Кристофер Ишервуд - Фиалка Пратера

• Название: Фиалка Пратера
• Автор: Кристофер Ишервуд
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-86712-157-7

Обаяние произведений Кристофера Ишервуда кроется в неповторимом сплаве прихотливой художественной фантазии, изысканного литературного стиля, причудливо сложившихся, зачастую болезненных обстоятельств личной судьбы и активного неприятия фашизма.

---

Кристофер Ишервуд Фиалка Пратера

Посвящается Рене Блан-Роос

— Господин Ишервуд?

— Слушаю вас.

— Это господин Кристофер Ишервуд?

— Да, слушаю вас.

— Мы со вчерашнего дня пытаемся связаться с вами, — в голосе говорившего прозвучала нотка упрека.

— Меня не было дома.

— В самом деле? — (Похоже, мне не поверили.)

— В самом деле.

— Хм-м-м… — (Мой собеседник, видимо, переваривал услышанное. Вдруг он насторожился.) — Однако это странно… Ваш номер был занят. Постоянно.

— А с кем я, собственно, говорю? — я слегка повысил голос.

— «Империал Балдог».

— Простите, не понял…

— Киностудия «Империал Балдог». Я звоню по поручению господина Чатсворта… Кстати, вы не были в Блэкпуле в 1930 году?

— Тут какая-то ошибка… — Я уже собрался повесить трубку. — Я в жизни не был ни в каком Блэкпуле.

— Вот это номер! — Незнакомец издал короткий озадаченный смешок. — Может, вы и «Фиалку Пратера» никогда не видели?

— Не видел. А при чем тут, собственно?..

— Ее сняли после третьего представления. Но господину Чатсворту понравилась музыка, и он хочет взять оттуда как можно больше куплетов… Ваш агент сказал, что вы знаете Вену как свои пять пальцев.

— Вена? Я был там один раз в жизни. Всего неделю.

— Неделю? — вопрос прозвучал раздраженно. — Этого не может быть! Нам сказали, что вы жили там.

— Может, речь шла о Берлине?

— Что? О Берлине? В конце концов, это почти одно и то же, не правда ли? Мистеру Чатсворту нужен человек, хорошо знающий Европу. Надеюсь, вы говорите по-немецки? Это было бы очень кстати. Нам удалось договориться с самим Фридрихом Бергманном из Вены.

— Рад за вас.

— Вы, конечно, слышали, кто такой Бергманн?

— Первый раз слышу.

— Вот это да! Он много работал в Берлине. Вам доводилось работать в кино?

— Никогда.

— Нет?! — Мой ответ явно обескуражил собеседника. Но в следующую секунду его голос потеплел. — Хотя… думаю, господину Чатсворту все равно. Он часто приглашает молодых авторов. На вашем месте я бы не волновался…

— Послушайте, — перебил я его, — а с чего вы вообще взяли, что меня заинтересует ваше предложение?

— Э-э… Видите ли, мистер Ишервуд, боюсь, это вопрос не ко мне, — затихающей скороговоркой выпалил голос. — Разумеется, господин Катц все обсудит с вашим агентом. Уверен, что мы придем к соглашению. Я еще свяжусь с вами. Всего доброго…

— Позвольте, одну минуточку…

В трубке раздались короткие гудки. Совершенно сбитый с толку, я возмущенно потряс ее, потом взял справочник, нашел номер «Империал Балдог», начал было набирать, но передумал. Пошел в гостиную, где завтракали мать и Ричард, мой младший брат. Я прислонился к дверному косяку и небрежно закурил сигарету, стараясь не встречаться с ними глазами…

— Кто звонил? Стивен? — у моей матушки были свои ненавязчивые методы меня разговорить.

— Нет. — Я выдохнул струю дыма, насупленно глядя на каминные часы. — Какие-то киношники.

— Киношники? — Ричард чуть не опрокинул свою чашку. — Кристофер! Вот здорово!

Я насупился еще сильнее.

Выждав паузу, матушка вкрадчиво поинтересовалась:

— Они хотели, чтобы ты что-то написал для них?

— Наверно, — промямлил я. Разговор начал меня утомлять.

— Кристофер, как интересно! А о чем фильм? Или это секрет?

— Я не спросил.

— Да-да, конечно… Когда думаешь начать?

— Я не думаю. Я отказался.

— То есть как — отказался? Надо же, как жалко!

— Видишь ли, дело в том…

— В чем? Они мало платят?

— Мы не обсуждали денежный вопрос. — Я укоризненно посмотрел на брата.

— Конечно, прости, я понимаю… Пусть этим занимается твой агент, правильно? Уж он-то сумеет выжать из них побольше. А сколько ты собираешься запросить?

— Я же сказал, что отказался.

Повисла очередная пауза. Тщательно подбирая слова, матушка осторожно произнесла:

— Может быть, ты и прав. Нынешние фильмы один глупее другого. Неудивительно, что приличные люди ни за какие деньги не соглашаются с ними работать.

Я промолчал. Но хмуриться перестал.

— Они наверняка перезвонят, — с надеждой произнес Ричард.

— С какой стати?

— Видать, их сильно припекло тебя заполучить, коль они позвонили в такую рань. И вообще, киношники — они такие, так просто не отстанут.

— Брось, я почти уверен, что они уже звонят кому-нибудь еще, по списку. — Я деланно зевнул. — Ладно, пойду-ка я добивать свою одиннадцатую главу.

— Меня потрясает твоя непрошибаемость, — заметил Ричард. Отсутствие даже намека на сарказм порой придавало его словам сходство со строками Софокла. — У меня бы уже все слова из головы вылетели, так бы я извелся, а ты…

— Пока-пока. — Я опять зевнул, потянулся и честно направился к двери, но явное нежелание работать привело меня к серванту. Я стал вертеть ключом в замочной скважине ящика, где лежали столовые приборы. Туда-сюда, туда-сюда. Зачем-то шмыгнул носом.

— Еще чайку выпьешь? — Матушка наблюдала за этим представлением с едва заметной улыбкой.

— Правда, Кристофер, садись. Он даже остыть не успел.

Я молча уселся за стол. Утренняя газета валялась там, где я ее бросил полчаса назад, мятый комок, из которого выжали все жизненно важные новости. Темой дня по-прежнему оставался выход Германии из Лиги Наций.[1] Знатоки уверяли, что в будущем году, как только укрепят линию Мажино,[2] начнется превентивная война против Гитлера. Геббельс твердил, что 12 ноября[3] немцы могут отдать свои голоса «за» и только «за». Губернатор Кентукки Руби Лаффун присвоил Мэй Уэст[4] звание полковника.

— Дантист кузины Эдит, — начала матушка, подавая мне чашку, — считает, что Гитлер вот-вот оккупирует Австрию.

— В самом деле? — Я отпил чаю, откинулся на спинку стула и вдруг понял, что ко мне вернулось хорошее настроение. — Как же, как же, специфика профессии открывает доступ к информации, недоступной простым смертным. Хотя, к своему стыду, должен сказать, я совершенно не понимаю, как…

И тут меня понесло. Матушка налила чаю себе и Ричарду. Устроившись поудобней и обменявшись выразительными взглядами, они передавали друг другу молоко и сахар, напоминая посетителей ресторана, услышавших, что оркестр заиграл знакомую мелодию.

Минут десять я приводил — и тут же разбивал в пух и прах — все доводы, которые мог бы привести этот дантист, в том числе и те, которые ему бы и в голову никогда не пришли… Я сыпал своими излюбленными словечками: гауляйтер, солидарность, демарш, диалектика, гляйхшалтунг,[5] инфильтрация, аншлюс,[6] реализм, транш, кадровый состав. Закурив очередную сигарету и переведя дух, я стал пространно излагать историю национал-социализма со времен мюнхенского путча.

И тут зазвонил телефон.

— Вот всегда так, — вздохнул Ричард. — Эта дурацкая штуковина вечно трезвонит на самом интересном месте. Не подходи. Надоест звонить, сами отвяжутся.

Я вскочил, едва не опрокинув стул, и помчался в коридор, хватая на ходу трубку.

— Алло, — выдохнул я.

Молчание. Но я отчетливо слышал чье-то присутствие на том конце провода — отдаленные голоса, судя по всему, яростно о чем-то спорящие, звуки музыки, доносившейся из радиоприемника.

— Алло?

Голоса стали чуть тише.

— Алло? — нетерпеливо завопил я.

Похоже, меня услышали. Разговоры прекратились, музыка смолкла, будто кто-то прикрыл трубку ладонью.

— Черт бы вас побрал!

Неожиданно невидимый некто убрал руку с трубки, и я услышал недовольный мужской голос с сильным акцентом:

— Слов нет, какой бред! Полный бред!

— Алло, — безнадежно взывал я в пустоту. — Алло! Слушаю вас! Говорите же! Алло!

— Подождите, — отрывисто ответил голос с акцентом, словно увещевал капризного ребенка.

— Я не собираюсь ничего ждать! — я заорал и сам расхохотался от того, насколько по-детски это прозвучало.

Рука снова отодвинулась от микрофона, и мне в ухо ворвались уже знакомые голоса и музыка. Казалось, кто-то невидимый прибавил звук.

— Алло! Алло! Алло! — нетерпеливой скороговоркой произнес таинственный иностранец.

— Слушаю вас.

— Алло? Говорит доктор Бергманн.

— Доброе утро, господин Бергманн.

— Что? Доброе утро. Алло? Алло! Я бы хотел переговорить с господином Ишервудом, прямо сейчас, если можно.

— Я слушаю вас.

— Мистер Кристофер Ишервуд… — Бергманн старательно, по слогам выговорил мое имя — судя по всему, прочитав его по бумажке.

— Да, это я.

— Ja, ja… — Бергманн явно терял терпение. — Я хочу говорить с господином Ишервудом лично. Будьте любезны, пригласите его к аппарату.

— Кристофер Ишервуд — это я, — сообщил я по-немецки. — И именно со мной вы говорите все это время.