Роберт Кормье - Шоколадная война

• Название: Шоколадная война
• Автор: Роберт Кормье
• Издательство: Розовый жираф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-903497-99-7

Четырнадцатилетний Джерри Рено всего-то и сделал, что отказался продавать шоколадные конфеты, которыми по традиции торговали все ученики школы. Но с этого началась настоящая война. Война, в которую втянулись преподаватели, ученики и тайное школьное общество Стражей. Как обычные подростки превращаются в толпу и до чего могут дойти в травле белой вороны? Где находится грань между бездействием и соучастием в жестокости?

Чем закончится шоколадная война и удастся ли Джерри отстоять себя и свой выбор? Роман Роберта Кормье (1925–2000), впервые опубликованный в 1974 году, был восторженно принят критикой. Его сравнивали с «Повелителем мух» Уильяма Голдинга. В Соединенных Штатах книга вызвала бурные дискуссии и, несмотря на сопротивление части учителей, была включена в школьную программу. В 1988 году роман экранизировали.

---

— А голубым ты его называл?

— Ты был прав, Арчи. Это ты здорово придумал. Он прямо язык проглотил. Слушай, Арчи, он же не голубой, а?

— Нет, конечно. Потому он и растерялся. Если хочешь кого-то достать, обвини его в том, чего нет. Иначе ты просто скажешь ему то, что он и так знает.

Молчание в трубке свидетельствовало, что Эмиль оценил гениальность Арчи.

— И что дальше, Арчи?

— Пока отдохни, Эмиль. Ты у меня будешь в резерве. Сейчас у нас другие планы.

— А я только начал по-настоящему развлекаться.

— Не волнуйся, у тебя еще будут шансы.

— Алло, Арчи.

— Да, Эмиль?

— Так как насчет той фотки?

— А если я скажу тебе, что никакой фотки нет, Эмиль? Что в тот день у меня в аппарате не было пленки…

Ну и ну! От этого Арчи только и жди сюрпризов. А может, он врет? Или все-таки говорит правду?

— Не знаю, Арчи.

— Главное, Эмиль, — держись меня. Всегда. И ты не пожалеешь. Нам нужны такие люди, как ты.

У Эмиля захватило дух от гордости. Уж не о Стражах ли речь? И фотография — может, ее действительно нет? Какое это было бы облегчение!

— Можешь на меня рассчитывать, Арчи.

— Я знаю, Эмиль.

Но, когда в трубке зазвучали гудки отбоя, Эмиль подумал: ну и хитрая же сволочь этот Арчи!

Глава тридцать четвертая

Вдруг он стал невидимым — без тела, без рук и ног, точно неприкаянный призрак, который бродит по городу прозрачной тенью. Он сделал это открытие в автобусе, по пути в школу. Никто не хотел встречаться с ним взглядом. Ребята отводили глаза, раздвигались, оставляя ему побольше места. Не заговаривали с ним, словно его не было. И он понял, что для них его и правда нет. Можно было подумать, что он переносчик какой-то страшной болезни и все боятся от него заразиться. Поэтому они превратили его в невидимку, устранили из своей жизни. Всю дорогу он просидел один, прижавшись израненной щекой к прохладному оконному стеклу.

Когда он сошел с автобуса, утренняя зябкость заставила его ускорить шаг. Заметив Тони Сантурио, он машинально кивнул ему. Обычно на лице Тони, как в зеркале, отражалось выражение того, кто его приветствовал, — улыбка в ответ на улыбку, хмурость в ответ на хмурость. Но теперь он просто уставился на Джерри. Нет, не на него, а сквозь него, как будто Джерри был окном или дверным проемом. А потом Тони Сантурио устремился дальше и скрылся в школе.

По коридору Джерри шел, как евреи через Красное море. Он никого не касался. Будто по неслышному сигналу, все расступались, освобождая ему проход. У Джерри возникло чувство, что он может пройти сквозь стену и выйти с другой стороны целым и невредимым.

Он открыл шкафчик — чисто. Изуродованный плакатик снят, стенка за ним выскоблена до белизны. Тапочки тоже исчезли. Шкафчик выглядел пустым, незанятым. Может, мне посмотреть в зеркало, подумал он, проверить, есть я вообще или нет? Но он был — во всяком случае, щеку еще саднило. Глядя внутрь шкафчика, точно в поставленный вертикально гроб, он почувствовал, что его пытаются уничтожить, хотят стереть все следы его существования, его присутствия в школе. Или это опять паранойя?

Учителя на занятиях тоже вели себя так, словно участвовали в общем заговоре. Они скользили по нему взглядом, а когда Джерри пробовал привлечь их внимание, смотрели куда угодно, только не на него. Однажды он отчаянно замахал рукой, чтобы ответить на вопрос, но учитель его проигнорировал. Впрочем, судить учителей было трудно: они следовали своим тайным правилам, реагировали по-своему, когда в школе творилось что-то необычное. Как сегодня. Ребята устроили Рено бойкот — что ж, давайте и мы поддержим.

Смирившись с бойкотом, Джерри покорно плыл по течению. Через некоторое время он даже стал получать от своей невидимости удовольствие. Теперь он мог позволить себе расслабиться. Ему больше не надо было все время оставаться начеку и бояться неожиданного нападения. Он устал бояться, устал дрожать.

На перемене Джерри поискал Стручка, но не нашел его. Стручок мог бы вернуть ему ощущение реальности, прочной связи с окружающим миром. Но он не явился в школу, и Джерри решил, что это, пожалуй, к лучшему. Ему не хотелось распространять свои беды на других. Хватало и того, что отцу пришлось иметь дело с телефонными звонками. Он вспомнил, как отец прошлой ночью стоял в коридоре, измученный постоянным трезвоном, и подумал, что надо было все-таки согласиться продавать конфеты. Он не хотел тревожить вселенную своего отца, а свою хотел снова привести в порядок.

Во время большой перемены Джерри свободно зашагал по коридору в столовую — он двигался в общей толпе, наслаждаясь своей бестелесностью. Однако у лестницы его толкнули сзади, и он нырнул вперед, потеряв равновесие. Едва не упал — ступени угрожающе шарахнулись ему в лицо. Но каким-то образом он все-таки успел схватиться за перила и удержался на ногах, прижавшись к стене. Мимо лился людской поток, и он услышал, как кто-то хихикнул, кто-то зашипел.

Он понял, что перестал быть невидимым.

* * *

Брат Леон вошел в кабинет как раз в тот миг, когда Брайан Кокран довел до конца заключительные подсчеты. Все, точка. Последний итоговый результат. Он поднял взгляд на учителя, довольный его точно рассчитанным приходом.

— Все кончено, брат Леон, — провозгласил Брайан с торжеством в голосе.

Учитель быстро поморгал. Его лицо походило на сломавшийся кассовый аппарат.

— Кончено?

— Продажа. — Брайан хлопнул по лежавшему перед ним листу. — Все сделано. Финиш.

Брайан смотрел, как учитель переваривает полученную информацию. Леон глубоко вздохнул и опустился в свое кресло. Брайан заметил, как по его лицу скользнуло облегчение, точно он сбросил с плеч тяжеленное бремя. Но это заняло только секунду. Потом он сурово взглянул на Брайана.

— Ты уверен? — спросил он.

— Абсолютно. И вот что еще, брат Леон. Деньги… это удивительно. Сдали девяносто восемь процентов.

Леон поднялся с кресла.

— Давай-ка проверим цифры, — сказал он.

На Брайана накатил гнев. Неужели учитель не может хоть на мгновение ослабить хватку? Сказать «поздравляю, хорошая работа»? Или «слава богу»? Или еще что-нибудь? А он: «Давай-ка проверим цифры»!

Леон встал рядом с Брайаном, чтобы просмотреть выкладки, и от него, как всегда, пахнуло чем-то прогорклым. Черт возьми, жрет он хоть что-нибудь, кроме бекона?

— Есть только одна деталь, — сказал Брайан, с неохотой поднимая неприятную тему. Леон почувствовал его замешательство.

— Что там еще? — спросил он с легким раздражением, будто предвидел ошибку со стороны Брайана.

— Тот новичок, брат Леон.

— Рено? И что же он?

— Ну, он так и не стал продавать конфеты. И это странно, очень странно.

— Что тут такого странного, Кокран? Этот мальчик — просто моральный урод. Он тужился как мог, безрезультатно пытался сорвать торговлю, но преуспел в обратном. На него ополчилась вся школа.

— Все равно странно. Наш окончательный итог — продано ровно девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок. Точка в точку. Но это практически невозможно. Я имею в виду, всегда бывает какая-то недостача — что-то теряют, что-то крадут. Нельзя собрать сведения обо всех коробках без исключения. Но у меня именно так и вышло. И остались непроданными в точности пятьдесят коробок — доля Рено.

— Если Рено их не продал, очевидно, что они остались непроданными. И именно поэтому их ровно пятьдесят, — произнес Леон медленно и внятно, словно Брайан был пятилетним несмышленышем.

Брайан понял, что Леон не желает видеть правду. Его интересовали только общие результаты продажи — теперь он знал, что девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок проданы и он может вздохнуть спокойно. Наверно, в благодарность его повысят, назначат директором. Как хорошо, что на следующий год меня уже здесь не будет, подумал Брайан. Избави боже учиться в школе с таким директором.

— И знаешь, что здесь самое важное, Кокран? — спросил Леон тем голосом, которым говорил на уроках. — Мы защитили честь школы. Опровергли закон природы — ложка дегтя оказалась не в силах испортить бочку меда. Потому что, если у людей есть мужество и благородная цель, если они проникнуты духом общего дела…

Брайан вздохнул, упершись взглядом в собственные руки, превращая слова Леона в бессмысленный набор звуков. Он задумался о Рено, об этом странном упрямце. Неужели Леон действительно прав и вся школа важнее любого отдельно взятого ученика? Но разве личность не так же важна? Он подумал о том, как Рено в одиночку противостоит школе, Стражам — всем без исключения.

Да пропади оно все пропадом, подумал Брайан под елейный бубнеж брата Леона. Конфеты проданы, и его казначейской работе тоже конец. Теперь ему плевать и на Леона, и на Арчи, и даже на Рено. Слава богу, что и у него в жизни бывают свои маленькие радости.