Р. Почекаев - Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды

• Название: Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды
• Автор: Р. Почекаев
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2009

Книга представляет собой серию очерков о ханах и правителях Золотой Орды Каждый очерк посвящен отдельному монарху или правителю, его происхождению, приходу к власти, истории правления и обстоятельствам кончины Четырнадцать биографических очерков хронологически охватывают практически всю историю этого государства (сер. XIII – нач. XVI вв.), включая все важнейшие события, связанные с его возникновением, расцветом, упадком и крушением. Значительное внимание уделяется также внешней политике ордынских правителей, их взаимоотношениям с Русью, странами Европы и мусульманского Востока.

Лосев П. П., дизайн обложки, 2009 Астайкин А. А., карты, 2009 Оформление, 000 «Издательство «ЕВРАЗИЯ», 2009 ISBN 978-5-91852-010-9

---

Итак, уже за первые три года своего правления Менгу-Тимур сумел добиться независимости Золотой Орды и обезопасить свои владения на юге (заключив мир с ильханом Абагой) и на востоке (вступив в союз с Чагатаидом Бораком). Казалось, это должно было развязать ему руки для активной завоевательной политики на Западе. Однако этот осторожный и дальновидный монарх-прагматик чаще ограничивался демонстрацией силы, нежели ее реальным применением.

Так, в 1270 г., когда рыцари Тевтонского ордена, располагавшиеся в Ревеле (Таллинне), в очередной раз намеревались совершить поход против Великого Новгорода, и напуганный князь Ярослав Ярославич обратился за помощью к Менгу-Тимуру, хан приказал своему владимирскому баскаку Амрагану явиться на переговоры новгородцев с немцами. Решение хана оказалось эффективным: увидев среди русских монгольский отряд (свиту баскака), немцы сразу утратили агрессивность и подписали с Новгородом мир «на всей воле новгородской». {78}

В том же году великий князь Ярослав снова обратился к хану – на этот раз с жалобой на самих новгородцев. Новгородцы отказались признавать великого князя Ярослава своим князем и пригласили на княжение в Новгород его племянника Дмитрия Переяславского, сына Александра Невского. Несмотря на то, что племянник остался лоялен дяде и даже открыто принял его сторону в конфликте с Новгородом, великий князь вознамерился сурово наказать новгородцев. Ярослав выступил против них с владимирскими, тверскими, переяславскими и смоленскими дружинами, а также отправил к Менгу-Тимуру своего посланника, новгородского посадника Ратибора Клуксовича, с просьбой предоставить ордынские войска для восстановления порядка на Руси. И снова Менгу-Тимур лишь сделал вид, что собирается направить для решения проблемы свои войска. На самом деле он дождался приезда в Орду Василия Костромского (брата великого князя), который лично прибыл в ставку хана и убедил его в том, что «новгородци прави, а Ярославъ виноватъ». И хан «возврати татарьскую рать» Поход ордынских войск на Русь вновь не состоялся. {79}

Годом позже Ярослав Ярославич, вероятно, уже будучи больным и чувствуя приближение смерти, приехал к хану, чтобы по уже сложившейся практике согласовать кандидатуру своего преемника на великокняжеском столе. Поддержка хана на этот раз была очень важна, ибо законный наследник, Василий Ярославич Костромской, брат Ярослава, обладал куда меньшими способностями к великому княжению, нежели следующий по старшинству племянник – Дмитрий Переяславский, сын Александра Невского. Тем не менее, старинное лествичное право было за Василием, и Менгу-Тимур дал согласие поддержать именно его как наиболее легитимного претендента на владимирский трои. Авторитет хана на Руси был настолько высок, что Василий после смерти Ярослава в 1272 г. без каких-либо проблем утвердился во Владимире. {80}

Время от времени Менгу-Тимур направлял своих воинов на помощь русским князьям для борьбы против общих внешних врагов. Так, в 1274-1275 гг. хан по просьбе Льва Данииловича Галицкого направил ему на помощь воинов, которые приняли участие в походе Галицко-Волынских князей на Литву. {81} Подобная политика Менгу-Тимура имела несколько положительных последствий: во-первых, хан демонстрировал поддержку своим верным вассалам, русским князьям, во-вторых, настраивал против них литовцев (которые могли стать потенциальными союзниками Червонной Руси в борьбе с Ордой) и, наконец, позволял своим воинам захватывать добычу даже тогда, когда Золотая Орда формально не вела никаких войн.

В 1276 г. скончался и великий князь Василий Ярославич (за год до этого, как и его предшественники, согласовавший с ханом кандидатуру своего преемника {82}), и великий стол перешел, наконец, к его племяннику Дмитрию Александровичу. Однако Дмитрий, возможно, обиженный на хана, за то, что тот не пожелал поддержать его великокняжеские претензии в обход дяди Василия, не стремился тесно взаимодействовать с Сараем. Новый великий князь даже не пошел в поход, который Менгу-Тимур устроил против ясов (осетин) в 1277-1278 гг. и в котором весьма активное участие приняли многие русские князья. С их помощью хан сумел захватить осетинский город Джулат (в русских летописях – Дедяков). {83} Эта победа позволила Менгу-Тимуру укрепить позиции Золотой Орды на Северном Кавказе и тем самым в еще большей степени гарантировать мирные отношения с Хулагуидским Ираном.

Как можно увидеть, Менгу-Тимур поддерживал с Русью в целом благожелательные отношения. За время его правления погиб только один русский князь – рязанский владетель Роман Ольгович, и хотя в русских источниках в его гибели принято обвинять Менгу-Тимура, вряд ли хан на самом деле имел отношение к убийству князя.

По-видимому, Роман Ольгович пал в борьбе со своими соперниками – удельными пронскими князьями, которые в течение XIII-XV вв. неоднократно претендовали на верховную власть в Рязанском княжестве. Не исключено, что пронские владетели привлекли на свою сторону монгольские отряды местных баскаков и с их помощью покончили с рязанским князем. Известно, что как раз с 1270 г. в Пронске стал княжить Ярослав, сын Романа Ольговича: по-видимому, он вместе с братьями решил отомстить местным князьям за отца и выгнал их из собственного княжества. {84}

Однако позднее рязанской епархии понадобилось заполучить «собственного» христианского великомученика, и в результате появилась агиографическая легенда о «житии святого благоверного князя Романа Рязанского». Согласно «житию», кто-то донес на Романа Ольговича Менгу-Тимуру, будто князь отказывается выплачивать ордынский выход и хулит веру монголов. Хан вызвал князя в Сарай, а тот прямо в глаза хану осудил его язычество и стал расхваливать христианство. Разъяренный хан приказал предать его мучительной казни – «разъять по суставам», а затем отрубить голову и вздеть ее на копье. {85}Такова официальная версия православной церкви, но она появилась лишь в XVI в. и совершенно не имеет отношения к реальным событиям. Во-первых, неизвестно ни одного случая, чтобы какой-либо золотоордынский хан казнил князя или простолюдина за отстаивание своих религиозных убеждений. Во-вторых, сам Менгу-Тимур покровительствовал русской православной церкви, свидетельством чему является его ярлык 1267 г. Сарайский епископ Митрофан неоднократно выполнял дипломатические поручения хана в Византии. Более того, в течение всего своего правления Менгу-Тимур, лояльный к русской православной церкви, не позволял католическим миссионерам закрепиться в центральных областях Золотой Орды: в конце его правления несколько миссий действовало лишь на ордынских границах с Венгрией, тогда как в Сарае католики смогли обосноваться лишь при преемниках Менгу-Тимура. {86} Все эти факты заставляют отвергнуть версию о казни Романа Рязанского по приказу внука Бату.

Имея определенные религиозные предпочтении, первый золотоордынский хан, однако, не был силен в религиозных вопросах, и порой это его невежество приводило к нежелательным политическим последствиям. Это проявилось, в частности, в истории с сельджукским султаном Изз ад-Дином Кей-Кавусом и его сыном.

Как мы помним, Берке в конце своего правления удалось вызволить свергнутого султана Кей-Кавуса II из византийского плена. Надеясь вернуть султану трои и использовать его в качестве орудия своей политики на Ближнем Востоке, Берке осыпал Кей-Кавуса милостями, женил на своей дочери и пожаловал в управление крымский город Солхат. Однако Менгу-Тимур в 1268 г. заключил мир с ильханом Абагой и, вероятно, чтобы избежать поводов к возобновлению войны, отказался от плана Берке и изменил отношение к Кей-Кавусу. Он отозвал бывшего султана из Крыма и держал при себе, в Сарае. При его дворе Изз ад-Дин Кей-Кавус и скончался в 1277 или 1278 г.

Вот тут-то Менгу-Тимур и выказал свое незнание особенностей различных религий! Он предложил Масуду б. Кей-Кавусу жениться на Урбай-хатун, вдове его отца и дочери Берке. С точки зрения монгольской религии и степных обычаев такой брак не только допускался, но и приветствовался. Однако по канонам шариата он рассматривался едва ли не как кровосмесительство и потому был совершенно неприемлем для сельджукского принца. Недозволенному религией браку Масуд предпочел бегство из Золотой Орды. {87} Вместе со своим братом Фарамарзом он бежал из Сарая и добровольно явился к ильхану Абаге, который, как ни странно, отнесся к сельджукским принцам благожелательно и даже выделил им в качестве удела часть сельджукской державы. {88} В результате Менгу-Тимур лишился даже призрачной возможности возвести на сельджукский трон своего ставленника и вернуть Золотой Орде контроль над Малой Азией, которым она обладала в эпоху Бату.