильный парень. Кругом расстилалось большое кукурузное поле, за ним — лес. Несколько тяжелых бревен уже отнесли они на полустанок. На обратном пути срывали кочаны кукурузы и жадно съедали их. В обеденный тридцатиминутный перерыв конвоиры выдали им по кружке сырой воды и по сто граммов черного хлеба. Теперь Гаврила Иванович хорошо уже знал своего напарника, спросил его:

— Скажи, Микола, ты хочешь жить?

— Конечно! — ответил парень. — Кто же не хочет жить?

— Тогда бежим, — тихо предложил ему Осадчий. — Здесь через два дня мы погибнем. Одно спасение — бежать! Только давай сразу договоримся: ты моложе меня и должен выполнять мои указания. Обстановка сам видишь какая.

Микола согласился. Вечером, когда в полях сгустились сумерки, а охранники тоже уже еле передвигали ноги, Гаврила Иванович и Микола донесли до места очередное бревно и, бросив его, нырнули в кукурузу. Никто не окликнул их. Пригибаясь, они побежали от полустанка на север, изредка останавливались и прислушивались, нет ли за ними погони. В конце кукурузного поля Осадчий решил передохнуть и дождаться полной темноты. Вскоре послышался немецкий говор, очевидно, солдаты фашистской охраны шли принимать посты. Потом раздался лай собак. Это было так близко, что Осадчий перевел дыхание и мысленно сказал себе: «Теперь все! Кончились наши мучения».

Но к их удивлению, разговор, который они только что слышали, начал постепенно удаляться. Значит, фашисты прошли мимо. Теперь — скорее в лес! Микола ни на шаг не отставал от Осадчего. Шли всю ночь. На рассвете недалеко в стороне показалось большое село с церквушкой. Микола неожиданно остановился. Несколько минут он задумчиво смотрел на домики, потом твердо сказал:

— Нет, дальше я не пойду!

Гаврила Иванович насторожился.

— Почему не пойдешь, Микола?

Парень кивком головы показал на село.

— Дом ждет меня. Отсюда вижу его. Одна мать осталась, и та больная. Разве можно уходить от своего очага?

— А где же немцы тебя схватили?

— На станции, — объяснил Микола. — Мать попросила съездить в город за теткой, перед смертью, видно, повидаться хотела. Не знала она, что беда ожидала меня. — Он опустил голову, тяжело и протяжно вздохнул. — Так что придется вам, Гаврила Иванович, идти теперь одному. Не страшитесь, тут начнутся сплошные леса, а дорога проходит по южной опушке. Не выходите на нее, поймают немчуги и снова запроторят в лагерь. Возьмите вот коробку спичек. В пути пригодятся. Завел бы вас в село, но боюсь: немцы могут быть там. Я уже пятый день путешествую. Спасибо за помощь!

— Ну что ж, прощай, Микола! Смотри, снова не попади в лапы фашистам. Видал, как они обращаются с нашим братом…

— Ничего, дома и камни помогают.

Они расстались. Много дней потом пробирался Гаврила Иванович к линии фронта. В пути он сильно похудел и оброс. Белье и одежда пропотели и стали грубыми. Питался овощами и ягодами. Дошел до изнеможения. Наконец, встретилась на пути маленькая, глухая деревушка. Осадчий с трудом добрел до крайнего сарайчика и упал от бессилия. Вечером пожилая, скорбная хозяйка вышла доить корову и увидела его. Подошла, расспросила, кто он и откуда.

— Не ты, сынок, первый проходишь здесь, — сокрушенно проговорила хозяйка. — Сколько горя и слез кругом. Никого не обошла война!

Подоив корову, она помогла Осадчему зайти в комнату, покормила. Потом растопила печку, поставила греть воду и принесла из кладовки большое корыто.

— Помыться надо тебе, — сказала хозяйка. — А то от грязи еще больше заболеешь. Не стесняйся, снимай свой малахай. После я постираю все, а пока наденешь белье моего сына.

— Спасибо, Мария Антоновна!

Гаврила Иванович остался у доброй крестьянки на излечение. Прошла неделя. Заботливая хозяйка внимательно присматривала за ним. Фашистов в селе не было, а заходившие соседи знали Гаврилу Ивановича как родственника хозяйки, чуткой и доброй матери солдата.

Несколько раз в эти дни вспоминал Осадчий свои детские, далеко не радостные годы и свой дальнейший жизненный путь. Небогато жил родитель Гаврилы Ивановича. Хлеба своего никогда не хватало, и отец вынужден был уходить ни заработки. Рано познал труд и молодой Осадчий. В 1919 году он добровольцем ушел в Красную Армию, сражался с полчищами Деникина, под Воронежем получил тяжелую контузию. В армии учился на разных курсах, a в 1923 году, после демобилизации, его направили на Кавказ на должность оперуполномоченного ОГПУ. Работа была беспокойная и ответственная, но Гаврила Иванович находил время и на учебу. После освобождения западных областей Украины Осадчего, как хорошо знающего нефтедобывающее дело, перевели в Дрогобыч. Каждую нефтяную вышку знал он в Бориславе, в каждом домике были у него знакомые и верные товарищи.

Так было. А теперь Гаврила Иванович лежал на койке и с болью вспоминал минувшие дни. В конце второй недели он почувствовал, что может уже подниматься с койки. Однажды утром сказал хозяйке:

— Пора мне уходить, Марья Антоновна.

— Не спеши, сынок, — забеспокоилась она. — Фронт еще далеко. Встань покрепче на ноги, потом и пойдешь. Вечером я позову надежных людей, они расскажут, как тебе лучше и безопаснее пройти к своим, а может, и напарник найдется…

Через несколько дней Гаврила Иванович благополучно перешел линию фронта и влился в ряды своих боевых товарищей. Снова началась напряженная работа, потянулись беспокойные дни и ночи. Храбро шагал он на запад по дорогам родной Украины. На груди его появилась уже награда — орден Красного Знамени. Побывал он и у доброй колхозницы Марии Антоновны, порадовал ее скромными подарками. А еще через месяц он вместе с начальником выехал на хуторок, где когда-то встретил доброжелательного колхозника, предложившего ему комбинезон сына. Но вместо хутора перед ними чернело печальное пепелище, а у закопченного и покалеченного остова печки стоял седой старик. Он сразу узнал Гаврилу Ивановича, обрадовался.

— Я знал, что вы вернетесь, — сказал он. — А мне… видите, какое горе фашисты оставили.

— Тяжело вам, — с участием прикоснулся к плечу колхозника Гаврила Иванович. — Ничего, все наладится. Я рад, что вы живы и здоровы. Война идет к концу. Добьем фашистов, а тогда будем раны залечивать. Исчезнут и эти руины.

— Это так. Люди наши все могут сделать.

Шло лето 1944 года. Красная Армия продвигалась к границам Родины, освобождая последние города и села. Над ратушей Львова заалело знамя свободы. Вырван был из плена и Дрогобыч. Гаврилу Ивановича Осадчего откомандировали в органы госбезопасности на пост начальника оперативного отдела.