Павел Мельников-Печерский - На горах (Книга 1, часть 2)

• Название: На горах (Книга 1, часть 2)
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: История

---

- Ну, вот и ладно, вот и хорошо,- с добрым чувством промолвил Герасим, перебирая пальцами Иванушкины кудри.- Станем, племянничек, станем учиться... Только смотри у меня, с уговором - учись, а отцовского дела покинуть не смей. Старайся прясть хорошенько. Учись этому, Иванушка, навыкай. Грамота дело хорошее, больно хорошее, однако ж если у грамотея мирского дела никакого не будет, работы то есть никакой он не будет знать, ни к какому промыслу сызмальства не обыкнет, будет ему грамота на пагубу. Станешь ли при грамоте прясть хорошенько? Станешь ли при грамоте отцу пособлять?

- Стану, дяденька, стану,- порывисто ответил Иванушка, веселыми глазами глядя на дядю и прижимаясь к нему.

- Ежели б годиков семь нашим грехам господь потерпел да сохранил бы в добром здоровье Абрама Силыча, мы бы, родимый, во всем как следует справились, тихо промолвила Пелагея.- Иванушке пошел бы тогда семнадцатый годок, а другие сынки все погодки. Саввушке, меньшенькому, и тому бы тогда было двенадцать лет, и он бы уж прял... И тягло бы по-прежнему тогда на себя мы приняли, и земельку бы стали опять пахать, скотинушку завели бы... А теперь ведь у нас ни пашенки, ни скотинушки, какова птица курица, и та у нас по двору давненько не браживала...

- Знаю, родная, все знаю,- со вздохом ответил Герасим.- Только ты смотри у меня, невестушка, не моги унывать... В отчаянье не вдавайся, духом бодрись, на света Христа уповай... Христос от нас грешных одной ведь только милости требует и только за нее милости свои посылает... Все пошлет он, милосердный, тебе, невестушка, и пашню, и дом справный, и скотинушку, и полные закрома...

- У меня только и есть надежды, что на его милость. Тем только и живу,слезным, умиленным взором смотря на иконы, ответила Пелагея.- Не надеялись бы мы с Абрамом на милость божию, давно бы сгибли да пропали...

- Показывай других деток, невестушка,- молвил немного погодя Герасим.

- Вот другой сынок наш - Гаврилушка,- сказала она, подводя к деверю остроглазого крепыша мальчугана.- За неделю до благовещенья девятый годок пошел.

- Ну что же ты, Гаврилушка, прядешь, что ли? - приласкавши племянника, спросил у него Герасим.

- Тятька не дает,- бойко ответил мальчик, глядя дяде прямо в глаза.

- Куда еще ему, родной? - улыбаясь и мягким, полным любви взором лаская мальчика, сказала Пелагея Филиппьевна.- Разве с будущего лета станет отец обучать его помаленьку.

- Давай, мамка, пеньки,- сейчас напряду,- вскричал Гаврилушка.

- Как тебе не пеньки?.. Ишь какой умелый,- улыбнувшись сквозь слезы, проговорила Пелагея Филиппьевна и, приложив ладонь к сыновнему лбу, заботно спросила: - Прошла ли головушка-то у тебя, болезный ты мой?

- Прошла,- весело ответил Гаврилушка.

- Ну, слава богу,- молвила мать, погладив сына по головке и прижав его к себе.- Давеча с утра, сама не знаю с чего, головушка у него разболелась, стала такая горячая, а глазыньки так и помутнели у сердечного... Перепужалась я совсем. Много ль надо такому маленькому? - продолжала Пелагея Филиппьевна, обращаясь к деверю.

И по взглядам и по голосу ее Герасим смекнул, что Гаврилушка материн сынок, любимчик, баловник, каким сам он был когда-то у покойницы Федосьи Мироновны.

- А тебе чего хочется, Гаврилушка? Вырастешь большой, чем хочешь быть? спросил у него дядя.

- Марком Данилычем,- с важностью ответил Гаврилушка.

- Каким Марком Данилычем? - спросил Герасим.

- Купец у нас есть в городу. Смолокуров Марко Данилыч,- усмехнулась на затейный ответ своего любимчика Пелагея.- На него по нашей деревне все прядут. Богатеющий. Вишь куда захотел! - гладя по головке сына, обратилась она к нему.- Губа-то у тебя, видно, не дура.

- Смолокуров? Помню что-то я про Смолокурова,- молвил Герасим.- Никак батюшка покойник работал на него?

- Надо быть так,- ответила Пелагея.

- Работай хорошенько, Гаврилушка, да смотри не балуй, по времени будешь таким же богачом, как и Марко Данилыч,- промолвил Герасим и спросил Пелагею про третьего сына.

- Вот и он,- молвила Пелагея Филиппьевна.- Харламушка, подь к дяденьке.

- Тебе который год? - спросил Герасим у подошедшего к нему и глядевшего исподлобья пузатенького мальчугана, поднимая ему головку и взявши его за подбородок.

- Восьмой,- отвечал Харламушка.

- Что поделываешь?

- Хожу побираться,- бойко ответил он. Промолчал Герасим, а Пелагея отвернулась, будто в окно поглядеть. Тоже ни слова.

- А четвертый где? - спросил у нее Герасим после недолгого молчанья.

Подошла Пелагея к углу коника, куда забился четвертый сынок, взяла его за ручонку и насильно подвела к дяде. Дикий мальчуган упирался, насколько хватало у него силенки.

- Этот у нас не ручной, как есть совсем дикой,- молвила Пелагея.- Всего боится, думаю, не испортил ли его кто.

- Как тебя зовут? - спросил четвертого племянника Герасим, взявши его за плечо.

Всем телом вздрогнул мальчик от прикосновенья. Робко смотрел он на дядю, а сам ни словечка.

- Скажи: Максимушкой, мол, зовут меня, дяденька,- учила его мать, но Максимушка упорно молчал.

- Который годок? - спросил Герасим. Сколько мать Максимушке ни подсказывала, сколько его ни подталкивала, он стоял перед дядей ровно немой. Наконец, разинул рот и заревел в источный голос.

- Что ты, Максимушка? Что ты, голубчик? Об чем расплакался,- ласково уговаривал его Герасим, но ребенок с каждым словом его ревел сильней и сильнее.

- Страшливый он у нас, опасливый такой, всех боится, ничего не видя тотчас и ревку задаст,- говорила Пелагея Филиппьевна.- А когда один, не на глазах у больших, первый прокурат (Прокурат - проказник, шутник, забавник, от слова прокудить, - шалить, проказничать. На севере и на востоке, а также на украйне Великой России и в Белоруссии "прокудить" - значит делать вред, то же, что бедокурить и прокуратить, а также обманывать, притворяться.). Отпусти его, родной, не то он до ночи проревет. Подь, Максимушка, ступай на свое место. Не успела сказать, а Максимушка стрелой с лука прянул в тот уголок, откуда мать его вытащила. Но не сразу унялись его всхлипыванья.

- А меньшенькой-то где же у тебя, невестушка? - спросил Герасим.

- Саввушка, где ты, родной? - крикнула мать, оглядываясь. - Здесь! раздался из-под лавки детский голосок.

- Зачем забился туда?

- С Устькой да с Дунькой в коски игьяем, под стъяпной лавкой (Великорусская изба на севере, на востоке и по Волге имеет везде одинаковое почти расположение: направо от входа в углу - печь (редко ставится она налево, такая изба зовется "непряхой", потому что на долгой лавке, что против печи от красного угла до коника, прясть не с руки,-- правая рука к стене приходится и не на свету). Угол налево от входа и прилавок от двери до угла зовется коник, тут место для спанья хозяина, а под лавкой кладутся упряжь и разные пожитки. Передний угол направо - красный, святой, там образа, перед ними стол. Лавка от коника до красного угла зовется долгой. Передний угол налево от входа - бабий кут или стряпной; он часто отделяется от избы дощатой перегородкой. Лавка от святого угла до стряпного называется большою, а иногда красною. Прилавок от бабьего кута к печке - стряпная лавка, рядом с нею до самой печи - стряпной ставец, вроде шкапчика и стола вместе; на нем кушанье приготовляется. ),картавил маленький мальчик.

- Ну вы, котятки мои,- ласково молвила мать,- вылезайте скорее к дяденьке... Дяденька пряничков даст.

Пятилетний мальчик проворно вылез из-под лавки, за ним выползли две крошечные его сестренки.

- Пьяников, пьяников!..- радостно смеясь и весело глядя на Герасима, подобрав руки в рукава рубашонки и прыгая на одной ножке, весело вскрикивал Саввушка.

Девочки, глядя на братишку, тоже прыгали, хохотали и лепетали о пряниках, хоть вкусу в них никогда и не знавали. Старшие дети, услыхав о пряниках, тоже стали друг на дружку веселенько поглядывать и посмеиваться. Даже дикий Максимушка перестал реветь и поднял из-под грязных тряпок белокурую свою головку... Пряники! да это такое счастье нищим, голодным детям, какого они и во сне не видывали.

- Это вот Устя, а это Дуняша,- положив руку на белокурую головку старшей девочки и взявши за плечо младшую, сказала Пелагея Филиппьевна. Сколько ни заговаривал дядя с братанишнами (Братанишна - дочь старшего брата, братана. ), они только весело улыбались, но ни та, ни другая словечка не проронила. Крепко держа друг дружку за рубашки, жались они к матери, посматривали на дядю и посмеивались старому ли смеху, что под лавкой был, обещанным ли пряникам, господь их ведает.

- А в зыбке Федосеюшка,- молвила Пелагея деверю, показав на спавшего ангельским сном младенца.- В духов день ее принесла, восьма неделька теперь девчуркепошла.

- Да, семейка! - грустно покачав головой, молвил Герасим.- Трудновато мелюзгу вспоить, вскормить да на ноги поставить. Дивиться еще надо братану и тебе, невестушка, как могли вы такую бедноту с такой кучей детей перенесть.